Как не любитель фантастики вообще, пусть и «философской», на первых же строчках я внутренне сжался, настраиваясь — наверно, бессознательно — на то, чтоб разнести книгу в хлам.
Поначалу складывалось впечатление, что писалась она будто специально для озадачивания читателя нарочито неожиданными концовками, которые всё вдруг переворачивают с ног на голову, сражая его наповал парадоксальными, ошарашивающими вопросами-дилеммами (как, например, в рассказе «Убить друга»), причём и сам финал в рассказах этих далеко не всегда внятен… Кто-то из критиков писал об использовании автором метода «доведения до абсурда». Я полностью с ним согласен, и веяла надо мною навязчиво тень приснопамятных чёрноюморных анекдотов. (далее…)
Москва, Издательство Натальи Поповой «КСТАТИ», 464 стр. 2017.
В книге опубликованы рисунки А.Ремизова и его рукописный альбом «Из Достоевского». На обложке шаржированный портрет Алексея Ремизова работы Натальи Гончаровой (из коллекции Ренэ Герра).
Фрагмент книги
Когда погружаешься в изучение жизни и творчества Алексея Ремизова, на память приходят слова Марины Цветаевой:
«Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью».
В доказательство она приводит имя Алексея Михайловича Ремизова. По ее мнению, и «за границами державы Российской» он остается «не только самым живым из русских писателей, но живой сокровищницей русской души и речи». (далее…)
В. Перегудов, «Сад золотой». М.: «Художественная литература», 2009 г.—408 с.
Зачастую ощущение слитности автора с его произведением маячит в восприятии читателя где-то совсем на заднем плане или отсутствует вообще. Здесь же сразу и ясно чувствуешь: написан этот сборник рассказов, миниатюр и афоризмов человеком пассионарным, очень любящим жизнь и вместе с тем глубоко совестливым, имеющим в жизни этой очень свой, притом цельный и довольно жёсткий свод правил — нравственных и художественных… написан языком вкусным и сочным, чуть сказовым, а важные текстообразующие фразы, строящиеся на первозданной, какой-то непосредственной и оттого непривычной сочетаемости, большей частью чётки и коротки — по-перегудовски ёмки и образны.
Я взглянул окрест меня —
душа моя страданиями
человеческими уязвлена стала.
Александр Радищев
1. Предупреждение и предисловие
Тех, кто дорожит своим душевным комфортом, тех, кто верит в свою загробную жизнь «на том свете», прошу не читать этот текст. «Блажен, кто верует», и я вовсе не хочу разрушать веру, которая помогает людям выносить все тяготы, лишения и страдания их скоропреходящей жизни.
При этом прошу помнить, что я, автор этого текста, стою на стороне добра, воплощённого в личностях Иисуса Христа и Божьей Матери. Без ориентации на Его заповеди блаженства человек не может обрести человечности. В этом я уверен. Его заповеди — это наши кормчие звёзды, это опоры, на которых, хоть и пошатываясь, стояла и всё ещё как-то стоит вся христианская нравственность, присущая нередко даже самым ярым атеистам. (далее…)
Владимир Казаков. Жизнь прозы / Предисл. Е. Мнацакановой. Мюнхен: Wilhelm Fink Verlag, 1982. 226 с.
Немного алхимическое Владимира Казакова
«Прижизненное немецкое издание прозы В. Казакова (1938—1988), написанной в первой половине 1970-х годов», сообщает аннотация на сайте издательства «Гилея». Книги, конечно, не найти — как мало кто нашел самого Казакова. Как не нашла себе «места на земле» у нас его проза. В глухие 70-е и писать такое! Только ряд, как заборов и осин, восклицательных знаков — лучшая и отщепенческая самая проза, которой на Страшном суде оправдается наша литература, писалась тогда — не благодаря, но вопреки. «Москва-Петушки» (1969—70), «Школа для дураков» (1973), «Это я — Эдичка» (1976) и Владимир Казаков. (далее…)
За это время в проекте было опубликовано 22 сборника шестнадцати разных авторов.
Это очень разные сборники, разные по духу и мастерству стихи. Но в любом случае большинство из их авторов я могу назвать поэтами Перемен.
Поэты Перемен – это те, в чьих стихах звучит прорыв за пределы, в неизвестное, break on through to the other side. Это совсем необязательно какие-то светлые эмоции или вечные чувства, но в этих словах, а также в том, что стоит за этими словами, слышится стремление выйти наружу, нарушить привычное, растворить устоявшееся.
Поэзия (речь идет в первую очередь о том, что называется «лирической поэзией») – это не писательское мастерство, не ремесло, не умение обращаться со словом. Скорее, это состояние.
Если ты падаешь в бездну и можешь при этом что-то сказать по этому поводу, это поэзия. (далее…)
5 марта 2011 году в Тируваннамалае Рада Ма совершила обряд самосожжения (см. ) – облила себя керосином и подожгла. Через два дня в больнице в Ченнае она скончалась от множественных ожогов. О причинах этого события ходит множество слухов, которые мы не будем тут транслировать, тем более что они в самом деле не более чем слухи – в них нет ничего достоверного. Достоверно только одно: около гробницы, в которой покоится тело Рады Ма во дворе ее дома в Тируваннамалае, в воздухе висит до того прозрачная и насыщенная метафизическая тишина, что можно расслышать самые тонкие внутренние движения собственной души. Благодать святого духа, проявляющаяся около мощей святых, здесь ощущается совершенно явственно, и это не оставляет никаких сомнений в том, кем на самом деле была Рада Ма.
Она никогда не называла себя гуру. Над воротами ее дома до сих пор сохранилась надпись: «Я не Гуру. Здесь ничего не происходит. Идите в Рамана Ашрам, если вы хотите найти Гуру». Она говорила в своей обычной шутливой манере: «Я здесь для того, чтобы прояснить некоторые сомнения. Вещи, о которых вы не можете спросить своего гуру. Может быть, потому что ваш гуру очень занят. Я не гуру. Я просто приходящий профессор, я не постоянный учитель здесь. Я прихожу сюда иногда, чтобы прояснить ваши сомнения». (далее…)
Андрей Бычков: «Вот мы и встретились» — ЭКСМО, 2017.
Прозу такого плана — план еще тот — принято называть маргинальной. Этакое кино не для всех, маркировка «18+», перед прочтением сжечь. Впервые прочла текст Бычкова, когда довелось жюрить по приглашению Виктора Топорова «Нацбест»: было это в далеком 2010-м, и жюрился его роман «Нано и порно», и писан был .
«Нацбеста» автор не получил, однако-с «главное — участие», ну а потом… потом буквы, оченьмногобукв, опять и снова.
Тьма тьмущая альфабеток, продраться чрез которые «тварям дрожащим» подчас немыслимо: жить-дрожать да умирать-дрожать — совсем другая история! (далее…)
Бхагаван Шри Рамакришна — великий индийский святой Индии и махатма, то есть, согласно индийской традиции, человек, который, познав Абсолют как Реальность, чувствует и замечает Божественную Сущность во всех одушевлённых и неодушевлённых объектах вселенной. Его сердце и душа всегда остаются с Богом. Он живёт в Божественном сознании, и Божественные свойства непрерывно текут через его душу. Он не заботится ни о славе, ни о власти, ни о мирском благополучии. Истинный махатма не имеет привязанностей к своему телу или к чувственным удовольствиям; он живой Бог и он абсолютно свободен, и изнутри его бытия всегда сияет лучезарный свет Божественной мудрости, его сердце переполнено Божественной любовью. Его тело и ум становятся орудием Божественной воли.
Гададхар Чаттопадхьяй (будущий Рамакришна Парамахамса) родился 18 февраля 1836 г. в Индии, в одной из деревушек Бенгалии, в семье бедных браминов, живших очень тяжёлой жизнью. В детстве отличался от своих сверстников способностью впадать в экстатические состояния, а также чувствительностью к природе, музыке и поэзии. Он был поглощён внутренними переживаниями и не хотел учиться. Вёл свободную жизнь, самостоятельно зарабатывая на пропитание. Любил проводить время со странниками. Позже его брат стал служить в храме богини Кали в Дакшинесваре. Когда брат умер, юноша заменил его. В это время ему исполнилось 20 лет. Постепенно в нем стало расти желание увидеть Божество. Это желание настолько захватило молодого брамина, что он не мог уже ни молиться, ни исполнять обряды богослужения. Ушёл из храма и поселился в маленькой роще неподалеку. Он совсем забыл о себе, не замечал ничего вокруг, и если бы не родственник, ухаживавший за ним, то умер бы от истощения. Он думал только о Матери — Богине Кали и постоянно призывал её, но безрезультатно. Отчаяние овладело им. Он решил, что недостаточно жертвует, недостаточно проявляет свою любовь, что он должен избавиться от всех предрассудков и привязанностей. Тогда он уничтожил все своё небольшое имущество. (далее…)
“Dandelions” Yasunari Kawabatа, translated from the Japanese by Michael Emmerich, New Directions.
«Одуванчики» — книга нобелевского лауреата Ясунари Кавабата (1899—1972) в этом году вышла в английском переводе Майкла Эммериха в издательстве New Directions.
Этот последний и неоконченный роман в форме философского диалога автора с самим собой вызвал необычное оживление на книжном рынке Европы спустя почти полстолетия после смерти автора и посмертной публикации романа на родине. В чём причина поздней публикации прекрасной прозы нобелеата на язык широкого литературного общения в Европе?
В том ли, что к этому дикому и навязчивому, но целебному растению относятся по-разному в разных частях света? На Западе, фанатично культивирующем культ молодости, страх перед старостью (которая не наступит никогда), одуванчик всего лишь сорняк. В лучшем случае лекарство, и он ассоциируется с немощью и болезнями.
На французский язык “Одуванчики” были переведены в 2012, но одно название — «Pissenlits» могло вызвать сардоническую ухмылку у практичных и иронических французов. (далее…)
Странные вещи творятся в Москве.
На днях я пригласил на свидание девушку. Будучи культурным человеком, я решил сводить ее в музей имени Рериха. Вероятно потому, что девушка обладает мистически неземным образом, а музей Рериха — место очень мистическое и совершенно неземное. Всякий раз, когда я ходил в этот музей, экспозиция поражала. И оставляла в полном осознавании того факта, что музей Рериха — это место для Москвы важнейшее. Своего рода духовный центр, из которого на весь город распространяются невидимые нити, из которых сплетается над городом своего рода защитный кокон, позволяющий городу оставаться достаточно светлым даже в том небывало тяжком контексте, в котором он пребывает в наши дни. (далее…)
Выход долгожданного романа Дмитрия Быкова «Июнь» (М., АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017) — настоящий детский утренник для начинающего структуралиста. Столь велик соблазн разобрать его на камушки и колесики, а затем собрать, как кубик Рубика.
1.
Как неоднократно анонсировал сам Дмитрий Львович и отмечают рецензенты, «Июнь» составляют три части, с тремя самостоятельными сюжетами и героями. Объединяет их в роман, и это тоже не раз фиксировалось, второстепенный персонаж, шофер Лёня; тут любопытная находка — пролетария снабдить ангельским функционалом, назначив курьером между мирами. Есть и менее заметная игра с актерами второго плана, которые перебегают пограничья и даже забегают вперед — так в первой части Миша Гвирцман встречает в трамвае политизированного подростка, который во второй части станет Шуром и сыном вернувшейся из эмиграции поэтессы. (далее…)
Александр Уайтлоу Робертсон Трокки — из тех, кто напрямую отвечал за тектонические сдвиги контркультуры в прошлом веке.
Проповедник «расширения восприятия», издатель, писатель, либертин и один из самых свободных людей, на русском он славы, кажется, не снискал — у нас выходила лишь одна его книга «Молодой Адам». Хотя возвышается в ряду прочих левиафанов — Берроуза и Кроули, Миллера и Жене.
Родился в 1925 году в Глазго (фамилия — от отца, чей итальянский род перебрался в Шотландию еще в 1870-х годах). Во вполне состоятельной и благопристойной семье (двоюродный дед Алекса — кардинал и кандидат в Папы). Рано умерла мать, и, по его словам, «ее смерть стала для него направлением в жизни» — отметим тут, как и в более поздних высказываниях про совершение «духовного харакири», тему смерти. (далее…)
Преходящего, смертного человека утешают: «Ты, в сущности, вечен. Смерть — это не конец твоего существования, и страхи твои напрасны: ты просто видоизменишься. Ведь и куколке может померещиться, что она умерла, но в действительности она стала бабочкой. То же самое происходит с человеком: был он, к примеру, древнеегипетским рабом, а теперь он — китайский функционер. Вот и все!».
Так утешает буддийская теория метемпсихоза — переселения души из одного тела в другое. По своей длительности этот процесс принципиально можно представить только в двух вариантах: 1) как ограниченный во времени; 2) как вечный (бесконечный). (далее…)
Бывает, что детство иногда тянется за человеком всю жизнь.
Джеральд Даррелл
«Моя семья и другие животные» — и другие книги Джеральда Даррелла тянутся к нам со времён детства, и порой не отдаёшь отчёта, где и когда и это было? Вчера, «до войны», после войны?
Это было всегда!
Мальчишка Джерри, державший в постельке черепах и лягушек. Небывалые пауки по потолкам и стенам, заменяющие ему игрушек нелюбознательных и скучных детей. Его мир — зоопарк острова Корфу, зоопарк острова Джерси.
Старший брат, Лоуренс Даррелл, поэт и путешественник, один из самых знаменитых англичан-экспатов. (далее…)
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>