Сергей Шаргунов: Катаев. Погоня за вечной весной. (ЖЗЛ). М., 2016

Жанр биографии – не такой простой, как может показаться. Автора здесь подстерегает (как минимум) две принципиальные опасности.

Оказаться погребённым под фактическим материалом (документами, воспоминаниями и т.п.) и в результате получить нечто вроде сборника материалов. Или наоборот – чрезмерно увлечься интерпретацией фактов и текстов – так, что на виду будет он сам, а не объект биографии. Избежать этих искусов получается не у каждого. У Шаргунова – получилось.

Еще один искус – и самый, наверное, искусительный – это любовь к своему герою, которая может и застить глаза. Да, Шаргунов выбрал Катаева по любви. И потому, что считает его первоклассным и – незаслуженно забытым писателем. Но свою задачу – делать «честный и хладнокровный разбор всех сведений» – выполняет (хотя порой это даётся нелегко). (далее…)

Памяти Л. Яруцкого

«Ничего подобного, — много лет спустя вспоминала она, — у меня в жизни не было…»

Это случилось в Париже после первого представления «Арлезианки». Нет-нет, не оперы, а балетной феерии, созданной несравненным месье Дюваль.

Александр представил незнакомца после спектакля, постучав, как обычно, в дверь уборной массивным рогом французской трости.

«Вы были совершенны, как Кшесинская», — склонился он в поцелуе.

Со смесью удивления, благодарности и некоторой брезгливости она отметила лошадиную — блоковскую — узость его бледного лица и огромный некрасивый лоб.

«У тебя прелестная жена, Александр», — обратился он к стоявшему в стороне и со скукой наблюдавшему за «поклонением волхвов» барону Александру Деренталь.

«Рад, что ты замечаешь не только тонкости дипломатии, — принужденно засмеялся Александр, теребя цепочку наследственных часов. — Не сделай себе из этого профессии…

— Однако, нам пора».

И обратился к жене сухо:

«Поезжай домой, тебе нужно отдохнуть. Я буду утром…»

Когда Александр заявлял, что у него неотложные дела, и домой он приедет поздно или совсем не приедет, голос у него становился злым и неприятным. (далее…)

Фото из одноимённого мюзикла. Автор фото: Светлана Яковлева

«…У каждого человека есть свой Бог, имя которому – совесть».
Чингиз Айтматов «Плаха».

Написание портрета предполагает безжалостное отношение к модели.

Бог распят. Призыв «Побойся Бога!» не действует. У сатаны не хватает сил осуществить угрозу «Побойся смерти!» Бессовестность правит бал. Вот картина «Мастера и Маргариты», масштабного романа-антиутопии. (далее…)

Памфлет – забытый жанр. Но как иногда он уместен в нашей жизни. А еще уместнее – античная диатриба. Потому что на моральные темы как не поговорить в нашей «жизни на фукса». А здесь недалеко и до апологетики. Итак…

Много лет назад, в Бостоне, мы с мужем сидели в гостях у нашего доброго друга Наума Коржавина и рассуждали о хитросплетениях судеб и роли лжи и поклепов в жизни эмиграции. Не стану называть имен, которые возникали в нашей беседе, но начальный тезис Наума был таков: правда имеет характер нетворческий, она скучна и статична; а вот ложь может унести нас в такие фантазийные дали, откуда не хочется выбираться, и потому так много клеветников.

«Ну, возразишь ты: нет, он не стукач, он не был агентом КГБ, – и что? – размышлял Коржавин: – Ну, не агент, – добавить-то больше нечего, скучно, негде страстям разгуляться. А скажешь глубокомысленно: «Да он же агент КГБ…», подержишь паузу подольше – и пошла гулять мысль, образ на образ наскакивает, фантазия на фантазию, сюжет на сюжет…». (далее…)

Роберт Адамс родился в Нью-Йорке 21 января 1928 года. О Роберте есть много легенд и очень мало достоверной информации. Его учитель — Рамана Махарши. При этом нельзя сказать, что Роберт был учеником Раманы в традиционном смысле.

Позже он вернулся в Америку. Для многих было благословением, что Роберт выбрал Седону, Аризона, своим пристанищем. Постепенно сила его Присутствия притянула к нему учеников, хотя он никогда не рекламировал себя и не искал известности. Он стал давать домашние сатсанги, многие из которых сохранились в виде аудиозаписей и впоследствии были изданы как книги. (далее…)

НАЧАЛО — ЗДЕСЬ.

19 апреля 1980

Махарадж: Вы приходите сюда и сидите здесь, но это не означает, что вы должны сидеть здесь 24 часа в сутки каждый день. Вы приходите, немного сидите и уходите, а затем придёте снова. Подобно этому, тело — место пребывания на короткое время.

Закрепившись в Абсолюте, вы ясно различаете между бытием и тем, что было до него.

Посетитель: В давние времена, как говорится в Упанишадах, любой ученик должен был держаться Гуру один год без того, чтобы открывать рот вообще, и только после этого мог задавать вопросы.

М: Когда он сидит в присутствии Гуру, взрослеет способность его бытия воспринимать это учение. Его способность к пониманию растёт. Она вырастает внутри, она не приходит снаружи.

Вы должны прийти к твёрдому решению. Вы должны забыть мысль о том, что вы являетесь телом, и быть только этим знанием «Я Есть», которое есть без формы и без имени. Просто будьте. Когда вы закрепитесь в том бытии, оно само раскроет вам всё знание, все свои секреты, вы превзойдёте бытие, и вы, Абсолют, узнаете наверняка, что вы не являетесь этим сознанием. Получив всё это знание, поняв что есть что, остаётся некая разновидность тишины, спокойствия. Бытие превосходится, однако бытие остаётся доступным.

П: Что это за состояние?

М: Похоже на то, как олень отдыхает в тени дерева. Цвет тени ни светлый, ни тёмный, это пограничная область. Ни угольно чёрный, ни очень яркий, но что-то среднее между ними — такова тень. Глубокого синего цвета, как тучи — таково это состояние. Это также и милость Сат-Гуру. Всё проистекает из этого состояния, однако сам этот принцип не притязает ни на что, он не вовлекается ни во что из того, что исходит из него, но это бытие остаётся доступным. Это глубокое, тёмно-синее состояние — милость Сат-Гуру. Это состояние Джняни, очень-очень редкое, естественное состояние самадхи, самое нормальное состояние, высшее состояние.

Вам необходимо иметь твёрдое убеждение в этом. Как только решение принято, невозможно более отклониться от этого.

Плодоношение вашей духовности — это полностью осознать свою собственную истинную природу, стабилизироваться в вашем настоящем положении. Необходимо терпение, способность ждать и наблюдать.

Тьма, которую вы видите, когда закрываете свои глаза, — это тень милости Гуру, не забывайте этого, всегда держите это в уме. Отдыхайте в тени милости Гуру. Когда бы вы ни вспомнили слова Гуру, вы оказываетесь в тени милости Гуру.

В конце концов, всё сливается с Самостью. Вы можете столкнуться с великими трудностями, однако ваша храбрость и положение в Самости должны быть твёрдыми. (далее…)

Перемены публикуют перевод последних бесед индийского Мастера недвойственности Нисаргадатты Махараджа (подробнее о нем — здесь). Перевод выполнен Михаилом Медведевым. Публикуется впервые.

Предисловие

Учение Нисаргадатты Махараджа очень незамысловато с одной стороны, однако очень трудно к постижению с другой. Будет просто, если мы будем абсолютно искренни с собой, если мы будем готовы пересмотреть чужие концепции, с помощью которых мы выстроили свои собственные тюрьмы. Но исследовать себя также и очень сложно, поскольку мы так сильно привязаны к своим любимым идеям и не хотим с ними расставаться. Однако если желание знать истину пылает, тогда все пути открыты. Мы можем познать то, чем мы являемся, лишь из непосредственного опыта, а не из чтения книг и не из рассказов других.

Махарадж призывал нас узнать чем же является это «я». Он был подобен хирургу с острым скальпелем, отрезающему все несущественные вещи. Его вопросы часто оставляли собеседника в состоянии оцепенения, таком, что он терял дар речи. А его ответы никогда не были тем, что от него ожидали. Он никогда не позволял цитировать литературу, и мог быть весьма рассержен этим. Он настаивал на исключительной важности личного опыта. Когда кто-то процитировал Дакшинамурти, индийское божество (Шиву), Махарадж ответил: «К чёрту Дакшинамурти! Что насчёт вас? Ваш-то опыт какой?» (далее…)

Ведущий: обозреватель Canadian Art Дэвид Бэлцер (David Balzer). Перевод Ирины Вишневской.

Фото: Ellen Warner

Беседа английского писателя Джулиана Барнса перед публикой, прошедшая 10 мая 2016 года в Галерее искусств шт. Онтарио, организованная по инициативе «Canadian Art Foundation» в связи с выходом книги Барнса Keeping an Eye Open – cобрания эссе писателя о его взглядах на искусство, о художественных выставках в современном мире, о дидактических сопроводительных текстах. И о счастье научиться доверять своим собственным чувствам во взаимоотношениях с искусством.

Как искусствоведение может сочетаться с литературным трудом? Способствует ли нюансированному пониманию искусства чуткость писателя к слову? Такие вопросы возникли в связи с выходом «Собрания эссе об искусстве», книги британского писателя Джулиана Барнса, обладателя премии Маn Booker, снабжённой множеством репродукций картин Редона, Валлоттона, Брака и комментариями к ним. (далее…)

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Часть II. Анатолий Николин. Anna adultera. Цикл стихотворений

Анатолий Николин — поэт и прозаик, живёт в Мариуполе, только что стал лауреатом Алдановской премии за повесть о чешских событиях, в которых участвовал как солдат действительной службы.

ANNA ADULTERA¹

Памяти А.Ахматовой

I

Есть в Петербурге дом для встреч и для гаданья,
В какую сторону крутнется колесо.
Я говорю вам вместо слова «данья»²,
«Пришлите мне когда-нибудь «пимсо»³.

Пришлите хоть куда-нибудь. Навеки
Я связан с вами ниточкой мостов,
Невой, стремящейся в другие реки,
Как вся ладонь в созвездие перстов.

И белыми ночами – это стая
Таких стихов, что сумрака нежней.
И зимами, подобьем горностая
Залегшими средь белых площадей.

И если я когда-нибудь приеду
В тот дом, где так царили вы,
Не празднуйте. Не празднуйте победу
Дрожащих рук и белой головы.

Мы молоды, но только понаслышке,
Застенчивы, но только на словах.
Сегодня крепкозубому мальчишке
Вы, как и встарь, опять явились в снах. (далее…)

От редакции:
К 50-летию со дня ухода Анны Андреевны Ахматовой (5 марта 1966 г.) Мина Полянская и Анатолий Николин подготовили литературный эксперимент с необычной композицией. Воспоминания Мины Полянской об Анне Ахматовой плюс стихи Анатолия Николина и разбор двух из них, проведенный Миной Полянской.

Это тебя поминаю я, Anna,
Это тобою сочатся катрены
А. Николин

Часть I. Приближался не календарный — Настоящий Двадцатый Век¹

Так вот когда царю приснился странный сон:
Сам Дионис ему снять повелел осаду,
Чтоб шумом не мешать обряду похорон
И дать афинянам почтить его отраду.
А. Ахматова

Бывает, что в памяти, словно в узорной укладке, по выражению Ахматовой, обнаруживаешь вдруг, что хаотичные обрывки воспоминаний выстраиваются вдруг в событийную связь, и спасательная нить, вероятно, всё той же Ариадны, дочери грозного царя Миноса, приводит к единому сюжету.

Для меня, юной студентки ЛГПУ им. Герцена был ещё «легкий предрассветный час», когда я относительно легко преодолела ступени на второй этаж в Доме писателей на улице Воинова, где гроб стоял, тогда, как выяснилось потом, многие друзья Анны Андреевны Ахматовой не смогли в огромной толпе протиснуться к гробу с её телом. Из воспоминаний Томашевской: «Толкотня и беспорядок. Войти невозможно. Закрывают двери. Мы (Лева, Надежда Яковлевна Мандельштам и я) остаемся на улице. Лева находит, что нам здесь самое место. Надежда Яковлевна негодует». (далее…)

Прозаик Богословский издал, наконец, роман «Трубач у врат зари»: «Дикси-Пресс», М.; 2016 г. 224 стр.

Роман, сильно переработанный относительно рукописи, выдвигавшейся год назад на «Национальный бестселлер». Именно тогда я его прочел впервые, теперь отмечу дальнейшую работу над текстом – издатель превратил рукопись в книгу, автор, упорной редактурой, – если не в шедевр, то в событие.

Знакомый литератор – известный критик и опытнейший редактор, восхищался опубликованным в своем журнале романом и его мало кому известным автором. Интересно звучала формулировка:

– Надо же, на таком гнилом материале сделать прекрасную вещь. Тонкую, трагическую, отлично прописанную… (далее…)

В профиль девушки вовсе не было, а в фас немножко было. Пели «Боже, царя храни…»

Писатели отличаются свойством наливать вино только себе, забывая о сидящих рядом дамах. Поэтому, наверное, они не cмогли справиться с царём. Девушка, которая высоким голосом вытягивала из глоток захмелевших писателей восторженный рокот в защиту царя, была здесь единственной читательницей. Не писательницей, а читательницей, что необычайно располагало к ней писателей, хотя она не прочла ни одной из написанных ими книг. (далее…)

Изъятия-купюры (<...>) в своих текстах я начал делать давно, лет через 15 после начала своей трудовой деятельности – как только понял, что от совдепии ничего добром не добиться.

Сначала, да и потом, считай всю жизнь, писал рапорты: предлагал, убеждал, увещевал, угрожал даже. Но всё впустую, ничего не добился. Мои начальники всякий раз на кривой меня объезжали. Обещали, но не делали.

Я продолжал работать и ни одной из своих угроз не выполнил; начальники были не слишком умные, но это просчитали. Им легко было держать меня на крючке: то на демонстрацию не вышел, то на собрание не явился, политграмотой пренебрёг, на работу опоздал, с бутылкой на рабочем месте застукали, а то и вовсе запил и ушёл в загул. (далее…)

О книге: Сергей Кудрявцев «Заумник в Царьграде. Итоги и дни путешествия И.М. Зданевича в Константинополь в 1920 – 1921 годах» (М.: Grundrisse, 2016).

Биография Ильи Зданевича (Ильязда) по сей день остается чем-то еще более таинственным, чем его творчество.

Во всяком случае, она так обширна и богата событиями, что исследователям оказывается весьма непросто к ней подступиться. Путь, вроде бы ведущий от русских футуристов и лучистов к французским дадаистам и сюрреалистам, пролегает здесь окольными тропами, едва ли укладываясь в привычный стереотип писателя-эмигранта. (далее…)

Если хочешь, чтобы вокруг тебя было свободно, надо идти в сторону, противоположную той, куда устремляется толпа.

Толпа состоит из людей, каждый из которых уверен в своей неповторимости и считает всех остальных толпой. Никто не видит себя частицей толпы, но отчего-то оказывается ею. Да, каждый неповторим, но у очень многих черты индивидуальной неповторимости уступают чертам, общим для большинства, неким качествам характера, присущим всем, но не над всеми берущим верх.

Эти качества суммируются в одно обобщающее, тяготеющее к понятию «правильность» в буквальном смысле этого слова. То есть доминирующими качествами человека толпы являются неоспоримые достоинства.

Правильных людей отличает практичность, собранность, предсказуемость, исполнительность, дисциплинированность, обоснованность поступков и привычек, законопослушание. Эти люди хорошо обучаемы, ход их рассуждений логичен. Они не сомневаются, что терпение и труд всё перетрут; что расти, казак, атаманом будешь; что семь раз отмерь, один раз отрежь. Они убеждённо и последовательно выражают общественное мнение. И если поинтересоваться, что будет, если их мнение не совпадёт с общественным, убеждённо отвечают: «Совпадёт. Общественное мнение объективно, оно ближе всего к истине. Кто станет отрицать истину?» (далее…)