Веселый тыгдымский конь пришёл к злонамеренной цапле на чай. На дворе стояла прекрасная осення ночь. Звёзды, казалось, закрывали всё небо и ласково улыбались одиноким путникам.

Из дома цапли доносились звуки “потанцуй со мной, потанцуй со мной”, она злонамеренно отпугивала ими случайных прохожих. Дружелюбная морда коня просунулась в окно цапли.

— Ты знаешь, чем отличается янтарная осень от куба? — спросил конь.

— Осень показывает смерть лета, а куб нам напоминает о безразличии времени, я думаю так. — ответила цапля.

— Нет, осень лишь безысходный этап на пути к белому великолепию, а куб это волшебство математики.

Так и люди, как эти животные, ищут в совершенно одинаковых вещах различия, не понимая, что они лишь грани одного предмета под названием грусть.

Забавная и меняюще-манящая музыка появляется на горизонте все чаще в последние дни. Вот пример: бруклинские девушки (в основном) под названием «Школа семи колокольчиков». Психоделичная сия проказа подсмотрена сегодня в блоге Паши Камакина из клуба «16 тонн» (в жж — kamakin). слушаем и смотрим на майспейсе.

НО главная звуковая находка последних дней была опубликована кем-то у нас на сайте, в ЛАБИРИНТЕ. Это сногсшибательная коллекция различных этнических, фольклорных и вообще всяческих раритетов — Блог WELOVE-MUSIC.

читаем, смотрим, слушаем, качаем, слушаем, слушаем. с праздниками всех!

Я снова не могу спать.. когда это было со мной в последний раз?
В августе? точно не помню.. Было также: безумный день, ужин,
редкая прогулка, и только до мостика; компьютер, горячяя ванна с пушистой пеной и телефонные разговоры до глубокой ночи.. как заснула — непомню.. четыре утра -я проснулась. Внутри я понимаю что по идее хачю спать, но физически спать немогу. Пытаюсь заснуть насильно, но ничего не выходит я кручюсь, мне жарко и неудобно я начинаю ненавидеть свой диван. Моя ненависть растёт, храня инерцию, в скором времени мы не умудряемся поместится на нём и я встаю. Я немогу спать. Вот почему в четыре утра я ненавижу, встаю, натягиваю свитер и крашу под столом пальчики красным лаком.

этой ночью моя душа вырвалась к тебе

http://www.opiumilk.ru/

Мы мириады капелек-зеркал,
в которых отражается мир.
Каждый великий человек
думает, что он ничтожество.
И он велик в готовности
начать просто так что-то.
В лотосе сверкает истина,
которая никогда не померкнет.
Даже когда он пожухнет и
истлеет на дне мироздания.

Ханой, 17.01.2008

Во мне вчера что-то переломилось, я крепко задумался. Очень долго не спал, мерил кухню шагами и курил сигарету за сигаретой. Мне стало стыдно, за свое отношение к отцу. Ведь я его ненавидел. За его пристрастие к водке, за его тупых собутыльников и любовь к зомбо-ящику. Я не искал сложных объяснений, а выбрал самое простое, детское, тупое — потому что мудак. Мудаком же на самом деле оказался я. Ведь он по настоящему одинок, у него никого не осталось, кроме старой матери и меня. Меня — высокомерного, приезжающего раз в месяц. И даже в это время он не мог со мной поговорить. Я или огрызался или снисходил рассказать какую-нибудь мелочь противным голосом, полным презрения и отвращения тоном. А он старик, его жизнь начинает заканчиваться, и виноват я. Нужно исправлять свои ошибки.

Если все сложится хорошо, я не опущу руки и не отступлю от намеченной цели, к лету у меня будут деньги. Достаточно денег, чтобы купить ему компьютер и фотоаппарат. Полупрофессиональный цифровик и какой-нибудь не очень мощный ящик для серфинга с фотошопом. Он в юношестве занимался фотографией, даже снимки мне показывал. Старые, чернобелые, вроде бы вполне прикольные. И Зенит древний подарил. Как ни крути, а я его большой должник. Я помогу ему, сделаю все, что будет от меня зависеть. Он не останется на дне этой блядской бутылки, а переменится и начнет новую жизнь, с чистого листа. Заведет себе новых друзей, пусть даже фотоблог. Уверен, что ему это будет интересно.

Я взвалил на себя огромную ответственность. Теперь его жизнь зависит от меня. Если я дам маху, он так и сдохнет под забором, реализуя свои пьяные пророчества. Но хуй там. Я этого не допущу, кажется я повзрослел…

Ангел был зол. Он посмотрел на парня с девушкой, которые оглядывались по сторонам, пытаясь понять, где они находятся. Такие молодые, подумал он, ну какого черта?! Какого спрашивается черта, прости Господи, он попал на эту работу?! А работа собачья, и настроение ужасное.
Ангел показал рукой вниз. Ребята посмотрели, пытаясь разглядеть среди облаков место, откуда только что вознеслись в чистилище их души.
-Летит, — сказал ангел.
Ребята опять посмотрели на него. Пуля действительно летела, медленно, продираясь сквозь толщины воздуха, летела совершенно случаяно выпущеная. В них.
-Вот и выбирайте. — Ангел еще раз выругался про себя. — В одного она должна прилететь. Другой, понятно, будет долго и счастливо жить.
-Точно? — Спросил парень.
-Точно, — ответил ангел, ожидая разборку. Брат посмотрел на сестру, протянул руку к ее лицу и вытер слезу.
Потом он резко бросился к ангелу и схватил его за руку. Анегл подумал было, что дурак решил его убить, но тот нарпавил большой никелерованый пистолет себе в грудь и выстрелил, нажав на курок пальцем ангела. Тело рухнуло на воздушную твердь из белой пыли и облака. К нему бросилась сестра. Она обнимала его, целовала, плакала и кричала, что два года — это не разница, что о ней не надо было заботиться, что у него тоже была вся жизнь впереди.
Анегл хотел было рассказать ей, что там, куда парень отправился, намного лучше, но потом сообразил, что она-то все равно забудет. В таких случаях на выходе из чистилища на землю все все забывали. Завет божий, нельзя мол будучи на земле все это знать. Еще один дурацкий завет.
Анегл еще раз выругался, в этот раз уже не мысленно, но шепотом. Он-то знал, что можно по другому, что пулю остановить — не проблема. Он даже помнил нужные строки, но завет был сильнее. Потому что это был Его завет.
Ангел поднял девушку и оттряхнул от белой пыли ее волосы. Она улыбалась сквозь слезы.
-Чего смешного? — Анегл говорил нарочито грубо, чтобы скрыть опасения, что она сошла с ума от горя.
-Не смешно, — она ответила, немного заикаясь, — но так приятно, когда тебя любят…

Я прочитал недавние посты Блога Перемен и понял, что вот, наконец, через год после открытия этот Блог стал таким, каким я хотел бы его видеть с самого начала, когда закачал на сервер Перемен первую вордпрессину. dekabre, frd, kai, Ivan_Jilin, Андрей Кашпура, Вениамин Бог… Это невероятно круто! Вы делаете самый интересный и неповседневный блог в мире!

«Какая же всё-таки полезная вещь эта MSDN!…и rfc тоже хороша, а Microsoft хоть и дрянная корпорация, но Visual C++ — верх блаженства», — именно так думал Сплоит, онанируя на старую, семидесятых годов порнушку.

Он только что закончил делать первый в своей жизни заказ в качестве фриланс-кодера. Теперь он впервые за две недели переступит порог своей обители. И не просто так переступит, а пойдет снимать со счета свои деньги.

«Деньги! Деньги! Деньги! Деньги! Всё остальное это дребеденьги!»

При мысли о деньгах в мозгу сработала ассоциативная цепочка: «Деньги — Водка — Новая видеокарта», и волну экстаза сдержать было просто невозможно. Кнопка «windows» на клавиатуре оказалась залитой горячей слизью. Недобро ухмыльнувшись такому символичному попаданию, Сплоит поспешно удалился в ванную, крепко сжимая член в руке, чтобы не обкапать ковер съемной квартиры, и переступая мелкими шагами, потому что спущенные штаны не давали шагать как следует.

«Как же круто порой выкурить сижку другую после секса!»

Сплоит достал припасенную им для таких случаев пачку сигарет и вышел на балкон. Намокший от еще влажных рук фильтр прилипал к губам и пальцам. Засмотревшись куда-то вдаль индустриальных строек, он нечаянно выронил сигарету. Та продолжала тлеть на линолиуме, оставляя ничем не смываемые ожоги.

«Сижку другую после секса. Господи, как я опустился. Ну и лузер», — подумал он, глядя на окурок.

После недолгих раздумий Сплоит быстро присел, чтобы поднять сигарету, и жадно полной грудью втянулся…

«Да нет. Все у меня нормально. В моем маленьком скромном мирке. Все очень сбалансированно, экономно и рационально. А как еще? Так и должно быть у настоящих самураев современности и дзен-буддистов генерации нэкст. Все окей. Не парься, чувак».

«А когда я последний раз ел? Я и забыл! Во вторник вроде! Нифига! Красавчик! Четыре дня на кофе продержался!»

На кухне стояла тарелка, полная какой-то уже гниющей блевотины – неудачная попытка сделать пикантный овощной салат с применением соуса Calve.

«За баблом! За едой!»

И вот он банкомат! Дрожащими руками был набран пинкод и… издав невнятный звук, злобная машинка поглотила карту, оповестив Сплоита, что его счет был заблокирован. Тот еще минуты три стоял неподвижно с округлившимися глазами и задравшимися куда-то на лоб бровями, пытаясь вспомнить, что он мог сделать такого, что стало бы причиной изъятия карты.

«Тваааюмать, а!»

Вспомнил…

Две недели назад.

«Гребаны в харю»

К нему в асю постучался человечек, старый знакомый по конкурсам от журнала ][, и попросил помощи во взломе одного австралийского сервака, предложив четыре «рубля» в качестве поощрения. Видимо, сам он с этого поднял намного больше, но Сплоит согласился. Всего то запары было поменять в эксплоите шеллкод с никсового на маковский. Полученный лавандос был снят именно с этой карты.

«Так. Стоп. Значит меня пропалили! Как так? Да уже и неважно! Нужно срочно сниматься! Подаваться в бега! Я еще слишком молод, чтобы сидеть в тюрьме!»

Было взято только самое необходимое, умещающееся в небольшом рюкзачке. Так как денег почти не оставалось, телефон, плэйер и серебрянная цепочка, являющаяся символом его единственного сексуального опыта с девушками (как-то раз в школе одноклассница, облизываясь, потерла ее о свою грудь через кофту, за что немедленно получила своим же учебником химии в тут же сломавшийся нос), были заложены в ломбард. Вот оно как. Теперь он бездомный, с двумя тысячами кэша, оторванный от своих лучших друзей, скрывающихся за шестизнаками. Он всегда знал, что этим кончится. Когда Сплоит смотрел на беззаботных студентиков, ухмыляясь предрешенности их судеб (неплохая работа, ничего так жена, короче полная противоположность джентельменам удачи), он понимал, что за это мнимое превосходство однажды придется заплатить системе немалую цену. Причем скорее всего системе правосудия.

Он брел по стремным темным улочкам, задаваясь бесконечной серией риторических вопросов, каждый из которых начинался со словосочетания «Какого хера». Сплоит зашел в магазин, чтобы купить сигарет. На холодильнике с пивом стоял небольшой телевизор. Продавщица увлеченно смотрела реалити-шоу.

«По четыре голоса против Андрея и Жени. А значит сейчас мы проведем второй круг голосования, чтобы узнать, кто же из ребят сегодня отправится за периметр нашего шоу в ближайший крематорий, чтобы затем пополнить коллекцию нашего музея урн с пеплом участников.»
Лицо Андрюши заметно напряглось. Женя, едва сдерживая истерику, нервно закусывал губы.

«Андрей»
«Женя»
«Андрэ»
«Женечка»
«прости, Женя»
«Потапенко Евгений»
«Евгений».
«Итак, сегодня нас покидает Женя».

Вероятно сейчас Женя думает о том, что не стоило ему отшивать Оксану перед прошлым женским голосованием. Могли ведь еще пожить.

В кадре появляются двое крепких мужчин, хватающих под руки совсем несопротивляющегося бывшего участника и ведут его к выходу.

«Говорила мне мама, — тихо шепчет он. — Стерпится — слюбится».

Однако его уже никто не слушает, даже Андрей, который, стирая со лба ледяной пот, в предвкушении следующей недели стал весело напевать: «Не везет мне в смерти – повезет в любви!» Девушки ведь не только боятся остатся одни, визиты в крематорий их тоже не особо радуют.

Лживо улыбающаяся ведущая, глядя прямо в камеру, продолжала: «Хочешь увидеть, как будет гореть Евгений? Тогда присылай смс «burnmotherfuckа» на короткий номер …»

«Классное шоу! — опомнившись, сказал продавщице Сплоит. — И почему я раньше его не смотрел? Ха! Вот уж где можно построить по-настоящему крепкие отношения. Интересно, а туда трудно пробиться?»

Выйдя из магазина, Сплоит опустил голову, чтобы подкурить сигарету, и тут же почувствовал сильный удар в плечо.

«Эй, братан, ты чего совсем оборзел что ли?» — с ходу выплюнул бритый наголо человек в черной кожанной куртке. Чуть позади него стоял точь-в-точь такой же браток, который, оглядываясь по сторонам, похоже что-то одевал на руку. Сплоит смекнул, что лучше бы разобраться в ситуации.

— А в чем дело-то? Что не так?
— Что не так? Да ты же человека уважаемого кинул! Нас прислал Макс-Вялый! Где диск?
— Какой?
— Какой! Евровидение 2007! Ты же обещал на прошлой неделе вернуть!
— Ребят, ребят, вы что-то перепутали. Не брал я никакого диска. И никакого Вялого я не знаю, и Евровидение я ненавижу!
— Что??? Ненавидишь евровидение!!!

Неизвестно, к чему бы привело это смелое высказывание Сплоита прямо в лицо любителям известного конкурса, если бы проезжающая мимо девятка не сбила мирно идущего пешехода. Из окна автомобиля показалась прикрытая кепочкой голова водителя. Тот, выругавшись, плюнул, снова спрятался в машину и, аккуратно объехав потерпевшего, скрылся с места происшествия.

«Повезло мужику, что гайеров нет. А то бы влетело ему… за две-то сплошные,» — залился хохотом отмороженный любитель попсы. «Колян,обыщи пострадавшего. Не пропадать же добру». Он повернулся к Сплоиту и, медленно приближаясь, сказал: «Та-а-а-ак. Ла-а-а-адно. На чем мы там с тобой остановились?»

«Сукаааа! Серый помоги!» — дико завопил Колян. Минуту назад недвижно лежавший на асфальте человек, теперь, вцепившись в Николая, зубами вырывал ему кадык. Сергей с готовностью подорвался на помощь собрату. Однако после непродолжительной схватки оказалось, что и он оказался таинственному незнакомцу по зубам и вкусу.

Обалдевший от столь неожиданного спасения, Сплоит смотрел, как победитель копошился во внутренностях убиенных жертв.

«Нельзя быть невежливым», — подумал Сплоит. «Надо поблагодарить! Выручил как никак!»

Подойдя чуток поближе, Сплоит очумел еще больше.

«Господи! Это же папа! Римский папа!»

Увлеченный своей новой добычей, покойный Иоан Павел Второй, со следами как минимум полугодового разложения, вскочил на ноги и, вытянув перед собой руки, зашагал на Сплоита, произнося какую-то странную молитву на латыни.

«Это вот как нынче прикалываются африканские вуду-шаманы!?!?» — на бегу думал Сплоит, передвигая ногами быстрей, чем билось его надрывающееся от страха сердце. Вдруг за спиной стал слышен лай гонящихся за ним собак. Видимо в состоянии аффекта Сплоит забежал на какую-то охраняемую территорию.

«Куда бежишь, сынок?» — крикнул стоящий впереди силуэт мужчины с ружьём и выстрелил в воздух. Испуганные шавки тут же разбежались прочь, а Сплоит, преодолевая отдышку, попытался объясниться.

— Понимаете… там… на меня… а я…
— Ты знаешь, что здесь посторонним быть запрещено?
— Ну я же говорю. Я это… ну вот…
— Вон видишь тот особняк?

Сплоит повернулся, чтобы посмотреть туда, куда указывал старик, и рухнул как подкошенный от удара прикладом сзади.

Когда ему удалось открыть глаза, двое людей тащили его тело к старому особняку, который Сплоит так и не успел разглядеть. Ни одна мышца его обмягшего тела не поддавалась контролю. Картинка в глазах постоянно расплывалась, а шея болела, как будто от укуса комара.

Внутри творился настоящий хаос. Около сотни людей в белых халатах в эйфории тряслись под знакомый drum’n’bass-трэк, по щиколотку увязая в густой алой крови, обильно приправленной какими-то таблетками. Кто-то, стоя на коленях и вздымая руки к потолку, истерично ржал, кто-то наоборот, свернувшись калачиком тихонько всхлипывал. Однако большинство послушников Гиппократа довольно резали себя и рядом танцующих сверкающими в свете стробоскопа скальпелями. По периметру зала были расставлены кушетки с пациентами.

«Blood Test! Approved!»

Звуки продвинутого драм эн бэйса время от времени дополнялись стонами умирающих. Тогда к ним подбегали и тут же успокаивали пузатые санитары с битами в руках. Свалив на пол почти до костей обглоданный труп какого-то бедняги, дедок приказал амбалам положить Сплоита на освободившееся «блюдо».

«Нет! НЕТ!!! Не может этого быть!» — орал Сплоит. Несколько видимо проголодавшихся медработников, вытирая об халаты кровь со скальпелей, приготовились отведать свежатинки. «Всего этого!!! Не может быть!!!»

Сплоит не слышал уже сам себя. Люди постепенно превращались в силуэты, которые в свою очередь, размываясь, смешивались в одну мутную кашу, а посреди нее вдруг медленно стало проступать изображение небольшого пузырька с приклеенной на скотч бумажкой. Падая со стула, Сплоит успел прочитать на ней надпись от руки гелевой ручкой: «Оксибутират натрия».

У тебя на голове – ковбойская шляпа. Вот это да! В своем лучшем и единственном костюме – темно-синем в тонкую белую полоску – и белоснежной рубашке, раскрывающей согретые ходьбой ключицы, выпив уже кофе с коньяком, ты углубляешься в лабиринт городских сумерек. А я, пожалуй, поспешу следом. Грустно тебе или весело, я не знаю. Только красный огонек сигареты горит в темном провале лица.

Мы совсем близко. Но ты не видишь меня – только свои отражения в бесконечных зеркалах города. В зеркалах проезжающих автомобилей, в витринах, в окнах, во взглядах прохожих. Твои глаза тоже – как два бездонных черных зеркала. Спереди и сзади – пьянящий перестук твоих собственных шагов. Ночь, ночь, ночь. Словно многоточие в вечность. Ты, как сама Страсть, сверкаешь в затопленных сумерками огнях. Ночью ты чувствуешь себя живой. Ты сжимаешь кулаки, затянутые в тонкую кожу – с каждым вздохом, с каждым глотком прохладного ветра ты становишься сильнее.
Ветер бросает дождь в лицо, и ты на ходу поворачиваешься к нему спиной. Я смотрю на тебя в восхищении – еще не время подойти. Ты бесконечно одинока. Ветер вьется у твоих ног, как лассо. Змеится, чертит острым хвостом дождя странные знаки на мостовой. По пустым, хотя и многолюдным, улицам, идет с тобой под руку ветер, и ты, не замечая, толкаешь разодетых прохожих – велика важность! Ведь ты, стуча каблуками, идешь в дальний конец ночи — этого бесконечно одинокого причала, о который разбивается вода с россыпью звезд.

Грязь. Мы всего лишь мокрая грязь, как та, что размалывают по проезжей части автомобили. Словно гондолы, такси плывут по Венеции грязи. Я говорю, пусть — я хочу плыть по каналам города вместе с тобой, словно скользя по стене бездонного колодца, вместе простукивать каблуками камни мостовой – стену тюрьмы, из которой можно убежать только в небо. Сквозь бутылочное стекло бессонной ночи я вижу: сквозняк перебирает, как четки, пыль в опустевшем доме, а на лбу спящего гондольера выступает, как мелкий пот, седой, выкипевший солью рассвет, я слышу, как ветер свистит нам вслед. Пусть.
Я говорю, мы умрем, и хочется прямо сейчас коснуться твоих прохладных рук, и шеи за краешком блузы, пуговицы которой, бледно-желтые, костяные пуговицы, так быстро пробегают по моим рукам.

Мы плывем. Мимо нас проплывают крыши домов, прижавшихся к берегам канала — и я улыбнусь каждой их них, ведь это город, где мы родились. Город, где нам предстоит, раньше, или позже – корчиться от страха, кричать, захлебываясь слепящим светом в безмолвном песчаном море боли – чтобы потом, в конце, проснуться и глубоко вздохнуть, напоследок, свистящим воздухом бесконечной темноты. А сейчас – просто плыть, восьмерками окружных путей огибая центр города, к номеру в гостинице, где мы разделим ночь – постель, которую бог застилает для всех.

А потом — ты сидишь на подоконнике раскрытого окна, безучастно глядя в сверкающий, гудящий полуночными скоростями город.

Хлопает дверь. Уходя второпях, ты оставила запах кофе, словно оторванный край подола, зажатым в двери. Завернутый в простыню, выхожу на балкон – ведь это не сон. Ведь – это же ты переходишь дорогу там, внизу, под моими ногами, хотя ты уже кажешься новой, другой, незнакомой, чужой.
Ты обернулась через плечо. Посмотрела блестящими глазами. Облачко пара изо рта.
Ночью асфальт припорошило – ты оставляешь черные следы в тонком снегу. Черт побери это многоточие расставания на почерневшем серебре ночи! Оно быстро растает в нарастающем шуме дня.

Я хотел вообще не высказываться на эту тему. Думал, что удаление моего лайвджорнала пройдет никем незамеченным, так как я давно его уже не веду. Но вот оказывается люди разволновались и удивились. Спрашивают в аське и комментах к Radiotravel.ru: «Почему ты удалил свой жж? Что случилось? Жив ли ты, Глеб?»

Хм!

Со всей ответственностью позволю себе признаться в том, что я жив. Я на днях добрался до Андманских островов (это между Индией и Бирмой), до небольшого острова под названием Хавлок, и вполне счастлив по этому поводу, потому что лучшего места на этой земле я еще не видел…

Свой ЖЖ я удалил за несколько дней до отплытия на Андаманские острова. Это случилось после того, как Заштопик прислала мне вот эту ссылку.

Я давно уже подозревал, что большинство людей, активно пользующих ЖЖ, – безмозглые животные. Теперь же, отстранившись, перестав туда заходить каждый день и писать туда периодически, кликаю я по наводке Заштопика и читаю эту «дискуссию» с участием старейших юзеров из русскоязычного сегмента… О, как восхитительно мне все стало вдруг ясно про «Живой Журнал» и многих его участников! Как живо ощутил я правильность своей догадки…

Жалкие, бессмысленные, ущербные существа… Сборище мертвенных идиотов. Дальше меня только захлестывают эмоции, я даже не хочу ничего аргументировать – слишком для меня все это очевидно и неприятно… Словом, как абсолютно живой человек говорю вам, что «ЖЖ мертво». Навсегда и безвозвратно.

Если в вас осталось хоть что-то человеческое, удалите свой ЖЖ! Не участвуйте в этом позоре, заведите себе, если в этом есть нужда, дневник в другом месте, на diary.ru хоть. Там контекст вроде как-то почище. А еще лучше идите выпейте водки или выкурите джойнт. Так оно живее будет.

-Я ухожу.
-Не уходи, я люблю тебя.
-Прости, это не так. Ты обманываешь меня, а может и себя, но это не так.
-Почему ты не веришь.
-Ненавижу.
-За что? Неужели нельзя по-человечески?
-По-человечески? Я хотел, чтобы вы научили меня жить по-человечески. Только вы и сами не знаете, как это делать.

Высокая стройная фигура растворилась в воздухе, вторая стоит как-то склонившись.
Чёрное небо, холодный ветер. Та, что осталась одна, падает на колени и начинает кричать. Дикий крик, дребезжащий, ужасный, переходящий в звон который сводит с ума.

* * *

Андрей проснулся и сел на кровати. Оказалось что крик – ни что иное, как будильник, поставленный на девять часов вечера.
Андрей смачно выругался и будильник замолчал. В комнате стоял полумрак, в котором едва различались очертания предметов. Холодный чай на столе. Сигарета, которая так противна на голодный желудок.
Андрей перекусил, перед тем как выйти. Солнце давно спряталось и над городом навило суровое декабрьское небо. Шёл снег. Улочки покрылись чудесной белизной, а деревья бросали на снег причудливые тени, в которых виделись силуэты зверей, очертания лиц и тел. Зима затушила город как свечу, накинув на него белый саван и город смотрелся как невеста на выданье, белый, стройный город.

Бесконечно ищу, и страдают от серого снега
Что-то за полночь, пламя в камине и сон наяву
Я живу
Хорошо, но один
Ты не веришь? Прости
Но меня отпусти, я летать захотел и скитаться
Чтобы после вернуться, остаться и дальше писать
Я устал, ну и пусть, подожди
Я цветов принесу, где-то сорванных в море
Или поле со звёздами небом назвать я могу
На другом берегу я с тобой я обрывки картины
Помнишь парк, старый пруд, воду полную тины
Помнишь, что ты сказала
И что отдала
А потом вместе с сердцем моим всё сгорело дотла
Я был слеп и увидел
А ты без дороги ушла

Кто это написал? Андрей поморщился от мысли что кто-то, наблюдая за этим великолепием, мог написать что-то настолько грустное. Неужели жизнь не научила этого автора тому что нельзя терять себя?! Жизнь не кончается, пока не остановится сердце, а для многих не кончается и после этого.

Андрей смотрел на прохожих. Каждый спешил куда-то по своим делам, готовясь к грядущему празднику, с сумками, ёлками и тому подобной дребеденью. Они приготовят ужин и позовут гостей. Сначала дожидаются, пока забьют часы, и начнутся крики, звон бокалов заполнит комнаты, а сердца заполнит радость. Хороводы, танцы до упаду, потом беседы на кухне, спокойные и какие-то одухотворённые, хотя темы бесед как всегда прозаичны. Странно, кто-то кричит весь год, что на праздник отправится путешествовать, кто-то приглашает в ресторан, но в итоге все собираются у себя или у друзей, и мирно, без пафоса отмечают праздник Нового года.
* * *

Андрей подумал о том, какой он хочет новый год. Придут гости, к нему домой, самые близкие. Олег принесёт вино. Он придёт со своей девушкой и тем не менее не забудет про друзей, поддержит любую беседу, сквозь поцелуи вставит пару слов, чтобы никто не подумал что он слишком занят чтобы пообщаться. Кстати и девушка у него приятная, не сидит, потупившись, а принимает участие в праздниках, во всех вечеринках, правда пьёт она мало, но и это не минус, в общем-то, хотя все кричат «Ещё! Ещё!».
Дима принесёт гитару. Играть он не очень умеет, но очень старается и кое-что у него просто замечательно получается, так как ни у кого не выходит. Диме надо найти пару, он ведь один сейчас, но Андрей уже присмотрел подходящую девочку. Он её пригласит, а потом вдруг вспомнит, что забыл что-то купить. Тогда Дима по доброте душевной отправится в магазин, а она с ним пойдёт, только надо намекнуть ей, что он пишет рассказы, тогда она за ним и на Северный полюс не откажется сбегать, Маша просто обожает рассказы.
Придёт Паша – вот кому можно будет смело доверить гитару, тогда песни на всю ночь обеспечены, Паша их много знает, и кстати у него есть свои сочинения которые всем нравятся. Они с Олегом, когда напьются, любят ещё устраивать что-то вроде поэтического конкурса – начинают на ходу сочинять.
Пашка будет клеить Иру, понятно почему. Ира у нас красавица, только неприступная. Как-то к ней Олег пытался подкатить, только уж очень быстро ему это надоело. Не любит Олег париться, не любит напрягаться. Но Паша – другой случай, будет биться до конца, пока Ира не падёт.
Кто там ещё в списке гостей? Ах да, как можно было забыть. Конечно же, Таня.

* * *

У Андрея сжалось сердце. Он любил Таню очень долго и безответно и никак не мог забыть все свои чувства, не мог найти сил отказаться от неё. Он понимал, конечно, что она не звезда, обычная девчонка, не слишком красивая и не самая умная, но стоило ей улыбнуться и у него в груди всё переворачивалось вверх дном, хотелось запеть, или вырвать своё сердце, чтобы оно перестало метаться туда-сюда.
Таня придёт, она не откажет, ведь Андрей для неё лучший друг. ДРУГ!!! Сколько раз с ненавистью произносил он это слово…
Кажется словно это шок. Электричество, двести двадцать вольт идут себе по телу и идут. Хочется расправить плечи и прогнать их, а получается только наоборот.
Бросает в дрожь, глаза немного закрыты от усталости, но не совсем, потому что спать с этим ощущением нельзя. Каждая секунда растягивается на час. А по щекам катится градом ледяной пот, окрашивая в такой незначащий цвет бессмысленной жизни.
Андрей не знал что делать. Он потерял уже надежду.

В кармане зазвонил мобильник. Олег.
-Привет, Андрюха!
-Привет.
-Слушай, тебе Таня не звонила?
-Нет, а что?
-Искала тебя, говорит, что у тебя мобильник не отвечает, она сказала, чтобы ты зашёл.
-Хорошо, спасибо.

Побежал. Помчался. Снова, снова застучало сердце, закипела кровь. Он знал, разум говорил ему что она позвала его просто так, поговорить потому что скучно, или нужно помочь чем-нибудь. Он ведь её друг, к кому ей ещё обратиться?!
Куда ты бежишь, Андрей? О чём ты думаешь, наивный? В голове твоей серые мысли о том, что не видать тебе того, что ты ищешь, но сердце твоё поет, потому что она позвала тебя. Ты не видишь дороги, потому что у тебя перед глазами её образ, ты страдаешь каждый раз, когда встречаешься с ней, потому что она не любит тебя, так как хотел бы этого ты. Но ты пригласишь её на новый год, будешь с ней общаться и шутить, как будто ничего нет, а потом когда она и все остальные гости уйдут, ты напьёшься, и будешь смотреть на восходящее солнце со слезами на глазах, и понимать, что восходит оно не для тебя. А сейчас ты бежишь. Кроме её окна ты ничего не видишь и ничего не слышишь кроме криков летучих мышей.

Я читаю сейчас эту книгу. Очень поправляет. Хотя один случай, произошедший с этой книгой вчера на пляже, навел меня на мысль, что стоит все же отнестись к этой книге с юмором и не принимать слишком всерьез… Но все же.

скачать в ПДФ

А случай произошел на пляже такой: на книгу с высоты птичьего полета насрал орёл. Настоящий орёл насрал на того, который изображен на обложке книги. Прямо ему на шею.

я конечно понимаю что, может быть, пишу не туда, и не тем людям.

но кто знает.

как-то мельком, на ТВ, уже и не вспомнить в какой программе, показывали мужчину который якобы был славянским шаманом или что-то в этом духе. мужик ходил задрав голову, дудел в плетеный рог. а в руке.. а в руке у него была какая-то неприметная вещь. вот именно эта вещь и не дает мне покоя уже много времени.

очень сложно описать.. она выглядела как некий брелок, состоящий из ручки (возможно какой-то длинный клык), и к нему соответственно присоединялось что-то. что- хоть убей не помню. то ли какие-то перья, то ли форма, то ли какие-то камни\бусы.

вчера эта вещь даже приснилась мне. но без четкого изображения.

и моя память никак не дает мне покоя, я не могу выяснить что это. такой аксессуар я видел впервые, даже перелистав десятки страниц про славянскую мистику, я не смог найти чего-то подходящего.

что это?