Календарь перемен: прогноз 6 – 12 апреля 2015 г.

В жизни это случается, когда, казалось бы, и душевные и физические силы уже на исходе, а надо еще идти и идти вперед, преодолевая ниоткуда взявшиеся препятствия.

Так и на этой неделе, после череды недавно произошедших в разных частях мира природных, социальных и политических катастроф, придется пережить еще не одно драматичное событие. Большинство из них будут концентрироваться в районе вторника – среды 8 и 9 и субботы 11 апреля. На короткую разрядку можно рассчитывать лишь в пятницу 10 апреля, да и то, если вы окажетесь, к такому повороту событий, готовы. (далее…)

27 марта 1911 года родилась поэтесса Вероника Тушнова

Я не призываю к лихой резвости над могилами друзей,
но я против облака печали, закрывающего нам путь. Н.Тихонов.

Они стоят такие юные, такие вечные стоят. В.Тушнова

«Меня часто спрашивают: “А когда вы начали писать стихи?” И мне всегда бывает трудно ответить на этот вопрос. Что понимать под словом “писать стихи”? Складывать фразы в правильно чередующиеся, зарифмованные строки и строфы? Если так, то я начала писать в самом раннем детстве, лет в шесть-семь…». В. Тушнова, «О поэзии»

Я молчу… я от счастья плачу…
Ничего не хочу иначе!

Возможно, кто-то из литпрофи осклабится, но со своей мужской колокольни, причём филологически-несовершенной, любительской, мне хочется сопоставить несравненную музу Вероники Тушновой — необычайно мелодичным слогом и песенностью — с творчеством молодой современной поэтессы Ах Астаховой, кумиром женских, девчачьих сердец.

Вот смотрите:

Любовь, не знающая увяданья,
любовь, с которою несовместима ложь…
Верь, слышишь, верь в её существованье,
я обещаю, — ты её найдёшь.
В. Тушнова

*

…верь в меня так, как не верю Я —
(всё от нехватки покоя в сердце).
верь до тех пор, пока есть Земля,
которой от веры не отвертеться.
Ах Астахова

Или, например, трагическое прощание героини Тушновой («Я стою у открытой двери…»):

Я стою у открытой двери,
Я прощаюсь, я ухожу.
Ни во что уже не поверю, —
всё равно
напиши,
прошу!

…Не на будущее,
так за прошлое,
за упокой души,
напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши!

*

Расстаётся герой Астаховой («Письмо»):

я должен тебе обо всём написать…
прости, что вот так — не решился иначе!
конечно, честнее об этом сказать,
но я не люблю, как ты плачешь.

…прощай!
не печалься!
другого найди!
пришло видно время нас переиначить…
не злись на меня, но я должен уйти.
(прости, что письмом — не решился иначе.)

А теперь давайте сравним строфы, с которых и той, и другой поэтессе пришли… ну, ежели не всесоюзно-всероссийская известность, то творческое признание точно. Одной в 1946-м, второй в 2012-м:

В. Тушнова:

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придёшь совсем внезапно.

А ты придёшь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга…

*

Ах Астахова:

тебя хоть там любят? скажи мне не мучай.
тебя хоть там любят? запомни, послушай —
на всякий пожарный, на экстренный случай,
чтоб не было трудно: я вытрясла душу.

…чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
но помни: родных не бросают. не губят.
ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай —
тебя хоть там любят? тебя хоть там любят?..

Эти параллели, конечно, говорят не о технических схожестях, а лишь о вселенском влиянии глубоких чувств на вдохновение, о преемственности и поэтических традициях и, главное, о музыкальности. А песни, созданные на стихи В. Тушновой, безо всякого сомнения останутся в памяти на десятилетия. Мало того, неизменно будут исполняться и слушаться поколениями почитателей и просто людей, даже не подозревающих о том, что, скажем, данное достопамятное и популярное в прошлом видео Пугачёвой (муз. М. Минкова) — сделано на слова нашей дорогой именинницы:

Там есть строки:

Счастье — что онo? Та же птица:
упустишь — и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?

Им почти в унисон подыгрывает Астахова, великолепно перенимая у Тушновой эстафету преемственности исканий заветного счастья и любви:

…И не бойся искать — такие своё найдут!
И не бойся терять на это ни лет, ни сил!
Если любят тебя — обязательно подождут,
Если счастье придёт — то ты его заслужил!!!

Одну пору сама Вероника Михайловна, бывало, повторяла, точнее, незаметно для себя интонационно вторила то Якову Полонскому («искры гаснут на лету» — в тушновской «Разлуке») из стихотворения «Мой костёр в тумане светит»; то незримо подстраивалась-подпадала под аккомпанемент мощного энергетического влияния бывшего «серапионовца», трёхкратного лауреата Сталинской премии Николая Тихонова с его революционной непримиримостью: «…гвозди бы делать из этих людей!» В итоге нащупав-таки свой мотив, своё искреннее течение превосходной мелодии-«реченьки» — чистой точной звонкостью напева несравнимой и не сопоставимой ни с кем. И ни с чем.

Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво, чтоб за малую малость
оно говорило «спасибо»:

https://youtu.be/iqf6yBJUo4w

(Музыка блистательного армянского композитора, джазмена, симфониста К. Орбеляна, 1928—2014.)

Вообще мотив счастья у Вероники Тушновой — непреложная основа для понимания, вдумчивого прочтения её поэзии, принимающей множество элегантных дамских поз и значений, смысловых оттенков: «Этой удивительной женщине было известно, что такое счастье, и она стремилась поделиться своим открытием с другими. Это счастье любящей и любимой женщины, счастье матери, счастье творчества, наконец, счастье просто жить, принимая жизнь как бесценный дар» (Ю. Венгер).

*

…Великая Отечественная застала Веронику Михайловну работающей врачом в казанском нейрохирургическом госпитале, с больной мамой и маленькой дочерью на руках. (Отец, М. П. Тушнов, умер в 1935-м.) Несмотря на тяжелейшие условия быта, она умудряется тайком, украдкой кропать в стол — в минуты отдыха, при свете затенённых ламп. Коллеги ласково прозвали её за это «доктор с тетрадкой»:

«…Я работала в госпитале с утра до ночи и очень редко бралась за карандаш. Но сколько я передумала и перечувствовала за это время! И что самое удивительное, у меня появилось новое, никогда ещё не испытанное мною чувство: мне вдруг захотелось, чтобы стихи мои узнали, прочли, мне хотелось своими стихами вмешаться в жизнь, что-то изменить в ней. Я понимала, как это трудно и ответственно, и всё-таки эта мысль меня не покидала».

Казань, Москва…

Первый поэтический сборник, встреченный довольно доброжелательно: «Первая книга», 1945. Второй. Правда, почти через 10 лет: «Пути-дороги», 1954. Кстати, «обидевший» некоторых критиков чрезмерно «салонной» ахматовской лирикой. Что выглядело, естественно, крайне поверхностно и ошибочно в свете невероятной ахматовской зашифрованности-интертекстуальности — и наизворот, «дурманящей» открытости Тушновой.

Стихотворение «Не отрекаются любя» из «Путей-дорог» написано давно, в 1944 году, — но проснулась знаменитой она, как говорится, с выходом второго сборника. И, не исключено, после определённо свежего — с налётом неувядающей военной памяти — прочтения строф «Не отрекаются…». Да и дыхание оттепели было уже на пороге. Люди, уставшие от пламенных возгласов о грядущем, поворачивались к затаённому, лирическому, к душе и чувствам. К небу «с грудами облаков» — «раскалённому, цвета платины»…

Таким образом, не совсем приемлемое при развитом социализме понятие тихоновских «облаков печали» — «салонность», «камерность» — как бы нехотя переходя из одних филологических рук в другие, в итоге закрепилось за Вероникой Михайловной. Впрочем, закрепилось, так сказать, с обратным, противоположным, со вполне уже положительным ролевым наполнением, — обозначающим яркие живые образы мягкой женственности: верность, томление, страдание, бесконечное ожидание, любовь наконец.

…любовь на свете есть!
Единственная — в счастье и в печали,
В болезни и здоровии — одна,
Такая же в конце, как и в начале,
Которой даже старость не страшна.
«Память сердца», 1958

Строки её хрупких изысканно-ранимых откровений — чрезвычайно интимные и автобиографичные — зеркально отражали тысячи и тысячи «жестоких вьюг» советских женщин, жён, матерей. Их блаженно-сладкие и горькие минуты, с тревожным «ощущением неумолимого бега времени и с упрямой, пусть и не раз обманывавшей, верой в счастье» (А. Турков). Счастье, перечёркнутое войной, «вокзальной» разлукой, «бездомными» любовными треугольниками (куда ж без них?) и непокорными бытовыми бурями, с которыми ну «никак не справиться»: «…стоит меж нами не море большое — горькое горе, сердце чужое».

…А гуси летят в темноте ледяной,
тревожно и хрипло трубя…
Какое несчастье
случилось со мной —
я жизнь прожила
без тебя.

Третья, четвёртая книга (всего их будет восемь)…

«Милый срок» хрущёвской оттепели подоспел ко времени. Вернее, такие персоналии, — для коих окопные воспоминания «мужества сирени» и непоколебимая ценность мирного «чистого, лучистого снега» являются основой основ, — подобно поэтам Тушновой, Инбер, Звягинцевой; плеяде прозаиков-«соцреалистов» (Панова, Гранин, Адамович) и «деревенщиков» (не преминем поклониться недавно ушедшему в мир иной В. Распутину) раскрыли, дали творческий, нервический ток исповедальному поколению «раскрепощённых» шестидесятников: Мартынову, Астафьеву, Хуциеву и др. Раскрыли своею не-личной обобщённостью образов, какой-то космической всеохватностью, показывающей на примере частного, единичного случая всеобъемлющую борьбу центробежных и центростремительных сил всего общества, страны, планеты — не менее. Где страсть, страдание к одному и по одному-единственному мужчине сливаются с общечеловеческими отзвуками и заботами о земле, звуках и «душе дома», матери, семье. О народе и его судьбе: взрослых и детях.

На свете бывают
малые дети,
взрослые дети, старые дети,
на розовых, пухлых
ничуть не похожие,
с мозолями,
с тёмной дублёною
кожею…

*

Вот говорят: Россия…
Реченьки да берёзки…
А я твои руки вижу,
узловатые руки,
жёсткие.

Поэзия Тушновой…

Поэзия чувств, рождающая новую, не авторскую, а собственно новую, отвлечённую читательскую мысль «за пределами стихотворения». И это новое, причём неназойливое размышление, «вмешавшееся» в чью-то чужую жизнь, вдруг оборачивается молитвенной притолокой-мезузой (крепится над входом в дом), сопричастием тезису-суждению самого произведения. Где автор, щедро поделившийся с миром «правом и радостью открытия», приглашает нас в далёкий светлый путь — и мы идём туда — нехоженой тропой настоящего большого «идейного» искусства.

Поскольку нет большего смысла и идеи, чем благопочитание именно простых вещей — родного незатейливого пейзажа с «дубом у лукоморья», рек, полей, дремучих лесов со «сплетницей сойкой», окружающих нас людей, коллег, «пира у друзей». И нету ничего возвышенней и прекрасней «треугольного» солдатского отклика с фронта, в котором, с ужасной орфографией, криво нацарапано в том числе и это: «Хорошо, что вы написали о наших детях!»:

«Значит, что же получилось? Я писала стихи о своей девочке, о своей Наташе, а они — бойцы, приславшие мне свои письма, считают, что я писала про их детей! Это была такая удача, о которой я не могла и мечтать». Из статьи «О поэзии». Статья опубликована посмертно.

…Твой голос заглушить не суждено —
Твой голос – тихий, как серцебиенье.
В нём чувствуется школа поколенья
Науку скромности прошедших на войне —
Тех, что свою «карьеру» начинали
В сырой землянке — не в концертном зале
И не в огне реклам — в другом огне.
Посвящение Ю. Друниной — В. Тушновой

*

…Всё такое синее,
на столе — цветы.
Думала о сыне я,
а родилась — ты.

Ты прости непрошеный,
ёжик сонный мой,
я тебя, хорошую,
отвезу домой.

Для тебя на коврике
вышита коза,
у тебя, наверное,
синие глаза…

Ну… а если серые —
маме всё равно.
Утро твоё первое
смотрится в окно.
В. Тушнова. «О дочери»

Текст написан для журнала Камертон

Фрагмент из неопубликованной книги автора «Планета Цей»

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Цей любил Пикассо, чтил его, восхищался, находил параллели с собой, называл «Мой Пикассо», «Мой любимый Пикассо». Не раз он фантазировал на его темы в его манере. Это не перепевы композиций великого испанца, Цей просто перевоплощался в Пикассо и в этой ипостаси записывал экспромты. Не вдруг и не поймёшь, кто тут Пикассо – Цей или Пабло, Пабло или Цей… (далее…)

Как и многие, я с поэзией всю жизнь…

«Поэт – это существо лёгкое, крылатое и
священное; и он может творить лишь
тогда, когда сделается вдохновенным и
исступлённым и не будет в нём более
рассудка; а пока у человека есть этот
дар, он не способен творить и
пророчествовать». Платон, «Ион»

Пролог

…Это разные поэты разных эпох и стран, знаменитые и почти никому не известные, забытые и те, что на слуху. Всё разное у этих Божьих избранников – время, судьбы, сословность, образованность, темперамент, миропонимание… Одно только общее – печать Всевышнего, отпустившая им дар магии слова, дар предвидения и пророчества.

Страна Поэзия огромна, трудно и представить её размеры и масштабы. Однако ойкумена Духа ещё больше – это бесконечность. Оттуда и черпали наши избранные свои жемчужины. (далее…)

О книге Валерия Былинского «РИФ»

Книга «РИФ» – моё второе знакомство с прозой Валерия Былинского, автора нашумевшего пару лет назад романа «Адаптация».

Одна из тем «Адаптации» – поиск выхода из тяжелейшего духовного кризиса, когда кажется, что внутри у тебя настолько пусто, что разговор о воли неуместен. Поскольку в таком состоянии её как бы нет вообще. Она не сильная и не слабая, она – нулевая. Ведь говоря о человеке сильной воли, мы подразумеваем смелость и великодушие, слабой – соответственно, трусость и малодушие. А ужас состояния главного героя «Адаптации» состоит в том, что и сил бороться ни за себя, ни за кого-то еще – нет, но при этом уже ни чего и ни кого не боишься. Будто тебя уже похоронили, или ты сам уже повесился, а жизнь почему-то не кончается. (далее…)

Маленькое поздравление на латыни

Выяснилось, что если текущие информационные поводы проговаривать на латыни, некоторые из них даже обретают смысл, и разум страдает в гораздо меньшей степени. Также помогают осознать происходящее короткие умозаключения возрастом в пару тысяч лет, которые интересно встраиваются в текущую жизнь. К примеру, фразу Corruptio optimi pessima хочется перевести энергично, с пылом злободневности, однако, её перевод звучит даже интересней, чем можно представить: «самое худшее падение есть падение самого лучшего». (далее…)

Прогноз Бронислава Виногродского

Традиционно под Новый год портал «Перемен» публикует прогноз Бронислава Виногродского. Следующий год будет годом деревянной козы. Посему внимаем прогнозу Виногродского: (далее…)

На глаза мне попался текст Андрея Рудалева «Противостояние пустоте. Основной сюжет русской культуры». Незадолго до этого случилось так, что я выпил несколько чашек крепкого пуэра, и был настолько взбудоражен этим напитком, что немедленно решил написать кое-что в ответ на рудалевский опус. В ином случае я бы не обратил особого внимания на этот текст, может просто не стал бы публиковать его или опубликовал бы не глядя. Но уж точно не счел бы нужным реагировать. Но Рудалев давно уж удивляет своими статьями, присылаемыми им для публикации в Блоге Перемен. Настолько в них красивая попытка здраво мыслить и прояснять происходящее перемешана с очевидными заблуждениями и мутными концепциями. Впрочем, характерными для многих современных христианизированных мыслителей…

Давно удивляет… А тут еще пуэр. И несомненно, еще бесконечное множество факторов.

«Противостояние пустоте»? Я прочитал заголовок и тут же удивился: как можно противостоять пустоте. То есть буквально противостоять тому, что отсутствует? Странная история, напрасный труд… Или это какая-то особая пустота?

Да еще, оказывается, что это противостояние — основной сюжет русской культуры. Хм. (далее…)

Вот что поразительно — древние представления о карме (по крайней мере, в том виде, в каком они описывают связь причины и следствия на протяжении одной жизни) точно отражают представления нейроученых о том, как работает наш мозг. Один из самых фундаментальных принципов современной нейронауки был сформулирован в 1949 году канадским нейропсихологом Дональдом Хеббом (Donald Hebb) и известен как “закон Хебба” или как “теория клеточных ансамблей”. В своей книге “Организация поведения: нейропсихологическая теория” он постулировал принцип взаимодействия нейронов, который часто описывают одной фразой — “нейроны, которые возбуждаются вместе, связываются вместе” (“Neurons that fire together, wire together”).

В этой основополагающей работе Хебб выдвинул предположение, что “любые две клетки или системы клеток, которые повторяющимся образом активны в одно и то же время, будут тяготеть к соединению, и активность в одной клетке или системе клеток будет способствовать активации другой клетки или системы клеток”. Это основная предпосылка нейропластичности — способности нашего мозга меняться в ответ на новый опыт. (далее…)

Миссионерство – это явление, застывшее в смоле истории как не самая честная муха. Вот какова её поза: политическое заглатывание новых земель, борьба за экономическое и культурное превосходство великих держав, оккупация верой и чудом. Этих трактовок обычно хватает для циклопного зрения нынешнего аналитика, но какие-то вещи становятся не видны. Люди становятся не видны, они будто бы растворяются в составе явлений, и это то, что хотелось бы изменить, но как это можно изменить? Только вытаскивая из забвения отдельные жизни.

…Это был человек, которого звали Уиллиам Персиваль Джонсон. Джонсон приехал на озеро Ньяса после Оксфорда, как член университетской миссии, – он должен был ехать на гражданскую службу в британскую Индию, но вызвался волонтёром в Восточную Африку, где провёл больше сорока пяти лет. Современники писали, что он вёл себя так, словно живёт в библейские дни. Было очевидно, что он ощущал некую мистерию, возникающую в этих местах. Он проповедовал евангелие с лодки, плавая вдоль побережья. Он не обращал внимания на болезни и неудобства. Когда у него началась глазная инфекция, он не стал ничего предпринимать, положившись на божий удел, и в итоге потерял зрение в одном глазу, но это не было воспринято им как трагедия, но как всевышняя воля. Хотя инвалидность затруднила проведение его лодочных выступлений, Джонсон не сдался и продолжал проповедовать различными способами. Местные жители называли его Апостолом озера. (далее…)

В октябре 1924 года в Париже увидел свет первый «Манифест сюрреализма» (сам термин был в ходу с 1917-го). А также памфлет под названием «Труп», в котором сюрреалисты призывали всех поплясать на крышке гроба только что умершего Анатоля Франса. «В погребении отказать!» – объявлял лидер движения Андре Бретон. «Вы когда-нибудь давали пощечину мертвецу?» – вопрошал Луи Арагон.

Во всех их затеях было много детского. В том числе – и детская жестокость, особенно по отношению к чужим. Франс для них олицетворял буржуазного писателя. А всё буржуазное они презирали и ненавидели, будь то система ценностей, образ жизни, вкусы, произведения искусства. Например, роман третировался как буржуазный жанр. Поэтому Арагон подверг публичному уничтожению свой роман «Защита бесконечности» — от него остался лишь отрывок «П…а Ирены» (по словам Альбера Камю, «лучший, красивейший текст, затрагивающий эротизм»). (далее…)

Невозможно пусто здесь, в этой Москве, сейчас. Так, будто выскребли из тебя дом холодной ложечкой, достающей дынную середину.

Время суток – маятник. Утром словно с качелей вылетела из тяжелого сна, долго не могла отдышаться, грудь – советский не мнущийся пластилин с комком сердца, резиново бьющимся внутри. Мне снилось, меня убили. И как-то глупо. Жизнь вдруг закончилась. Просто прекратилась. Как крупа в банке, вода в кране. (далее…)

Это более чем непростая задача – написать эссе на тему «451» Брэдберри.

Во-первых, в силу своей (более чем заслуженной) популярности, произведения его перечитаны критиками и рядовыми читателями вдоль и поперёк, и обнаружить в них что-нибудь оригинальное сегодня не представляется возможным – всё уже написано и сказано в достаточной мере для того, чтобы кто угодно мог додумать детали самостоятельно.

А во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, как в случае с любыми антиутопиями за авторством гениев: спустя более чем полвека, предсказания Рэя Дэвида уже сбылись полностью или угрожают окончательно сбыться в самое ближайшее время. В связи с этим классифицировать это произведение как фантастическое уже нет необходимости – можно выглянуть в окно и увидеть в тексте гиперболизированное описание современной нам реальности. (далее…)

Календарь перемен: прогноз периодов личной, деловой и социально-политической активности с 8 по 14 сентября.

Календарь перемен предназначен для планирования деловой, творческой и физической активности человека с целью минимизации ущерба своему здоровью и максимизации прибылей. На зеленом поле календаря преимущественно удаются деловые начинания, на красном – решение творческих задач. «Желтые» дни — отличаются неустойчивым переходным характером. (далее…)

ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Лет десять или двенадцать назад я начал залатывать брешь в собственном образовании, штудируя книги о Дао, цигун и боевых искусствах Китая. Почти сразу стало ясно, что это дело практически бесполезное, если не начать заделывать бреши и в воспитании. Всё, о чём там говорится, умозрительно не постигается, хуже того, забывается на следующий день. Результат приходит только через опыт – телесный опыт, поскольку сначала, с рождения, тело этой науки совершенно не знает, и его приходится учить.

Человеку, чтобы выжить как биологическому виду, его общей конституции, рефлексов и инстинктов достаточно – с этим багажом Всевышний и позволяет ему появиться на свет. Но зачем-то он дал человеку ещё и мозг, возможности которого намного превышают ту минимальную потребность, которая требуется для обслуживания рефлексов и инстинктов. Зачем? (далее…)