Еще до выхода роман Гузель Яхиной «Дети мои» был обречен на разговор при включенных громкостях раскрутки. На ажиотаж вокруг него.

Двойной удар был подготовлен еще не забытыми страстями по поводу дебютной книги автора «Зулейха открывает глаза», а также «Тотальный диктант» запустил массированную промоакцию. Это то, что называется «агрессивный маркетинг», когда «Тотальный диктант» легко перерастает в пиар-диктат. Кстати, если верить «Википедии», то сама Гузель Яхина долгое время в Москве работала в сфере PR, рекламы, маркетинга. Много у нас писателей — профессиональных пиарщиков?..

В шоу-бизнесе так запускают звезд.

Литература сейчас не такого уровня индустрия мозгопоражения, но продвижение книги и автора все-таки пытаются строить по лекалам шоу и по законам бизнеса. (далее…)

В споре с расхожим пониманием феномена

Напомню популярное определение этих антонимических понятий:

сказавший «Бутылка водки наполовину полна» — это оптимист,
а сказавший «Она наполовину пуста» — это пессимист.

То есть оптимистический или пессимистический взгляд на вещи определяется природной предрасположенностью человека — только и всего.

Это полушутливое-полусерьёзное высказывание очень популярно у нашей образованной публики и считается исчерпывающе мудрым.

Что касается меня, то я здесь вижу не столько понимание феномена, сколько его успокоительное упрощение. (далее…)

Огни — факелы, настоящие, дышащие на ветру вдоль длинной извилистой дороги. Старые потрескавшиеся ступени ведут к храму. Круглые свечи — живое пламя на ступнях статуй чудовищ. Торговец пивом с тележкой, полной пива и льда.

Полно народу. Теснятся под крышей театра без стен. Потом все ломанулись на открытую площадку, она больше.

Европеоидные туристы бегут, позабыв о приличиях и традициях своей культуры, расталкивая друг друга, пихаясь, локтями отвоёвывая себе место у сцены — в самом первом ряду, — как дикие крестьяне или обезьяны, не понимая, что действие надо видеть издалека.

Должна быть видна вся сцена. В итоге плотного первого ряда, почти уже вылезшего на сцену, уже с третьего ряда ничего не видно. (далее…)

Философские размышления о том, почему храбрец не считает и не может считать себя храбрецом.

Оценивая собственный поступок как храбрость, мы встаем на точку зрения тех, для кого храбрость — нечто плоское, неглубокое. Ведь именно на плоское удобнее всего наклеить ярлык. В результате, присоединившись к любителям клеить ярлыки, храбрец, по сути, предает самого себя. Как ему после этого проявить храбрость в следующий раз? Чтобы его храбрость снова набрала объем, ее придется освободить от ярлыка, от сплющивающих рамок явления, подпадающего под внешние оценки.

Почему кажется странным, что, проявляя мужество, мы не должны считать, что проявляем мужество? Потому что это вроде как нелогично. Ведь если проявляешь что-то, почему бы не знать, что ты проявляешь?

Но в том-то и дело, что, проявляя мужество, мы вовсе не проявляем «чего-то». (далее…)

Размышления о книгах Юрия Нечипоренко «Пушкин» и «Плыви, силач! (Молодые годы Александра Пушкина)».

Я вдруг обратила внимание на удивительный феномен: о Пушкине мы обычно думаем и говорим, как о близком человеке: друге, брате… Словно бы нас не разделяют почти два столетия. Словно бы Александр Сергеевич (Саша) — наш современник. Или наоборот, мы, — его современники, — непостижимым образом перенесшиеся в его эпоху.

А вот все другие поэты и прозаики, даже самые любимые и почитаемые, воспринимаются на временном расстоянии.

С чем это связано? Возможно, с исключительным обаянием личности поэта. Или с доверительной интонацией его стихотворений… Или со старанием пушкиноведов, которые сумели выудить всё, до мельчайших подробностей, из его биографии…
(далее…)

А. Чанцев поговорил с А. Михайловским, философом, переводчиком Э. Юнгера, доцентом школы философии НИУ ВШЭ: о хайдеггероведении, В. Бибихине, опасности исторического срыва, западной и российской высшей школе и новых переводах Юнгера.

Александр Чанцев: Александр, поздравляю вас — и нас, читателей, — с выходом нового перевода Эрнста Юнгера «Смена гештальта». Не могли бы вы, хотя бы кратко, представить эту вещь?

Александр Михайловский: Спасибо, Александр! Я очень рад, что это эссе наконец-то вышло отдельной книгой на русском языке. Оно содержит — ни много ни мало — прогноз на XXI век! Перевод был готов давно, но благоприятный момент возник только сейчас — проектом заинтересовался издатель Максим Сурков (книжный магазин «Циолковский»), подготовить макет с энтузиазмом взялся художник Владимир Дмитренко. Думаю, не ошибусь, если скажу: нас троих объединяет не только любовь к Эрнсту Юнгеру, но и любовь к Книге, которую несомненно питал и сам автор. (далее…)

«Бриллиантовой руке» — 50

Фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» вышел на экраны в 1968-м — на следующий год после отпразднованного 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции.

Период бури и натиска завершился, и СССР вплыл в 60-е — свою золотую пору.

Принятая в 1961 году Третья Программа КПСС гласила:

«Героический труд советского народа создал мощную и всесторонне развитую экономику. Теперь имеются все возможности для быстрого подъема благосостояния всего населения: рабочих, крестьян, интеллигенции. КПСС ставит задачу всемирно-исторического значения — обеспечить в Советском Союзе самый высокий жизненный уровень по сравнению с любой страной капитализма».

Проще говоря, властями был взят курс на построение в СССР общества потребления. Спустя семь лет Леонид Гайдай вгляделся в идущие в стране социальные процессы. (далее…)

Марта Гримская. Кто подставил Васю Покрышкина. — М.: Эксмо, 2018

Роман украинской писательницы Марты Гримской «Усы стригут в полдень», отнесённый некоторыми рецензентами и критиками к жанру авантюрного романа с элементами политической сатиры, получает своё продолжение.

Очередное её творение выходит под названием «Кто подставил Васю Покрышкина» и… сразу же заставляет всерьёз задуматься относительно правильности трактовки его первой части.

Известно, что судьба продолжений, как правило, драматична. Они и пишутся труднее, а зачастую, в глазах читателя (смотрителя, слушателя), и вовсе перечёркивают изначальный авторский замысел по той простой причине, что ему, — читателю, рецензенту, критику, — со стороны всегда виднее. (далее…)

Фатализм в истории неизбежен для
объяснения неразумных явлений. Лев Толстой

*

Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
<…>
И чем жирнее, тем тяжеле.
О русский глупый наш народ,
Скажи, зачем ты в самом деле
…………………………………
Пушкин

*

— Александр Исаевич, — негромко говорит Путин.

— Да, Владимир Владимирович.

— Мы с вами упомянули факт исторического сознания.

— Да.

— Насколько это важно в политической, социальной деятельности?

— Хм-м… — С. чуть потеребил бороду. (далее…)

Монитор телефона отобразил вызов абонента…

Скайп-звонок.

Мужчина нажал “принять вызов”.

На крохотном экране появилась вначале люстра, затем видео скакнуло и остановилось на сосредоточенном изображении пожилой женщины.

“Алло, алло, не слышно, мама, не слышно”, — заспешил мужчина, одной рукой увеличивая громкость вызова, другой резко крутанувшей баранку влево, избежав столкновения. (далее…)

Книжная серия «Для тех, кому за 10» обрела свой круг читателей и поклонников, который продолжает расширяться.

Пополняется и список вышедших в этой серии книг. Летней новинкой стала книга Ларисы Румарчук «Зеленый велосипед на зеленой лужайке» (Самокат, 2017).

Детство героини сборника рассказов пришлось на годы войны, проведенные в эвакуации в Уфе, и послевоенного времени, когда семье удалось вернуться в Подмосковье. С первых страниц читатель погружается в уникальный самобытный мир, изображаемый автором, мир, в котором живет восьмилетняя девочка, в котором она растет и за которым пристально наблюдает. В наблюдениях этих нет-нет да и обнаруживает себя мудрый взгляд взрослого.

Невольно задумываешься: чем же достигается ощущение уникальности изображаемого, если каждому доводилось сталкиваться и со счастливыми и с тоскливыми моментами в детстве, с неуверенностью, с открытиями, с настораживающей неизвестностью будущего? (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

По вечерам в старом городе, в квартале одноэтажных домов с загнутыми по краям черепичными крышами, испещренном поросшими мхом и пахнущими плесенью каналами, стиснутом со всех сторон небоскребами и скоростными магистралями, где на окнах вместо цветов стоят кадки с огурцами и проросшим луком, где под полуденным солнцем старые, замотанные в платки старушки сушат капусту на мосту, так вот — по вечерам там зажигаются красные много ребристые фонари с махнушками на концах и портретами древних китайских поэтов на стенках.

В вечернем синем воздухе они горят тёплыми живыми огоньками и слегка покачиваются на ветру, кажется, что это какой-то магический танец, и еще пару взмахов, и ты вместе со старым городом перенесёшься на много тысяч лет назад, и мб вряд ли и вернешься обратно… (далее…)

Скучноватое течение литературного семинара неожиданно взбаламутил один из его участников, любящий поэзию и сам настоящий поэт…

Он открыл присутствующим свое заветное, выношенное им убеждение: в каждом поэтическом поколении есть свой Евтушенко^*, то есть, по его мнению, воплощенная псевдопоэзия, этакая рифмованная дешевка, широко популярная в массе презренных профанов. Далее наш литератор сообщил, что Евгением Евтушенко «серебряного века» был Максимилиан Волошин.

В ответ на недоуменные междометия удивлённых слушателей парадоксалист пояснил, что волошинские стихи точно так же, как евтушенковские, поддаются пересказу, а значит, поэзией не являются. Высказавший эту мысль был явно горд посетившим его откровением.

Оно заставило задуматься и меня, всегда почитавшего стихи Волошина, особенно послереволюционные, поражающие своей огненной мощью. (далее…)

Персонажи романа «Бесы», выслушав стихи капитана Лебядкина, были настолько озадачены, что ничего вразумительного о них не высказали. Да и неудивительно! Такие опусы не так-то просто втиснуть в привычные литературоведческие ячейки. Впрочем, одна подходящая для них все же найдётся, и позднее я ее назову.

А сейчас послушайте:

«Краса красот сломала член
И интересней вдвое стала,
И вдвое сделался влюблен
Влюбленный уже немало».

«Черт знает что такое!» — воскликнул бы Гоголь. «Белибердяночка!» — так оценила бы стишок одна моя знакомая. «Графомания графоманией!» — отозвался бы я. (далее…)

Осень любит цыплят табака… Когда смерть умрет? С одной стороны — тлен, суета, смерть. С другой — свет, который и есть Ты. Пока же — «Хроники Безвременья: дети Анде Гранде играли в прятки в катакомбах; Бога не всегда находили. Пили, курили, любили, пока в силе — жили, а когда умирали, то не врали».