Это произошло несколько лет назад, в последних числах октября. Заморозки уже три дня беспокоили людей. Все люди, выходя на улицу, мысленно говорили: «Ужас». Хотя не всех посещала эта мысль.
Платформа пригородных поездов. Холодно. Все будущие пассажиры грустили и ничем не отличались друг от друга. Однообразная серая масса дышала и печалилась, медленно заполняя всю платформу. Но вот из перехода вышла девушка в ярко красном пальто, и, быстро преодолев все трудности большого скопления людей, наконец-таки нашла себе островок, еще не занятый однообразной толпой. Легкая улыбка касалась ее губ, и на лице можно было прочесть полнейшее счастье.
В это время с другой стороны платформы шел молодой человек, сразу можно было сказать, что он не в печали о прожитой жизни. Если бы в это время кто-нибудь взглянул на платформу сверху, то сразу бы выделил этих людей из всех. Как сделал это я.
Он остановился недалеко от нее.
Через некоторое время их взгляды встретились. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Они говорили друг с другом. Все люди уехали. Стоя вдвоем на платформе, они говорили обо всем, что волновало их души. У обоих героев сложилось впечатление, что они знают друг друга как минимум десять лет. Так зародилась… Впрочем, как хотите.
В общем, по улице Пономаренко, после проспекта Жукова, есть неплохой ресторанчик. Его красная неоновая надпись «Пивной бар» смущала и в то же время соблазняла меня четыре года. Я всегда проезжал мимо и с опаской поглядывал в сторону этого сомнительного заведения. Между словами «пивной» и «бар» неумелым дизайнером была вклинена большая неоновая кружка с пенящимся пивом а натюрель. Фронтальная часть ресторана была представлена большими стеклянными витражами, выдававшими высокий потолок и сталинский тип всей постройки. Ресторан находился чуть выше самой дороги, хотя и легко с нее просматривался, и поэтому каждый раз, как ты проезжал мимо со стороны проспекта Жукова, слева сверху в левом же глазу на верхней части его сетчатки брезжил тусклый красный свет. Все водители на этом участке невольно притормаживали, так как этот самый красный отблеск на сетчатке рефлексировал мышцу правой ступни, и водитель в беспокойстве начинал оглядываться в поисках пропущенного светофора. Когда над рестораном вешали эту вывеску, я не думаю, что они сделали ее красной с таким вот водительско-рефлекторным умыслом, целью которого была заставить прохожих в недоумении останавливаться, искать либо пешеходный переход либо спрятанный светофор и ничего не находить либо, глядя на красную пену, стекавшую по красному бокалу, просто гадать, какое там подают пиво. Мне доводилось испытывать и первое, и второе, и третье.
К самому ресторану ведет небольшая присыпанная снегом лестница. Теперь я уже не помню, сколько раз с нее падал, но тогда я не заподозрил в ней ничего опасного. Одному господу известно, сколько алкашей оставило свои зубы на этой ацтековской мини-пирамиде. Так как трезвым из ресторана почти никто не выходит, да что таить — никто вовсе! — эта завуалированная лесенка-убийца становится почти непроходимым препятствием для запутавшихся ног, принадлежащих очередному поддатому владельцу. Через дорогу от пивного бара располагаются дома. Дома эти, судя по виду, не первый век заброшены. Окна разбиты, и если проходишь мимо днем, то видишь, что кроме оторванной с особой жестокостью и рвением плитки здесь покрали даже обои. Иногда в одном из домов на втором этаже (там их всего два, но каких!) справа загорается свет. Окно прикрыто шторами, поэтому не видно, что творится внутри. Я как-то прислушивался: думал, может хоть телевизор смотрят. Но слышна была одна лишь тишина. Ладно бы скрип кровати или громкая ругань пьяного мужа или на пьяного мужа — но там ни звука. Только зажженный свет и шторки. Ресторанчик с одной стороны, участок с заброшенными домами с другой — все это создает какой-то странный и необъяснимый уют, отчего хочется зайти в ресторан, сесть спиной к витражу, заслонившись неоновой же рекламой пива «Крынiца», и дать заказ «как всегда». (далее…)
Мы живем в городе. Городские формы – всегда физичны, но неизбежность физичности – окружность. Игра.
Круг смерти, с сексом посередине.
Мы на окраине города, пригород.
Мы движемся.
Край открытия, зоны извращения, порока и скуки, ребенок-проститутка.
Грязный круг немедленно окружает рассвет круга начинающих жить,
Но реальная толпа живет в могилах.
Живут только улицы ночной жизнью.
Болеем образом дорогих отелей,
Живем в низких меблированных домах.
Жизнь – бары, заложенные магазины, пародии и публичные дома, в умирающих пассажах с магазинами, которые никогда не умрут. В улицах, в улицах, в которых всю ночь кино.
Когда игра не идет в счет, она становится игрой.
Если секс не считать, то он превращается в высшую точку.
Меняются декорации, но суть человеческих переживаний остается той же. Интеллект может и должен делать более наполненными эти стремления, но человек – животное, и от этого ему деться некуда. Поэтому я уверен, что настало то время, когда, осознав свою привязанность к материи земли, искусство должно подвести итог пройденного, осознать суть человека, преподать радость жизни ему так, чтобы всем было хорошо. Но за этим стоит очень много. Хорошо – это то, что позволяет человеку выбирать, но считаясь при этом с законом общества, в котором он живет, а если он так умен, что ему плевать на закон, то пусть уходит прочь и не живет паразитом.
«Любовь и голод правят миром». Ницше прав, но в конечном счете человек стремится к воспроизведению себе подобных, значит желает бесконечности (кольца). Обратите внимание, Земля вращается вокруг солнца по кругу, это не случайно. Мироздание логично, и человек пока апогей природы. Он разумен и может что-то менять.
Я не стремлюсь к упрощению, я стремлюсь к осознанию и преодолению простого. И главный путь к этому – это образование. Осознание своей сути, сути личности.
Если я и дальше буду вести этот блог почти в одиночку, то он превратится в блог про музыку. Про поп-музыку… Потому что по большому счету меня мало что сейчас интересует, кроме попа: там сейчас перемены. Мне кажется (и я уже вроде говорил об этом), современная поп-культура переживает очередной взлёт. Все, о чем еще можно писать в музыкальных журналах — это новая поп-музыка, прорастающая через майспейс из недр современного андеграунда, который сейчас не обременен претензиями на излишнюю оригинальность и цветущую сложность, а потому демонстрирует легкость и свежесть. В общем, вот мое еще одно милое мини-поп-открытие. Называется Chew Lips. Трио из Лондона. Очередное возвращение к диско и синти-поп корням, на новом, разумеется, витке спирали… Послушайте песни на .
На Переменах — новый трип! Из Венеции, с недавно прошедшего венецианского карнавала. Автор фотографий и текста — Юрий Медведев.
Цитата:
Ты только спускаешься по вокзальным ступеням на берег Большого Канала, а этот город немедленно знает, зачем ты приехал и что с тобой делать. Он ведет тебя вдоль невидимых силовых линий, через перекаты мостов, теснины переулков и тихие заводи площадей, мимо утесов-церквей и скал-колоколен, к огромному водовороту площади святого Марка. Центр событий. Венеция. Карнавал.
Погрузится в атмосферу карнавала и увидеть ее глазами фотографа (во всех смыслах, это станет ясно из текста), можно здесь.
А в качестве бонуса — карнавальная поэма Джорджа Байрона «Беппо» – немного сокращенная для удобства чтения, проиллюстрированная картинами венецианца Пьетро Лонги и снабженная вольными заметками постоянного автора Перемен Мирчи Октоподе. (далее…)
Лично мне гораздо больше нравилась Мисс Киттин без Хаккера. Ее альбом «I com» я до сих пор слушаю с удовольствием и считаю одним из лучших альбомов 2004 года. Он очень светлый, и в музыкальном плане он гораздо глубже, чем хиты, сделанные ей совместно с Хаккером и с Феликс Да Хаускэтом. Но куда деваться, наибольшее впечатление эта французско-австрийская поэтесса (настоящее ее имя — Каролин Эрве; в жизни, надо заметить, очень скромная девушка) произвела на мир, выступая в соавторстве с продюсером-композитором по прозвищу Хаккер. Тогда, в 2001 году они выпустили альбом, на котором она холодным отстраненным голосом невинного робота наговаривала на мелодичные скребущие душу техно-экзорцисы свои экзистенциальные поэмы, ставшие постоянным саундтреком пострейверского мира. «Frank Sinatra», «Stock Exchange», «Rippin Kittin» и «1982». Все это песни-манифесты. Депрессивные, как отходняк, и пафосные, как весь тогдашний электроклэш. Это был ее взлет, и она это прекрасно осознает, поэтому они с Хаккером объединились и сделали сейчас этот второй совместный альбом… Он очень круто звучит, весьма современно и своевременно, как и все, что она вообще делает. Никакого самоповтора, отходняка и депрессии. Сейчас совсем другое время. Хотя, как я уже заметил, это не настолько глубоко, как ее отдельная пластинка «I com», но в любом случае, это гораздо органичнее и приятнее, чем натужные поделки некогда великих Prodigy, пытающихся обмануть время и звучать круче некуда. (Наверное, сейчас сюда прибегут фанаты Prodigy и начнут орать, что я не прав, они это любят.)
Скачать альбом Miss Kittin & The Hacker — Two (2009) можно тут: (далее…)
Человек никогда не бывает таким эгоистом, как в минуту душевного восторга. Ему кажется, что нет на свете в эту минуту ничего прекраснее и интереснее его самого.
И еще насчет попа. Вот симпатичное онлайн-радио: .
Кстати, скоро, надеюсь, на Переменах тоже будет онлайн-радио. По крайней мере мы сейчас технически и морально к этому готовимся. И молимся богу по имени Xeenon.
Клянусь, этот прекрасный американский гедонизм накрыл меня с головой. Я уже закинул этот клип в TV, но послушав их на Майспейсе, не могу не отметить группу Chairlift и здесь. (далее…)
Новый текст Димымишенина анонсирован на главной странице картинкой, взятой с обложки легендарного альбома британской группы Supertramp «Crisis? What Crisis?» («Кризис? Какой кризис?»), вышедшего в 1975 году. Вот как полностью выглядит эта обложка:
Согласитесь, к тексту Димымишенина этот кавер-арт подходит идеально…
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>