Крыши большого города, сигареты, каналы вокруг. Туманы, Starbucks, мутные спокойные каналы, тлеющие огоньки сигарет и фиолетовые круги под глазами от бессонницы, ай-да в рейс по пустым ночным кафе, старомодные такси с черными шашечками, красные телефонные будки, черное низкое небо. ЛoNдoN? Холодный моросящий дождь, капельки по спине и их следы на сигарете, страшные футбольные фанаты и любимый, хорошо знакомый язык, ночной Биг Бен и подсвеченные мосты.

— А потом бессоные ночи и море, экзотика и Cafe del Mar. Ибица? потом витамины запивать тоником, валяться на белом вечернем песке, сидеть по пояс в прозрачной воде и наблюдать, как огромный огненный шар заползает в прохладное лоно моря. по утрам шататься по букинистическим лавочкам, курить шалу из косяка прямо на улице, покупать ненужные браслеты с непонятными знаками. кормить друг друга кусочками свежих фруктов. заворачиваться в полотенца и прозрачные расписные психоделичные полотна..

— И после этого по неоновым вывескам, по крышам небоскрёбов и прямиком в клубы,транзитом по америке, до Голливуда, удивляя людей такой нереально реальной жизнью. разноцветные сияющие солнца на каждой вывеске, родной, но в то же время нездешний взгляд.

— Квартира где-то в москве, большие черные футболки, растрепанные волосы, мягкие подушки и одеяла. холодный остывший чай на подоконнике и старый добрый art-house.
И курить, свесив ноги вниз, на последних этажах самого большого города в мире, курить не от нервов или обиды, а от полного удовлетворения жизнью. Удовлетворённостью всем окружающим, друзьями, сексом и наркотиками. Сбивать красный уголёк вниз и наблюдать, как медленно удаляется, пропадая вдали. Лететь вместе с ним. Вернуться на знакомый флэт. Страсть, дикая, животная страсть. Первый взгляд, за ним поцелуй. Секс. Сразу, там же, где увиделись. Неважно, что кто-то увидит. Поцелуй, ещё один. Секс, знакомые движение, незнакомые позы и знакомая эйфория оргазма. Огонёк зажигалки. А с утра, проснувшись, смотреть на милое лицо, принять душ и сделать кофе в постель, закурить смотря в потолок. А потом всё по-новой. Знакомиться? Необязательно, это будет потом.

— Там, где дикость, есть место безудержной нежности. закусывать губы. закрывать глаза в экстазе. ближе к обеду горячий кофе, сигареты, пепельница на подоконнике, дождь шуршит, зеленая листва вперемешку с сиренью. пахнет апрелем. вкусным, теплым, нахальным безудержным апрелем для двоих. Гулять взявшись за руки, целоваться под дождём и улыбаться прохожим, которые радуются за эти 2 пары влюблённых глаз, за руки одна в другой и за два сердца бьющихся в такт. Бродить под апрельским дождём и смеяться над теми, кто прячется от нежности капель дождя под зонтами.

Сидеть и смотреть на следы дождя. На Патриархших обязательно,обещаешь? Именно тут началось повествование про парня писателя и девушку ведьму, про их бесконечную любовь.

Вернемся под ритмы chill-out’а? Choose the next trip.

молча глядя в огонь
чувствуя ветер
оставайся со мной
оставайся со мною рядом

мы покинем города

звуковая бригада Кафедра Экспериментальной Психонавтики И Иследованний Внутреннего Космоса исполняет редкую на сегодняшний день музыку: это живой транс, наполненный человеческим теплом дыханием психеделический экспиремент, продолжающий традиции краутрока…

смотреть видео на YouTube

Мы сидим сейчас в номере отеля в китайском городке Гуйлин и отмечаем наступление Нового Года по Китайскому лунному календарю… Два часа назад мы съели целого сома (нужно в этот вечер съесть целую, не нарезанную на кусочки рыбину, чтоб все было полным в наступающем году). А теперь слушаем бесконечный треск и грохот петард, который плотной стеной, сплошной канонадой разносится по всему городу за окном. Китайцы начали праздновать еще сегодня днем, тогда взрывы раздавались только кое-где и не все время, а сейчас (сейчас здесь уже 23.25) они разошлись не на шутку — взрывают так, что стекла дрожат (но это совсем не то, что в России, гораздо мощней, взрывают много, щедро, у каждого дома, не спят по традиции всю ночь, утром пойдут поздравлять родственников).
Взрывать — это древняя традиция, они отпугивают этими звуками злых духов, которые в эти дни (дни наступления весны, начала нового цикла) пытаются разрушить дома людей и всячески навредить.
На улице холодно. Мы совсем отвыкли от такой погоды. За восемь месяцев странствий по тропикам температура +1 для нас стала чем-то немыслимым. Мы пьем хризантемовое какое-то или просто цветочное китайское вино. Крепкое, 20 градусов, какая-то настойка даже, а не вино. Едим мандарины и семечки, слушаем, как китайцы отгоняют духов. Для нас это первый настоящий новый год в этом году (потому что в Таиланде, где мы были 1 января, праздника не было). Так что с Новым Годом! Китайским годом земляной крысы!

рисунок Заштопика

Update: ПОЛНОЧЬ, КИТАЙЦЫ ОБЕЗУМЕЛИ! ОНИ ВЗРЫВАЮТ ВСЕ ВОКРУГ! В ДОМАХ И НА УЛИЦАХ!!!!

Я сидел у печки с кружкой горячего чая в руках, замерзших после вылазки за дровами, и думал: «А не послать ли мне все это к черту? Вся эта мистика ни разу еще не доводила меня до добра. Счастлив ли я? Был ли я счастлив хоть на секунду с тех пор, как вообразил себя мистическим поэтом, творцом вселенных и повелителем слов? Ни разу. Все это только один сплошной самообман, эфемерный соблазн, призрачные иллюзии…»

В этот момент что-то хрустнуло за моей спиной, как будто кто-то совсем близко от меня переломил еловую ветку… Я был один, на даче: зима, снегопад, вокруг на много километров никого — ни один идиот не попрется в такую погоду за столько километров от Москвы даже в пятницу вечером! Я обернулся.

То, что произошло потом… при одном воспоминании об этом у меня сердце проваливается в солнечное сплетение… становится так грустно и тяжело, что не хочется и жить дальше после такого чувства. На прогнившем досчатом полу, в углу, среди хвороста шевелилось нечто. Оно было похоже на медузу — полупрозрачное желеообразное ничто, воплощенная ненависть, которая, преодолевая препятствия, медленно и неуклонно ползла в мою сторону.

Я закрыл глаза и попытался сосредоточить все свои мысли на том, что там ничего нет. Я был уверен, что это все лишь игра расстроенного неумеренным образом жизни моего воображения. Я досчитал до семи, сделал три глубоких вдоха-выдоха и снова посмотрел туда, где ползло существо. Нет. Оно не только не исчезло, но как будто бы стало как-то больше. Я медленно поставил кружку на пол, прикрыл печку и встал. Меня тошнило.

Одним движением я выключил свет и выбежал на улицу. Запер дверь и помчался к своему нисcану. «Все, хватит с меня, довольно», — сбивчиво думал я, выруливая сквозь снежные вихри на пустынное шоссе. Хватит. Я больше не хочу играть в эту игру! Хватит!

Наверное, для многих это уже не ново, фотосессия-то сделана еще в июле… но я только что наткнулся на это. Журнал Esquire за декабрь 2007 года (не русский, американский). Вот что мне понравилось:

Это Михаил Горбачев рекламирует дорожную сумку Louis Vuitton. А вот каким «Горбатый главарь» был году в 1985, в начале перестройки:

Изменился? Вроде да, а вроде и нет… Прошло много лет, но человек узнаваем. Видно, что это — он, хотя контекст и годы давят на него, приятно шелестя купюрами. А бывает ведь, что за это время люди меняются до полной неузнаваемости. Впрочем, с каждым из нас происходят такие перемены.

Некоторое время назад в администрацию Перемен стали поступать сообщения, что тексты, опубликованные на сайте, не ищутся. Поначалу мы не придали этому большого значения – ведь Перемены стоят на первом месте в Яндексе. Но все-таки набрали в нем несколько запросов на тексты, которые являются нашим фирменным продуктом, и – гм, гм! – ничего не нашли. Ни на каком месте. Набрали наудачу полные названия ряда конкретных статей и получили результат: «Искомая комбинация слов нигде не встречается». То есть – как не встречается?

Еще как встречается! Нажмите на кнопки «искать в других поисковых системах: Google · MSN · Yahoo! · Rambler», которые расположены прямо под яндексовским «нигде не встречается». И все сразу найдется (в этом легко убедиться, но для удобства даем и картинку). Точно также и Яндекс когда-то успешно искал тексты (и картинки) Перемен, но сейчас с ним что-то случилось. Что? Можно строить разные догадки.

Например, можно предположить, что кому-то не понравился контент Перемен, и тогда надо говорить о цензуре в Интернете, осуществляемой помимо всякого закона. Или: случился непредвиденный сбой в поисковой машине, и тогда придется считать, что устройство поисковика Яндекса крайне несовершенно. Можно выдвинуть и другие гипотезы, но – какая, собственно, разница, как объяснять неспособность поисковой машины что-то искать? Никакой. Человеку, который ищет информацию и не находит ее, совершенно все равно — сломался Яндекс сам или его администрация самовольно взяла на себе роль цензора. Пусть с этим разбираются защитники права на свободный доступ к информации.

Мы не знаем, в какой степени Яндекс не ищет тексты на других сайтах, но случай, который произошел с Переменами, неопровержимо доказывает, что рекламный слоган Яндекса «Найдется все» – пустой блеф. И читателю Перемен (что бы он там ни искал), не стоит тратить время на набор запроса в этом поисковике. Надо переходить на другие.

ВСЕ ТАКИ ПОЛУЧИЛОСЬ
ПЕНТОГРАММУ С ЛИКОМ
ПАДШЕГО АНГЕЛОЧКА
НАДЕТЬ КАЖДОМУ РЕБЕНКУ
НА ЛАЦКАН ПИДЖАКА

ВСЕ ТАКИ ПОЛУЧИЛОСЬ
ВСЕХ ТИНЕЙДЖЕРОВ
ЗАСТАВИТЬ НОСИТЬ
АЛОЕ ПЛАМЯ АДА
НА ШКОЛЬНОЙ ФОРМЕ

ВСЕ ТАКИ ВЫШЛО
ВСЕ ТАКИ МОЖНО
ВСЕ ТАКИ УДАЛОСЬ
ПИОНЕРИЯ ЛЮЦИФЕРИЯ
КРАСНЫЕ ДЬВОЛЯТА

И САТАНИСТЫ-ОКТЯБРЯТА
ПУСТЬ НЕНАДОЛГО
ПУСТЬ НА ЧУТЬ ЧУТЬ
НО ДЕТЯМ ПРОТОПТАН
К ДЬЯВОЛУ ПУТЬ

2007
—
Dimamishenin,
www.dopingpong.com
monsters of digital art

Однажды, когда ещё солнце было тёплым и не надо было одевать трое варежек на лапы, чтобы не замёрзнуть, маленький Мяо пошёл искать друзей.

Посидел чуть-чуть дома, попил чая, может быть даже с ромашкой (уж даже я не помню, а Мяо и подавно спрашивать бесполезно) и пошёл.

Ходил, ходил и — видит толпу. Странную такую толпу, непонятную: вроде бы и все вместе, а как-то совсем невместе, только несколько «кого-то» вместе в этой толпе.

И Мяо с ними подружился. Не сразу, по чуть-чуть, а потом спрашивает:

— Вот вы все общаетесь, но почему вы друг с другом дружите, а они, — говорит Мяо, показывая на всю остальную толпу, — друг с другом не дружат. Кто вы на самом деле? Вы же не такие!
— Не знаем мы, — отвечают они Мяо, — вроде бы такие же, а дружить с ними не хочется, только друг с другом хочется.

Тут уж все не знали что думать и замолчали, а потом один, зовут которого Нотт, говорит:

— А давайте тогда город свой сделаем и будем там жить, и не будем пускать никого постороннего, а если кого-нибудь захотим привести, то с ним должны все подружится, а город назовём Оленьим. Почему не знаю, но красиво.

Так и получился Олений город, а в нём живёт много кто: Нотт, Дио-сама, Лиса и Исхтар, Лайф, Ластпук и Мяо, а ещё Аси-аси и его подргуа Капоера, которую все любят, но говорят, что она ненастоящая.

А сам Мяо довольный, потому что нашёл новых друзей и гордо называет себя Оленем, потому что олени они почти такие же хорошие, как и Мявы.

Мы мириады капелек-зеркал,
в которых отражается мир.
Каждый великий человек
думает, что он ничтожество.
И он велик в готовности
начать просто так что-то.
В лотосе сверкает истина,
которая никогда не померкнет.
Даже когда он пожухнет и
истлеет на дне мироздания.

Ханой, 17.01.2008

— Однако сны становятся все короче, а дни все преднамереннее и длиннее, — сказал вислоухий рыжий молодчик своей новой подруге, подыгрывая себе на гитаре и шмыгая носом в паузах между словами..
— Что вы имеете в виду, Вениамин?
— Молодость. Свою безвозвратно уходящую молодость.
— Ой, ну кто бы говорил, — заливисто провозгласила она.
— А что, я достаточно уже пожил.
— О боже, опять вы за свое, ну какой вы скушный, спойте-ка лучше какую-нибудь хорошую и веселую песню.

И Вениамин запел. В воздухе пахло осенью и сырыми головешками от костра, а он сидел рядом с ней на пожухлой траве и пел обреченную и парящую высоко над землей песню о городе, о звездах и о тускло светящихся в его памяти своих потерях.

Так прошел еще один день.

почистив зубы песком, мы ложимся на шорохи пальмовых листьев. медленно отплывает плот, связанный из пустотелых воспоминаний. отражения снов дробятся в волнах, на щеках проступает дыхание спящего моря. мы отталкиваемся от себя. ладонями черпая воду, гребем в тишине.

нас бросили здесь, как якорь. вся наша жизнь была — натяженье цепи. мы грызли соленые, белые кости высохшего моря, окаменевшую в древности воду. но теперь, когда звезды падают с неба за грань – загадаем уйти. пусть безумцы сверяют свой курс по Полярной звезде. как водоросли в потоке, вьется наш путь, и на картах Таро пунктиром отмечен маршрут.

подобрали попутчиков в море. у них в волосах – летучие рыбы со сломанными плавниками. в карманах размокло печенье. бездомны желания тех, кто вернулся домой.

мгновения счастья утекают между слов, как лунная дорожка сквозь пальцы. они – словно светящиеся рыбы, паломники глубины. поднимаются на вершины жидких гор темной изнанки мира без опасности быть раздавленными. мгновения счастья – беспозвоночные в океане времени.

мы плывем жадно, как пьем, наслаждаясь лишь жаждой. слеп тот, кто не смотрит сквозь слезы на солнце. огненные слезы тьмы – рыжие кометы, укрывшиеся в норах неба, черного после грозы, как пепел сырого костра. где-то там наш дом, бескрайний, как сердце.

Объявляю январь месяцем любви.

вечно ваш,
В.Бог

Во мне вчера что-то переломилось, я крепко задумался. Очень долго не спал, мерил кухню шагами и курил сигарету за сигаретой. Мне стало стыдно, за свое отношение к отцу. Ведь я его ненавидел. За его пристрастие к водке, за его тупых собутыльников и любовь к зомбо-ящику. Я не искал сложных объяснений, а выбрал самое простое, детское, тупое — потому что мудак. Мудаком же на самом деле оказался я. Ведь он по настоящему одинок, у него никого не осталось, кроме старой матери и меня. Меня — высокомерного, приезжающего раз в месяц. И даже в это время он не мог со мной поговорить. Я или огрызался или снисходил рассказать какую-нибудь мелочь противным голосом, полным презрения и отвращения тоном. А он старик, его жизнь начинает заканчиваться, и виноват я. Нужно исправлять свои ошибки.

Если все сложится хорошо, я не опущу руки и не отступлю от намеченной цели, к лету у меня будут деньги. Достаточно денег, чтобы купить ему компьютер и фотоаппарат. Полупрофессиональный цифровик и какой-нибудь не очень мощный ящик для серфинга с фотошопом. Он в юношестве занимался фотографией, даже снимки мне показывал. Старые, чернобелые, вроде бы вполне прикольные. И Зенит древний подарил. Как ни крути, а я его большой должник. Я помогу ему, сделаю все, что будет от меня зависеть. Он не останется на дне этой блядской бутылки, а переменится и начнет новую жизнь, с чистого листа. Заведет себе новых друзей, пусть даже фотоблог. Уверен, что ему это будет интересно.

Я взвалил на себя огромную ответственность. Теперь его жизнь зависит от меня. Если я дам маху, он так и сдохнет под забором, реализуя свои пьяные пророчества. Но хуй там. Я этого не допущу, кажется я повзрослел…

На границе между сном и явью всегда тьма. Вот и сейчас – я не вижу совсем ничего. Я всматриваюсь в клубящуюся тишину, пустыней черного песка лежащую вокруг, и не вижу ни звука, ни мысли. Ощупываю себя, и не нахожу. Только сердце стучит, и жарким дыханием вспыхивают мгновения. Дерущиеся хищники, львы с дымящейся шкурой, растопленные прикосновением соблазны, они текут сквозь пальцы, как растаявший шоколад.

Мгновение дрожит сверкающей росой на ресницах, на стрелках часов – золотых, загнутых, как носки турецких туфель. Мгновение раскрывается как хищная пасть глубоководной рыбы, и заглатывает черную воду времени вместе с тучей трепещущей рыбешки: обрывки воспоминаний, мечты о будущем, желания, страхи… Хлоп! Рыба-мгновение захлопнула пасть. На ее зубастых губах прилипшие объедки — радужные пузырьки воздуха.

Я погружаюсь в темноту самого себя, и вижу короткий сон – отрезок света, трепещущий, словно шелк на ветру.

На погруженном в туман мосту времени проступает иней от ледяного дыхания бесконечности. Лицо рыболова закрыто капюшоном, в его руках удилище сна — согнулось в неимоверном усилии. И вот, медленно, словно плывет в расплавленном стекле, появляется из воды раскаленная звезда, от которой идет пар. Она поднимается в небо, развеивая туман и мрак. Небесный огонь во тьме — раскрывается лучезарный цветок. С лепестков его веет нектаром, а в сердцевине – луна, и солнце, и звезды. Его свет льется на землю, как дождь.

Я вижу землю. Укрытый зеленым куполом ветвей, под дождем набухает мерцающий плод. За тонкой полупрозрачной кожей пульсирует спутанная золотой проволокой душа. Плод срывается с ветки и падает, падает… Сквозь тоннели и лабиринты, сквозь нездешние небеса с раздвигающимися, как декорации, облаками, несется золотой дракон – назад, к мосту, соединяющему сон и явь.

Я просыпаюсь. Словно обожженная солнцем кожа, свербит плоть. Я дышу – и память обветривает губы, как лихорадка. Я помню. У меня температура. Я снова болен собой. Секунда, другая. Хочется пить. Сейчас я встану, но на прощание еще раз закрываю глаза и смотрю, как далеко внизу подо мной все так же течет во тьме бесконечная золотая река.