Детьми наши чада становятся лет с четырёх-пяти, сейчас, может, и раньше. До четырёх лет они воспитатели и учителя – они выправляют, растят и шлифуют духовную сущность своих родителей, заставляют их забыть о себе, отказаться от вредоносных привычек, удерживаться от эмоциональных выбросов. Родительская функция у наших чад включается с момента их зачатия, с того самого момента, когда к жизни пробудилась новая душа, невинная и чистая, обременённая только одним стремлением – нести любовь. Душа впорхнула из Вселенной, с ней музыка Сфер, она их частица, вмещающая всю необъятность Знания виртуального мира, то, о чём её кровные родители давно забыли, то, что через несколько лет забудет и она сама, то, что останется храниться в отдалённых и укромных тайниках на протяжении всей её жизни и будет прорываться неожиданно и редко в самые отчаянные минуты. Этот засыл Всевышнего неизменен и повторяется снова и снова. Чада трудятся не покладая рук, да только не все родители их слышат и понимают, ещё меньше тех, которые их слушаются.

Чада трудятся, объём выполняемой ими работы огромен – они уже в Яви и начинают познавать явленный мир, они теперь не только учителя и воспитатели, но и чернорабочие. Им тяжело и трудно, ничем, кроме разноголосого крика, они не могут сказать об этом, поэтому им так нужна сейчас материнская грудь и родительская любовь – единственно доступный для них канал их связи и общения. Мать тоже сейчас в состоянии обострённых инстинктов и интуиции, они по-прежнему с чадом почти одно целое, мать чует, что надобно её дитяти, потому дитя так к ней всегда и тянется. Отец на первых порах просто пугающе-большой чужой дядя, мать – прибежище, укрытие, единение и душевный покой. Чаду, лишённому материнской груди, наносится непоправимая и незалечимая травма, оно будет ходить с этой раной всю жизнь, осознавая или нет. Не зря значительная, может и большая часть уголовного песенного фольклора адресуется к маме. (далее…)

Иван Бунин и Виктор Пелевин: историософия родства

В знаменитом романе Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота», разобранном на цитаты, — при том, что писатель тогда еще не наладил массовое производство фирменных афоризмов, одна из самых эффектных фраз – о «трипперных бунинских сеновалах».

В молодости, когда роман о поэтах-буддистах-кавалеристах, глотается на одном дыхании, оборотом восхищаешься – и только. Но, при неоднократном взрослом перечитывании, начинаешь понимать, насколько сочленение это искусственно, более того – противоестественно. Против резьбы и «добрых нравов литературы» (А. Ахматова).

Понятно, что тут в сознании постмодерниста как-то соединились «Деревня» и «Темные аллеи», равно как отравленный воздух свободы. Через всю литературу о русской революции красной нитью (сыпью!) проходит линия-метафора венерических инфекций. Однако детская болезнь гонореи – это скорее мировая война (бравый солдат Швейк), тогда как русская революция – безусловно, сифилис (Есенин, Маяковский, Шолохов и пр.).

Тем не менее, национальный классик Иван Бунин воспринимается почти вне данных контекстов. Очевидцем и пристрастным свидетелем революции он был, суровым аналитиком русской деревни – тоже, как ностальгический певец плотской любви и сегодня более всего воспринимаем читателями. Но «триппер» и даже «сеновал» — не из его мировосприятия и словаря.

«(…) Некролог какого-то Яшеньки:
“И ты погиб, умер, прекрасный Яшенька… как пышный цветок, только что пустивший свои лепестки… как зимний луч солнца… возмущавшийся малейшей несправедливостью, возмущавшийся против угнетения, насилия, стал жервой дикой орды, разрушающей все, что есть ценного в человечестве… Спи спокойно, Яшенька, мы отомстим за тебя!”
Какой орды? За что и кому мстить? Там же сказано, что Яшенька – “жертва всемирного бича, венеризма”» («Окаянные дни»).

Впрочем, если приглядеться, пелевинский оборот восходит к известному свойству литератора Бунина – раздраженного, на грани ярости, полива в адрес коллег. Хлестко и несправедливо: «запойный трагик Андреев», «необыкновенно противная душонка» (о З. Гиппиус), «лживая, писарская поэзия этого сукина сына Есенина» и мн. др.

Но, собственно, заметки эти затеяны отнюдь не для разоблачения классиков; интересней проследить родство Бунина и Пелевина, которое – в «Чапаеве и Пустоте» – венеризмом, сеновалами, эффектностью и несправедливостью – вовсе не исчерпывается. (далее…)

Марина Калдина – практикующий юрист c более чем 20-летним опытом, cертифицированный медиатор, сертифицированный тренер Эннеаграммы (сертифицирована Институтом Эннеаграммы (США)). Согласно рейтингу журнала «Финанс» (2011 г.), Марина Калдина входит в число «50 самых влиятельных деловых женщин России». Этой весной заместитель генерального директора промышленной группы «Базовый Элемент» и основатель школы Эннеаграммы «Etcen» вместе со своими единомышленниками запустила новый междисциплинарный проект: «Экология человека».

Марина Анатольевна, cкажите, пожалуйста, как Вы можете охарактеризовать высокоэкологичную личность?
Это личность с высокой степенью осознанности. Личность, стремящаяся осознавать свои автоматические реакции, с которым мы все живем и действуем. Развивать или поднимать степень своей осознанности можно с помощью разных инструментов или техник. Мне и моим партнерам наиболее интересна Эннеаграмма, организационные или системные расстановки, техники ненасильственного общения и медиация. (далее…)

Гниющая Алиса сегодня не ждет гостей. Неуверенным шагом она бесцельно идет вперед. В глазах её — гнилой вонючий дождь, и кашель её подобен раскатам грома. Её мечты завяли, подобно цветам, ещё вчера, а жизнь, похоже, навсегда потеряла свой смысл. Она стала ГНИЮЩЕЙ Алисой, но её, похоже, это не заботит, хоть она и оглядывается назад в надежде вспомнить хоть что-то.

Но мозг Алисы превращается в густой кисель, и ничто не может остановить этот странный процесс, скоро она забудет, как её зовут и где она работала сутки напролет. Но её и это не заботит.

Гниющая Алиса чувствует себя свободнее, чем когда-либо, все её стремления и планы на будущее уже давно затонули в мозговом киселе — и она ни о чем не переживает.

«до чего же СВОБОДНО», — думает она, и мысль её циклична. (далее…)

Альфред Кубин. Другая сторона / Пер. с нем. К.Белокурова. М.; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2013. 296 стр.

Аннотация представляет книгу австрийца Альфреда Кубина как одновременно визионерскую и социальную. Это правда. Кубин действительно пишет в той странной области, что располагается между вкрадчивой паранойяльной рефлексией Кафки и Вальзера и масштабными планетарными видениями Дёблина («Горы моря и гиганты») и Стэплдона («Последние и первые люди»).

«Кубин снова прислал мне из Цвикледта одно из своих иероглифических писаний, которое я хочу, когда будет побольше времени, расшифровать путем медитации. <...> Было также письмо из Цвикледта от старого чародея Кубина, чьи астрологические знаки все более замысловаты и все более глубокомысленны. Это настоящие послания, идеограммы, вовлекающие глаз в сновидческие водовороты». (Э.Юнгер. «Второй Парижский дневник»)

Собственно уже биография Кубина многое объясняет. Смерть матери и невесты, сложные отношения с отцом (под письмами Кафки отцу мог, кажется, подписаться и Кубин!), попытка по его стопам сделать карьеру военного, закончившаяся нервным срывом… Кубин рисует и иллюстрирует в изобретенной им манере, а выбор книг симптоматичен для historia morbi: По и Гофман, Достоевский и Майринк. И «Письма из Норвегии» близкого друга и многолетнего корреспондента Кубина Энрста Юнгера. (далее…)

Федор Тютчев. 23 ноября [5 декабря] 1803 г. — 15 [27] июля 1873 г.

Душа живая, он необоримо
 Всегда себе был верен и везде —
 Живое пламя, часто не без дыма
 Горевшее в удушливой среде…

 Но в правду верил он, и не смущался,
 И с пошлостью боролся весь свой век,
 Боролся и не разу не поддался…
 Он на Руси был редкий человек.
  Ф.И. Тютчев «Памяти Е.П. Ковалевского»

Имя Федора Ивановича Тютчева в свое время оказалось как будто на неприметной обочине того, что принято именовать «литпроцессом». Автор редко издавался, оба прижизненных печатных сборника вышли в свет без его сознательного участия, почти как явления природы. При этом вторая книга по своей идейной направленности совсем не стремилась развить заметного — по отзывам именитых коллег — успеха первой.

Взгляд поэта на происходящее лишен малейшей суеты; той суеты, которой удавалось возмущать даже олимпийское с виду спокойствие Г. Флобера после скандального в начале, но неоспоримого триумфа его «Госпожи Бовари».

Отчужденность Тютчева от отечественных литературных кругов можно было бы объяснить объективными житейскими обстоятельствами: его дипломатической службой и прочее. Порой даже друзьям и единомышленникам он казался упоенным успехами в свете. Так университетский приятель М.П. Погодин в конце 1820-х годов с явными неудовольствием и сарказмом отмечал, что «от него пахнет двором».

Однако, поэт, страстно увлеченный политикой (посвятивший ей многие статьи и стихи), к своей дипломатической карьере относился весьма беспечно.

Так, не имея возможности венчаться с Эрнестиной Дернберг (его второй супругой) в Италии, он просил об отпуске и, не получив его, самовольно оставил посольство и на несколько месяцев отбыл в Швейцарию, где в июле 1839-го они венчались по двум обрядам: православному и католическому.

В результате своего проступка Тютчев в том же году был снят с должности секретаря посольства в Турине. В 1841 году он был официально уволен со службы и в наказание за ряд самовольных отлучек лишен звания придворного камергера. (далее…)

19 (7) июля 1893 года, родился главный поэт Советского Союза

Кровь Маяковского течет по жилам нашей культуры, нравится это кому-то или нет. Мы говорим его языком, пусть даже не подозревая об этом. Его держат за своего панки, любят анархисты, чтят коммунисты… Даже тот, кто его ругает, вначале обязательно признаётся в любви к нему.

Мой Маяковский

В отрочестве я любила его стихи, особенно такие: «Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный: «Будьте добры, причешите мне уши»». Или: «А с неба смотрела какая-то дрянь, величественно, как Лев Толстой» — восхищала подробность, которую Шкловский отметил как сугубо маяковскую — «Лев Толстой», нарочито нарушающий ритм. И еще вот это, так напугавшее (в исполнении артистки Газовской) Ленина: «Наш бог – бег, сердце – наш барабан».

Мне нравился Маяковский сам по себе, красивый, остроумный, независимый. Я собирала всё о нём: бодрую книжку «Маяковский – сам» Кассиля и скучнейшую монографию Перцова, воспоминания современников, газетные публикации… За всем этим объёмом информации я как-то не сразу уяснила, кто такие Осип и Лиля Брики. Я была уверена, что они — брат и сестра… А когда узнала наконец, что это муж и жена, то очень огорчилась . (И это было не последнее моё огорчение.) (далее…)

Ночь светлая. Небо расчерчено серебристыми облаками. Человек в красной косоворотке трубит в рог. На голове у него волчья шкура. За ним стоят радостные люди в ярких славянских одеждах с пушистыми венками на головах. В руках у них факелы. Громко, хором, что есть силы они повторяют: «Всебог есть! Перун есть! Купала есть! Слава Всебогу! Перуну! Купале! Сварожечу!» Затем они начинают петь красивыми глубокими голосами. Идут к капищу. Рефрен «Слава Купале!» отражается от леса и эхом возвращается к четырехликому Перуну в центре капища.

Община называется этнокультурный центр «Колосвет». Находится в труднодоступной деревне в Можайской области. Последние несколько километров до неё можно пройти только пешком через поле и лес. Десяток домов, коровы, пасека, огород, два трактора. Язычники живут здесь уже 32 года. (далее…)

«Перемены» рекомендуют: «Жизнь в Правде». Как говорить правду самому себе и другим, почему это нужно делать, к чему это может привести человека и как отличить правду от неправды. Принимая себя таким, какой ты есть, не осуждая себя ни за что и не пытаясь казаться кем-то другим ради достижения, например, социального успеха, человек может получить доступ к неисчерпаемому энергетическому ресурсу. Энергии у «говорящего правду» становится больше уже хотя бы потому, что он перестает притворяться перед собой и перед другими и не тратит силы на поддержание некоего нереального образа, маски, созданной под влиянием социума. Добавляйте сообщество в друзья, чтобы быть в курсе.

Встречи Говорящих правду проходят каждое воскресенье в клубе «М.Я.У. (Место Ясности Ума)», в 19.00. Вход свободный. Адрес клуба: Москва, Серебрянический пер. 4/3 с.3 Телефон для связи: +7(495) 917-16-91

история из советского времени

День был холодный, сумрачный и злой. Последний в этом марте, когда в универмагах, магазинах и магазинчиках столицы было особенно людно и очередливо.

Конец месяца, квартала, весенних школьных каникул.

Целый день Наталья Георгиевна покупала – стояла в очередях, тут же на ближайшей почте отправляла посылки или ехала на Курский вокзал и сдавала покупку в камеру хранения, потела под шубой из искусственного меха в вагоне метро или промерзала на остановках маршрутного такси. Оглушённая гамом, измученная толчеёй в магазинах и транспорте она завершила день покупкой ещё одной авоськи апельсинов, лососевой рыбы и двух блоков сигарет «БТ» для мужа. И зашла в Столешников переулок, в общественный туалет. Очередь была и здесь.

«Ну, что ж, — подумала Наталья Георгиевна, — эта хотя бы последняя». (далее…)

29 июня 1928 года родился поэт, который верил, что «смысл и честь России – лирика»

Владимир Корнилов (1928-2002) свято верил в то, что «смысл и честь России – лирика». Верил, что поэты живут по некоему неписаному кодексу, восходящему к великим традициям русской литературы. Верил с излишней, может быть, прямолинейностью, исключающей компромисс. И жизнь он прожил, не отступая от этого кодекса, что нередко дорого ему стоило. С нравственным максимализмом накрепко повязана и «эстетика простоты», определяющая поэзию Корнилова, — его стих прост и наг, как дерево без коры.

Под знаком «Тарусских страниц»

Первые его стихи были опубликованы в судьбоносном 1953-м — о мальчике Лермонтове, о любви, об армейской службе, о далекой Якутии, о тайге и горах: «Вдоль уступов скользких /Цокает ручей./ Горизонт меж конских / Смотрится ушей». Стихи простые и чистые.

Зарница славы полыхнула на горизонте с появлением альманаха «Тарусские страницы» (1961), который быстро был запрещен. Опубликованная здесь повесть в стихах «Шофер» Корнилова читалась и перечитывалась. То было время простых историй, обычных человеческих чувств и ясных идей. Четкое, понятное время, камертоном которому служил ХХ съезд. И простая история хорошего парня — московского таксиста, уехавшего на целину, — брала за душу и житейскими перипетиями, и политическим контекстом, в котором они происходили.

Прочитав «Шофера», с автором захотел встретиться Корней Чуковский. 16 августа 1962 года в его дневнике появилась запись: «Корнилов был… Высокий лоб, острижен под машинку, очень начитан. Говорлив, поэтичен и нежен… Впечатление подлинности каждого слова». (далее…)

25 июня 1903 года, родился Джордж Оруэлл

Учеба в престижном Итоне не сделала Оруэлла снобом, непрестижная служба в колониальной полиции не сделала его шовинистом. Такие люди идут путём Будды – отказываются от своих привилегий, чтобы понять жизнь и страдания тех, кто привилегий не имеет. Хотят свободы, равенства, братства для всех. Путь этот привёл Оруэлла к вере в социализм и надежде на него, к левым убеждениям, которым он не изменял никогда.

Тори-анархист

В молодости Эрик Блэр (потом он возьмёт псевдоним «Джордж Оруэлл») называл себя тори-анархистом. Что означало приверженность традиционным (английским) ценностям и неприятие того социального уклада, при котором неизбежны бедность, неравенство, несправедливость.

По рождению он принадлежал к аристократии, правда, обедневшей, «к нижнему-верхнему-среднему классу», как он сам выражался. Заработав в начальной школе стипендию, поступил в Королевский колледж в Итоне, самую престижную частную школу для мальчиков. Окончив Итон, в университет поступать не стал – стипендии он не заработал, а родители платить за учебу не могли. И он выбрал работу полицейского в Бирме, не самую престижную.

Полицейский Эрик Блэр держал себя просто и демократично, не как рukka sahib. Вытатуировал на всех пальцах колечки-обереги от пуль и укусов змей. Выучил бирманский язык, много общался с местным населением. Бремя белого человека он понимал как историческую вину, требующую искупления (в отличие от чтимого им Киплинга).

Он осознал, что такое ответственность, когда отвечал за безопасность почти двух тысяч человек. Узнал, как угнетаемые ненавидят угнетателя: и признал право за этой ненавистью. Увидел смертную казнь, и судья, выносивший смертный приговор, показался ему гораздо хуже преступника. Понял, что не только вожак может что-то диктовать толпе, но и толпа может заставить вожака поступать так, как ей хочется, — об это рассказ «Как я стрелял в слона», классическая иллюстрация для социальной психологии. (далее…)

48.Франция торжественно, может и с «Марсельезой», легализовала своих лесбиянок и геев. Разумеется, как бы Франция без этого обошлась, если похоть и блуд в генах. Понятно, что никак, невмоготу уже скрываться. Запад это тоже называет «мягкой силой». Франция – 16-я страна в ЕС из 27, кто пополнил ряды правоверных демократов и присоединился к новому крестовому походу против инаковерующих, на этот раз против традиционно, нормально – от Бога – сексориентированных Homo sapiens, коих в мире наверняка более 90%. Блудодеев числят в сексменьшинствах, но такие ли уж это меньшинства? Сколько их там, если честно спросить и дождаться честного ответа? Теперь они норовят детей откуда-то добывать, желают воспитывать. Надо же, родителей в себе услышали. Кого родили-то? А что вырастят?.. (далее…)

О том, как в России 16 июня 1995 года вспоминали Джеймса Джойса и его бессмертный роман

В этот день, 16 июня 1904 года (четверг), случилось первое свидание писателя Джеймса Джойса и горничной из Finn’s Hotel Норы Барнакль. Женился на ней он только в 1931 году, но любил её всю жизнь. А дату свидания увековечил в «Улиссе» — в этот день Леопольд Блум вершит свой путь по Дублину, где и происходят все события романа. Официально Bloomsday в Ирландии начали отмечать только в год столетия Джойса (1982), зато теперь отмечают во всем мире. В России первый раз Bloomsday отметили в 1995 году, в Центральном доме литераторов.

…Собственно, это совсем нетрудно: «Stately, plumb buck Mulligan came from the stairhead, bearing a bowl of lather on which a mirror and a razor lay crossed…» Или – «Сановитый, жирный бык Маллиган возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва…». И далее, согласно русскому переводу «Улисса», начатому блистательным переводчиком Виктором Хинкисом (1930—1981) и законченному, согласно завещанию, его другом Сергеем Сергеевичем Хоружим – философом, математиком и потом уже – специалистом по Джойсу.

Разговоры о том, что Джойс – это писатель для писателей на первом русском Bloomsday обнаружили свою полную несостоятельность. Писателей тогда в Дом писателей пришло на удивление мало. Могу даже точно сказать, сколько именно: на сцене (в президиуме, так сказать) – Виктор Ерофеев и Сергей Есин. В зале (публика, стало быть) тоже двое – Александр Иванченко и Владимир Кравченко. Конечно, всех писателей я в лицо не знаю, но все-таки…

Первым выступал Вик. Ерофеев, по-доброму вспомнивший о женщине с ее менструацией из 18-й главы бессмертного романа. Он отметил, что Джойс по-хорошему наивен, и подчеркнул, что наши постмодернисты уже не могут быть столь же (sic!) простодушными. Посетовав на то, что русский мужик по-прежнему несет с базара «мещанское чтиво» вместо Джойса (хотя и наивного, но все-таки), мэтр по-английски соскочил, полагая, видимо, что ничего более интересного в этом зале уже не услышишь. (далее…)

Фото: robnunn/flickr.com

Полуостров Камчатка место на планете уникальное. Неясные предчувствия чего-то необычного появляются уже при первом взгляде на географическую карту, на этот ромбовидный отрезок суши на крайнем северо-востоке Евразийского материка, вклиненный между Охотским и Беринговым морями и отделённый от Великого океана Алеутским и Курило-Камчатским глубоководными желобами с одноимёнными островными дугами. Положение на стыке трёх гигантских плит земной коры, двух материковых и океанической, расписало жизнь этого региона на сотни миллионов лет, подчинив её эндогенезу, механизму внутрипланетной эволюции земного вещества, раскалённого и спрессованного до величин, превышающих 30 кбар уже на глубине 10км. Далее давление нарастает по экспоненте, приближаясь к 200 кбарам на глубине 50 км и 600 кбарам на отметках около 200 км; температура на этих глубинах составляет 2000-2500°С. Хрупкая плёнка охлаждённой с поверхности коры не превышает нескольких километров, ниже — сотни километров горячих земных недр, которые постоянно дают о себе знать: подземными толчками, разбросанными по всей территории полуострова выходами горячих вод, вулканическими извержениями. За последние 60-70 миллионов лет вулканизм здесь не прерывался ни на минуту, если исчислять минуты в масштабе геологического времени. Сейчас активными признаются 27 вулканов, но их будет гораздо больше, если добавить те, которые считаются потухшими, на что никто не даст гарантии. А если включить сюда так называемые поля ареального вулканизма — одномоментные мгновенные прорывы-выбросы раскалённой лавы на поверхность, то количество таких вулканов, извергавшихся в недавнее и историческое время, уже с трудом поддаётся учёту. Вулканы, гейзеры и сейсмическая активность у всех на слуху, это визитная карточка Камчатки.

Таков экстремальный фон, с которым приходится мириться всему живому на полуострове. И всё живое прекрасно к нему приспособилось и процветает, безбедно и счастливо существует из поколения в поколение на этих открытых небу безлюдных просторах от моря до моря. (далее…)