29 июня 1900 года родился Антуан де Сент-Экзюпери, чье творчество отнюдь не ограничивалось «Маленьким принцем»
В нашей стране Экзюпери – при всей его громадной, избыточной популярности и в значительной мере благодаря ей – оказался прочитан как бы «по касательной». И почти не услышан в своих главных, настоящих смыслах.(далее…)
Мы начинаем публикацию четвертой части романа Суламифа Мендельсона «Побег». (Суламифь это женское имя, а автор «Побега» – мужчина. Когда мы с ним встречались на Гавайях, он сказал, что правильно было бы писать его имя как Суламиф, без мягкого знака.) Первую и вторую части «Побега» мы напечатали еще в 2007 году, а третью — в 2009 году. И вот теперь мы договорились о публикации четвертой части (всего в романе ШЕСТЬ частей).
Еще раз отмечу, что это уже не первая публикация романа. Впервые текст напечатали в 1988 году, в трех номерах легендарного самиздатовского журнала «МИТИН ЖУРНАЛ». В архиве «Митиного журнала» на сайте издательства КОЛОННА находим, что начало «Побега» было опубликовано , продолжение – и окончание – .
В нашем распоряжении также оказалась рецензия на 19-й номер «Митиного журнала» (на тот самый, в котором началась публикация «Побега»). Рецензия была опубликована в другом легендарном самиздатовском органе – в журнале «Гласность» (издававшемся под руководством Сергея Григорьянца). Эту рецензию я дословно и полностью приведу чуть ниже, а пока – несколько выдержек из уже упоминавшегося в хронике проекта НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА интервью с Дмитрием Волчеком, основателем и бессменным главным редактором «МИТИНОГО ЖУРНАЛА». Из этого интервью (оно пару месяцев назад и наделало шороха) становится кое-что ясно.
Вот как Дмитрий характеризует свою культурную политику (и, в частности, редакционную политику «Митиного журнала»):
«…Меня интересуют иконокласты и аутсайдеры, но не сегодняшние, потому что больше нет запретов, а из тех времен, когда культура была опутана цензурными цепями. Бунт, но в прошедшем времени. Книги, которые продавались из-под прилавка, которые прятали, когда появлялся жандарм. Книги, которые отказывались набирать в типографиях, книги, которые изымали на таможне. Дикие, опасные книги. Книги, без которых не было бы нашей свободы».
Речь тут идет, видимо, о нынешней культурной политике Волчека, но, понятно, что и тогда, в 1988 году, его в не меньшей степени интересовали именно «дикие и опасные» книги, которые прямиком вели к свободе. И в этих словах, в частности, можно усмотреть объяснение причин, по которым был напечатан тогда у него в трех номерах с продолжениями роман «Побег»… (Кстати, в этом романе, написанном в 1982 году, слово «перестройка» повторяется для того времени удивительно часто, оно тогда еще не особо было в ходу. Вообще при внимательном чтении в «Побеге» обнаруживается множество прозрений относительно событий, произошедших лет через пять-восемь после написания этого текста. А некоторые авторские отступления, — например то, с которого начинается первая глава Части четвертой, — прямо указывают на то, что автор не просто «занимается литературой», но – моделирует будущее.)
Информационным поводом для опенспейсковского интервью послужило 25-летие «Митиного журнала» и выход 64-го его номера – после пятилетнего перерыва. И вот интервьюер спрашивает у Дмитрия Волчека:
— Почему вы заморозили проект на пять лет и почему решили оживить его сейчас?
А Волчек отвечает:
— Журнал — своего рода дайджест того, что публикует «Колонна». Но издательство может держаться на переводах, а русский литературный журнал (ну, это альманах на самом деле, сборник) требует важной русской прозы. Где ее взять? Ведь никто ничего не пишет.
Весь механизм у меня был собран, но руля не хватало, и вот в прошлом году мне прислали несколько текстов Артура Аристакисяна. Артур — великий режиссер, он снял главный российский фильм 90-х. «Ладони» находятся вне всего, что принято называть кинематографом, это некий священный текст, подземное евангелие, изложенное пещерными апостолами. То, что он пишет, тоже очень необычный тип повествования — такая последняя лента Крэппа, уходящая прямо в рану на затылке.
Журнал, конечно, вышел очень кстати, когда появилось впечатление, что кошмарный паровоз начал скрежетать и останавливаться. Надеюсь, что какой-нибудь бесстрашный Саид пустит его под откос окончательно. Было бы отлично, если бы заодно рухнула и вся система книготорговли, гнуснейшая, убивающая литературу. Все книги станут электронными и бесплатными, а эта дрянь советская пусть сгинет навсегда.
Конец цитаты.
То есть именно современная русская проза – это структурообразующий элемент «Митиного журнала». И до тех пор, пока Дмитрий Волчек не мог найти «важной русской прозы», журнал не выходил. Пять лет. И вот как раз в этом-то основном отделе (занимающем самое большое количество страниц номера и служащем его концептуальным стержнем) был опубликован в 1988 году роман «Побег»…
Ну а теперь – рецензия из журнала «Гласность» на 19-й номер «Митиного журнала» (на тот самый, напомню, в котором началась первая публикация романа «Побег»).
Цитируется по: 1988 год, журнал «Гласность» (выходил под руководством Сергея Григорьянца), №21.
«МИТИН ЖУРНАЛ» № 19 О.АБРАМОВИЧ
В «MЖ» невозмутимо соседствуют тексты, казалось бы, несовместимые, но — странное дело — каким-то магическим образом тяготеющие друг к другу. Так, например, в поэтическом отделе журнала соседствуют Ю.Кисина — усердная сторонница мета-метафоризма, и концептуалист М.Сухотин. Я долго не находила слов, чтобы охарактеризовать это вопиющее соседство, но потом они нашлись: «сатир и нимфа». Оказывается, всего-навсего, классический сюжет.
Столь же изящно соседствует в отделе прозы B.C. с Гаем Девенпортом. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предпочесть второго первому. О каждом из них можно было бы написать, но я пишу о «Митином журнале». А «Митин журнал» представляет читателям не литературные произведения, а те силовые поля, что возникают между ними; собственно только эти поля и имеют значение для читателя, ибо жить ему именно в них, а не внутри какой-либо из литератур.
Все вышесказанное опровергается текстом, занимающим основной объем номера — романом Суламифи Мендельсон «Побег». В этом романе можно жить. Во-первых, он хорошо написан, его видно, он стоит перед глазами. Во-вторых, в отличие от многих современных романов, чьи пространства являются духовной собственностью их автора, и чей читатель смеет претендовать разве что на роль молчаливого зрителя, — роман «Побег» — это гостеприимный дом, где желанный гость-читатель с удовольствием ощущает свою уместность. С ним не заигрывают, с ним играют, и ставки высоки.
Дальше две небольшие пьесы. Одна из них — «Шаровая молния из Джиннистана», принадлежащая перу А.Вишневского, поначалу очаровывает, но увы разочаровывает под конец. Кажется, юный автор успел повидать немало интересных людей и наслушаться рассказов о них, но не имел случая узнать, что же там, за оберткой.
Публикация пьесы Л.Бабанского «Разве мы плохо себя ведем?» — своеобразный эксперимент. Этот текст не литературен по своей природе, написан он для театра и откровенно рассчитан на сотрудничество режиссера. Что ж, почему бы читателю не поиграть в режиссера, тем более, что отдел называется не «Драматургия», а «Театр».
В отделе «Изыскания», в котором не редки воистину изысканные тексты, на сей раз — одно из уравнений с тремя неизвестными. В.Набоков рассказывает американским студентам о М.Горьком. Этот текст — не более, чем инструмент, некоторый оператор. Лишь в том случае, если читатель имеет достаточную информацию о каких-либо двух неизвестных, при помощи этого текста он сможет вычислить третье.
В журнале есть еще кое-что, но пусть оно окажется сюрпризом для тех, кого мне удалось убедить в том, что этот номер стоит прочитать.
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
На самом деле разговор о Неудобной литературе начался на Переменах уже давно. Даже с самого, может быть, того момента, как заработал этот сайт. Тема-то ведь вечная – перемены, которых так боятся люди, и люди, которые творят перемены.
А не так давно была на Переменах серия публикаций о битниках. Тоже ведь про Неудобную литературу… Скажем, вот в тексте Михаила Побирского о Уильяме Берроузе (а Берроуз, конечно, классик Неудоблита) уже шла речь о том же, о чем я говорил в статье про Фрейда — о моменте перехода передовых научных и эстетических открытий в область массовой культуры с целью их хоть как-то вообще окультурить и ужиться с ними: «Попробуем понять, зачем в биографических опусах, в кино, в интернете и на телевидении очень серьезного писателя-интеллектуала нам представляют совершеннейшим болваном, опиатным монстром, сухим старикашкой-проповедником из чёрно-белого вестерна? Ответ прост. Всё, что непонятно, нестандартно, что выходит за рамки общепринятых норм и понятий, очень трудно продать. И вообще – со всем этим очень трудно ужиться. Проще это классифицировать, определить, таким образом упрощая и как бы девальвируя истинную ценность предмета, но – повышая его сиюминутный коммерческий потенциал и степень его общественного комфорта. Сказано – сделано, и вот один из глубочайших писателей современности, словно по мановению волшебной палочки, превращается в балаганного шута, потешающего неискушенную публику на импровизированной сцене заплёванного балаганного вагончика».
Другой момент перехода подробно описан Викторией Шохиной в ее статье о Джеке Керуаке (там изложена история о том, как и благодаря чему битники прославились и постепенно стали частью удобной культуры, и чем этот переход закончился для одного из главных героев битнического движения). Кстати, Виктория Шохина была тем решающим «редактором-таможенником» (она работала тогда в журнале «Знамя»), благодаря которому в свое время Виктор Пелевин перешел из разряда не очень удобных литераторов во вполне удобные. (Хотя и после этого у него было с этим много проблем – литературные критики, нутром почуяв неудобное в удобном контексте и удобной форме, устроили Пелевину натуральную травлю, отголоски которой слышатся и до сих пор.)
Вот что написала мне по этому поводу сама Виктория Львовна:
«Да, действительно, в «Знамени» была первая толстожурнальная публикация Пелевина. Но до этого его печатали в журналах: «Наука и религия», «Знание — сила», «Химия и жизнь». В издательстве «Текст» готовился к выходу сборник рассказов «Синий фонарь». Но все это проходило по ведомству фантастики, а ему надо было попасть в «большую литературу». И конечно, «Знамя» ему в этом способствовало. Потом Пелевина подхватил «Новый мир» (повесть «Желтая стрела») и «Октябрь» (рассказы). Понятно, что многое зависит от редактора. Но я была не единственным понимающим редактором. В других журналах такие тоже были. Так что шансы опубликоваться в толстом журнале у него были и без меня».
Ну, может быть, были. Хотя я склонен думать, что Виктория Шохина просто из скромности так говорит… Впрочем, ей виднее.
А вот ее ответы на вопросы Неудобной литературы:
Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.
Ответ: Книги, выпускаемые издательствами, читаю, естественно, постоянно. Последняя из понравившихся – «Метель» Владимира Сорокина (М.: АСТ, 2010). Толстые журналы просматриваю в Журнальном зале на russ.ru. Назову еще из того, что заинтересовало и понравилось, — книгу «Леонид Леонов. Игра его была огромна» Захара Прилепина (М.: Молодая гвардия, 2010. ЖЗЛ), повесть «Вась-Вась» Сергея Шаргунова («Новый мир», 2010, №4).
Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?
Ответ: У издательств и у толстых журналов разная мотивация. Издательства прежде всего заинтересованы в окупаемости книги. Редкие случаи бескорыстного служения литературе в расчет не берем.
Толстые журналы руководствуются более сложными побуждениями: идеологическими, даже политическими. А также своими представлениями о прекрасном, личными пристрастиями главных редакторов и просто редакторов. И т.д.
Все это – в совокупности или по отдельности – может стать причиной отказа. Кроме того, толстые журналы по самой своей природе консервативны: это у них еще советских времен. Скажем, тексты Владимира Сорокина для толстого журнала – любого! – неприемлемы в силу их эстетического радикализма.
Притом – парадокс! – журналы хотят открывать новые имена. Это для них дело чести. И ведь открывают.
Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?
Ответ: Конечно, читаю. Про адекватность говорить не буду. Скажу лучше, кто мне интересен: Григорий Дашевский («КоммерсантЪ»), Виктор Топоров («Частный корреспондент»), Лев Данилкин («Афиша»), Михаил Бойко («НГ- Ex libris»). Еще, пожалуй, Галина Юзефович.
Появился недавно такой замечательный паренек Василий Ширяев из поселка Волканого на Камчатке (хотя мне иногда кажется, что нет такого поселка…). Печатается в журнале «Урал» и в «Литературной России». Всегда интересна критика в исполнении прозаиков – Романа Сенчина и Сергея Шаргунова.
Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?
Ответ: Слово «окончательно» подразумевает, что «хорошая (большая) литература» уже почти вся – в Интернете. Однако это не так. И кстати, Интернет вовсю рекламирует книги. Так что в ближайшие десять лет необходимость в бумажных изданиях не отпадет. Да и книгу в руках держать все-таки приятнее, чем ридер. А еще есть экономическая составляющая: вряд ли акулы издательского бизнеса так легко откажутся от прибыли. Может, все изменится лет через тридцать, но не раньше.
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
21 июня 1905 года родился знаменитый философ и писатель, основоположник экзистенциализма, Жан-Поль Сартр
Как признавался сам философ, он с детства чувствовал себя «опешившей тлей, существом без смысла и цели, ни богу свечка, ни черту кочерга». Как же удалось «опешившей тле» выйти в дамки и стать идолом бесшабашного Парижа и вообще под конец — селебрити всия планеты?
Жан-Поль-Шарль-Эймар-Леон-Евгений Сартр родился ночью 21 июня 1905 года в Париже. Единственный сын в буржуазной семье офицера военно-морского флота. Впрочем, отца Сартр не знал: тот умер от желтой лихорадки, когда малышу было всего 15 месяцев. Позднее Сартр скажет, что «своевременная» смерть – единственная заслуга его отца: ведь благодаря ей он не стал заниматься воспитанием своего сына, и не смог его подавлять… (далее…)
8 (21) июня 1910 года родился Александр Твардовский. Он прославился как поэт (прежде всего как автор «Василия Теркина») и как главный редактор журнала «Новый мир». Лауреат трех Сталинских премий, одной Ленинской и одной Государственной, депутат Верховного Совета РСФСР четырех созывов, член Ревизионной Комиссии КПСС, наконец – кандидат в члены ЦК КПСС. Он не был диссидентом. Но, идя по своему, полному искусов и соблазнов, пути, оставался большим поэтом и человеком чести.
В первой советской Литературной энциклопедии (1929-1939) заметка, посвященная Александру Твардовскому, начинается со слов «сын кулака» и кончается словами: «награжден Орденом Ленина». А вообще-то его отец, Трифон Гордеевич, был кузнецом и занимался отхожим промыслом. Чудак и оригинал, «пан Твардовский», как его прозвали, отличался склонностью к фантазиям, был горд и сумасброден, мечтал выбиться из бедности. Клочок земли, купленный в рассрочку через Поземельный крестьянский банк, обошелся ему гораздо дороже, чем он мог предположить. (далее…)
Поговорим теперь про литературных критиков. Ведь именно они, по идее, должны бы были помогать пробиваться новым талантливым писателям к читателю, который — хочет не хочет — но нуждается в переменах, как в воздухе. А значит — нуждается в новой литературе, которая бы приходила на смену старой. Обновляя язык и сознание, давая новую форму мифам, которыми живет человечество. Вращая мир.
Нет, конечно, это все идеализм. Ничего такого критик не должен. Ведь критик кто? Критик зачастую это неудавшийся писатель. Причем часто такой, который склонен желчь своих литературных неудач изливать на более удачливых коллег по перу.
В романе «Побег» (кстати, вот здесь в рамках проекта Неудобная литература мы начинаем публикацию четвертой части этого текста) есть момент про критиков. Герой романа приходит в гости к своему приятелю по фамилии Марлинский и неожиданно для себя попадает на публичное чтение и разбор романа, только что начатого этим самым Марлинским. Слушатели — интеллигенция, критики, какие-то знакомые Марлинского. Прослушав начало будущего романа, они устраивают ему разнос. Ирония в том, что автор (он же главный герой) решил не изображать (то есть «не цитировать») опыты Марлинского, а позволил этому выдуманному им литературному собранию критиковать на страницах своей истории не что иное, как непосредственно начало этой истории, первые ее три главы, которые прекрасно знакомы и читателю (ведь так читателю проще будет понять механизм критики). Вот этот фрагмент. То есть критики критикуют автора самих же себя (с одной стороны тут как бы такая постмодернистская самоирония — а роман написан, напомню, в 1982 году, — но с другой это ведь вполне реалистическое отражение действительных ситуаций, имевших место во время подобных чтений, а сейчас -– имеющих место в заметках лит.критиков).
И вот один критик говорит:
— Понимаешь? — не зацепляет, крови нет, каких-то кровавых лепешек, — со страданием в голосе сказал Букин. — Слишком удобно у тебя там: ногу не натирает. Ну, хоть покраснение бы какое. Правда, вот с этой Сарой… Но тоже ведь… ты позволяешь себе писать, как Достоевский, — «она побледнела как полотно», — но ты же не Достоевский… — понимаешь? — хоть запах какой изо рта у нее пусть будет или одна ягодица больше другой… А так вот — возбудишься и впустую — нет продолжения, нет трения… Ты не обижайся, но так никто читать не будет.
А другой:
— Да разве это события? — на них не падает отсвет… трагедии нет… Воскрешение Лазаря у Достоевского — это я пережил — вот трагедия! А у тебя что? — тыщу шагов прошел, две тыщи, какие-то привидения — скукотища! Просто неприлично. Сейчас такое время… Война в Афганистане. Вот ты на сколько страниц размахнулся? на тысячу? — сейчас читатель ленив; он твои рассуждения пропускать будет; бульвары он и сам в окошко видит; ему подавай крови, детективов, приключений! — ты хоть бы детективом оживил все это… Не обижайся, для твоей же пользы говорю.
А что же автор?
Расстроенный Марли только кивал им в ответ. Да и что ж ему было? Не защищаться же! Марлинский молчит, но я-то поражен в самое сердце. Больше того, я снимаю с этих ненароком подвергшихся такому разгрому глав свое авторство — пусть уж и на самом деле Марли их написал, а я в них лишь действовал. Пусть! — ему-то не привыкать, а меня раздражает доморощенная критика, под которую я так неудачно подвел свой текст. Лучше бы я, право, подобрал для этого что-нибудь из Гончарова или Лермонтова — вот кому болтовня никак бы не повредила.
И апофеоз литературной критики:
— Здесь главное другое, — сказал вдруг Мудраков, и всё смолкло, — главное, что автору кто-то внушил, что он большой писатель. Это самое неприятное. Он, конечно, бессовестно у всех понадергал: и у Кафки, и у Пруста, и у Джойса, и у Платонова, и у Булгакова — у всех, но самое главное: он почему-то считает себя большим писателем, тогда как он вовсе не большой писатель, и я даже не побоюсь сказать — не писатель вовсе.
После этого Марлинский с главным героем (автором) напиваются с горя.
Впрочем, критики бывают разные. Например, в Хронике Неудобной литературы можно было и еще можно будет прочитать мнения критиков вполне порядочных.
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
, можно сказать, самый читаемый литературный критик современной России. По крайней мере, почти все респонденты опроса Неудобной литературы назвали его среди регулярно читаемых ими литературных обозревателей. Данилкин пишет о книгах в молодежном журнале «Афиша». Пишет весьма увлекательно, понятно и внятно. И читающая публика к его мнению — активно прислушивается.
Ниже — ответы Льва Данилкина (как всегда предваряемые вопросами).
Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.
— Да, и даже слишком часто, пожалуй. Нравится мне самому очень немногое, но мне платят деньги за то, чтобы я учитывал не только свои, но и чужие вкусы. «Чертово колесо» Михаила Гиголашвили, в Ад Маргинем, «Ваня Житный» Вероники Кунгурцевой, романы Олега Курылева.
Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?
— Потому, что они не знают, как их продавать, как их выделить из потока конвейерной продукции.
Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?
— Был такой английский книжный критик Сирил Коннолли, который так высказался: «Обозревать книги — это занятие на полный рабочий день, оплачиваемое по полставочному тарифу…» Это именно так, на полный рабочий день; так что мне, к сожалению, некогда следить за чужими рецензиями, я кучу книг еще не читал.
Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?
— Нет, в интернет не переместится; возможно, изменится носитель — ридер вместо бумаги, но к интернету это имеет опосредованное отношение. Потом, я думаю, электронные и бумажные версии будут сосуществовать. Одно не отменяет другого, это две одинаково удобные формы существования — как фаст-фуд и высокая кухня.
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
— Да чо ты брешешь, ну сам подумай – водила, таксист и однорукий…!
— Но он есть – я его видел, в конце-то концов я ездил с ним – он меня подвозил! Правда странный тип… вальяжный, волосы пышные, но мало… немолодой, но жизненаполненный, хотя явно странный… Крупный – всё сразу видать: где рука, где вторая… должна быть… но нету… Бьёт правой… – ногой… умело, уверенно – не как в кино или в спортзале… Видел я – вправлял он кому-то мозги… А вот руки у него нету левой…
Садится почти как в ванну — в машину то есть. А открывает – смотреть загляденье: стоит полубоком, смотрит по сторонам не поворачивая головы и как бы чуть вниз глядя — отсутствует будто бы, мол, «а чё, ну чё тут такого, ну открываю вроде бы тачку… Моя, не моя: дело не ваше, канайте мимо»… Но его точно – их стоянка таксишная… коллеги вокруг и место людное: Мюнхьнер Фрайхайт, у Карштадта…
Таких бы в кино снимать, только сдаётся мне – не захочет, не согласится — похоже из тех, кому известность не к чему… Не, ну я вижу ты мне не веришь, да сам Слепой того таксёра видал – спроси – подтвердит! Ну ты Слепого знаешь – он врать не будет, одно слово – Слепой, видит!
— А, ну тада верю конеш, авторитет известный, грех сомневаться — так бы сразу-то и сказал!
16 июня 1954 года родился композитор Сергей Курёхин
Если и был во второй половине XX века российский композитор, достойный продолжительного байопика, так это Курёхин. Он наверняка и сам бы согласился, чтобы о нем сняли фильм. Ведь это же эксперимент! Нельзя дать гарантии, что Голливуд пошел бы навстречу всем его сумасшедшим предложениям. Но кино явно стало бы продолжением жизни Капитана, а точнее – его гигантского разума.
Недавно Сергея Шнурова спросили, знаком ли он с героем статьи. «Видел его однажды в метро». – «И как?». – «Ваще!». Короткое резюме модному снаружи и вневременному внутри творцу. (далее…)
Я уже говорил: существующий литературный процесс сам по себе меня особо не интересует (интересуют скорее причины, по которым он меня не интересует, и в Хронике Неудобной литературы я стараюсь добраться до этих причин). Поэтому я за лит. процессом пристально не слежу, сетевых дневников писателей и редакторов толстых журналов не читаю и литературных собраний не посещаю. В итоге тот резонанс, который вызывает наш проект Неудобная литература в литературном улье, доходит до меня с небольшим опозданием. Но все же доходит. А поскольку я веду Хронику Неудобной литературы, нужно бы этот резонанс здесь зафиксировать хотя бы в его самых занятных проявлениях.
Михаил Бутов, зам. главного редактора журнала «Новый мир»
31 мая Михаил Бутов, заместитель главного редактора журнала «Новый мир», одного из, подчеркнем, самых знаменитых толстых журналов в стране, на реплику Виктора Топорова из его ответов на вопросы Неудобной литературы.
Реплика Топорова, на которую отозвался Бутов, заслуживает того, чтобы повторить ее снова:
Сталин говорил (причем как раз писателям и издателям): дело первостепенной важности нельзя поручать третьестепенным людям. В традиционных толстых журналах работают (а главное, задают тон) третьестепенные люди с пятистепенными вкусами. Твардовский, Кочетов, Катаев были прежде всего яркими личностями (при всей гротескности самих этих фигур) – а нынче что? Причем служивая серость сидит в журналах долгими десятилетиями и не забывает воспитать себе точно такую же смену. Отсюда и третьестепенность самих «толстяков» – даже в кризисный год, когда писателю вроде бы некуда больше податься. Что же до отказа подлинным талантам, то причина еще прискорбнее: их не только не умеют, но и просто-напросто ленятся распознать, потому что третьестепенные люди, занятые делом первостепенной важности, не могут не быть, вдобавок ко всему, лодырями и халтурщиками.
А вот реакция Бутова (для тех, кто не сходил по ссылке):
Вот все-таки заебал «литературный скандалист» Топоров. Не то чтобы раздражал, как, скажем, назойливый комар, а именно что заебал — ну, как тесная квартира навсегда или
P.S. А вот хвалит Топоров такого фигля-мигля. Две вещи — «Ты так любишь эти фильмы» и «Щастье». И вроде как фигль-мигль такой весь культовый сетевой. Но в сети я нашел только пописушку на пару страниц (да и ту либрусек предлагает скачивать за деньги). Интересно было бы почитать в целях ремесленного (надоело слово «профессиональный») роста культового фигля-мигля, который такой крутой, что его нигде не печатают. Не подскажете ли, где это возможно сделать? Фигль-мигль, отзовись — летит к тебе мой клич над пустыней, набитой третеразрядными серыми личностями, коих так живо изобразил нам литературный скандалист Топоров.
Так раздражается на Топорова заместитель главного редактора «Нового мира», писатель Михаил Бутов. Собственно, Виктор Топоров, как мне сегодня сообщили, уже ответил Бутову на этот выпад. Ответ можно прочитать здесь. В этой колонке Виктор Топоров удачно подмечает: реакция Бутова — явное доказательство его, Виктора, правоты относительно литературных чиновников, позасемших (по выражению лит.критика Льва Пирогова, который, кстати, тоже в своем ЖЖ на предмет Неудобной литературы) в многоуважаемых толстяках, — доказательство абсолютной точности диагноза, поставленного Топоровым. За-дело!
Очень характерно, что Михаил Бутов, возмущаясь диагнозу и как бы отвечая Топорову на его слова, не дал ссылку на Перемены, на тот самый пост, в котором Топоров высказал свое мнение (не дал и вообще не сообщил, где это он вычитал наезды Топорова). Словно Бутов не знает о негласном правиле поведения в сети — нужно ссылаться на источник, а то ведь твои слова повиснут в пустоте, а то и вовсе будут восприняты как клевета… Где Топоров это сказал? Когда? По какому поводу? Ни упоминания Перемен, ни гиперссылки, ни тем более сообщения о проекте Неудобная литература — ничего этого в соответствующем посте Михаила Бутова нет. Само по себе это демонстрирует его страх и «неудобность» для него существования проекта Неудобная литература — во-первых. А, во-вторых, в очередной раз доказывает правильность топоровского тезиса про лодырей и халтурщиков. Ведь если бы Бутов был немного внимательнее, он бы увидал в Хронике Неудобной литературы не только непосредственно на него (и на таких, как он) направленную критику Виктора Топорова, но и вычитал бы много чего еще интересного и про толстые журналы, и про книжные издательства, и про текущий литературный процесс. А потом — посвятил бы всем этим проблемам не один короткий пост в своем ЖЖ (в котором поведал миру о том, как «заебал» его скандалист Топоров), а — большую обстоятельную статью по теме в ближайшем же номере «Нового мира». Разумеется, со всеми необходимыми ссылками на Толстый веб-журнал XXI века «Перемены» и на другие источники. А может быть и не одну статью, а, скорее, несколько публикаций, и в том числе — несколько рецензий на книги проекта «Неудобная литература». Глядишь, интересный бы номер получился… Да и запах говна (который, как признался Бутов, ему «приходится долго выносить») исчез бы… А пока Михаил Бутов этого не сделал, прав, абсолютно прав остается Виктор Топоров. На все сто процентов.
На сегодня у меня все. Скоро продолжим!
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
— Слышь, братан, будь человеком — где тут ближайший клозет, сортир тоись?! Я тут проездом и третий час ничего такого не найду, а терпеть уж не в мочь да и в подворотне как псина — тож не хочу!
— Здравствуйте, для начала представьтесь пожалуйста: кто вы, откуда, чем занимаетесь, ваши интересы, круг общения, хобби, возраст… А вопрос ваш -– это ежедневные проблемы многих тысяч, а то и миллионов по всему миру. Вот и давайте-ка об этом поговорим, обсудим тему НЕСПЕША.
Сейчас будем читать ответы на вопросы Неудобной литературы от писателя Дениса Яцутко. Впрочем, может и не писателя. Сам Денис Яцутко как-то сообщил по этому поводу в Блоге Перемен следующее: «Я – участник современного литературного процесса. Потому что написал . И даже издал. И даже номинировался на какую-то премию. Газеты и журналы писали на меня рецензии и брали у меня интервью, а в одном клубе ко мне даже пару раз подошли за автографами. С тех пор некоторые несознательные личности называют меня писателем и время от времени приглашают на разные литературные мероприятия». Скорее, Яцутко как раз из тех писателей, которых некоторые издатели именуют «сетевиками» (об этом – здесь). То есть он пишет и публикуется в основном в интернете. В последнее время – в .
Ответы Дениса Николаевича:
Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.
Журналы не читаю вообще никакие, ни толстые, ни тонкие, уже давно, много лет. Книги читаю, когда есть время. В основном, переводную литературу, современную английскую, австралийскую, американскую, латиноамериканскую, европейскую континентальную прозу. Русское не читаю почти совсем. Иногда пробую, но, как правило, всё очень сильно не нравится. Со временем пробую всё реже. После покупки читалки, читаю, в основном, . Недавно перечитал «Камешки на ладони» Солоухина. Опять понравилось. Последнее, что понравилось из прочитанного на бумаге, это «В обличье вепря» Лоуренса Норфолка (я ).
Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?
Ни разу не интересовался, потому что никак не могу ничего довести до завершения. Соответственно, издавать мне пока нечего.
Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок?
Нет.
Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?
Окончательно — нет. Но с развитием беспроводных сетей и подключаемых к ним мобильных электронных читалок — в немалой степени. Но я всё равно продолжу время от времени покупать книжки. Потому что привык.
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
11 июня 1910 года во Франции родился знаменитый исследователь Мирового океана, автор множества фильмов о море – Жак-Ив Кусто.
Только невыполнимые миссии приносят успех.
— Жак-Ив Кусто
Если бы человек мог жить в воде, то освоение океана, освоение его глубин пошло бы гигантскими шагами.
— Александр Беляев, «Человек-амфибия»
Изобретатель, фотограф, режиссер
«Человек за бортом!» – такой крик может переполошить любого на судне. Он означает, что надо бросить свою работу и срочно спасать гибнущего товарища. Но в случае с Жаком-Ивом Кусто это правило не работало. Этот человек-легенда провёл «за бортом» большую часть своей жизни. Более того: последней командой Кусто, которую словно никто не расслышал, был призыв не просто погружаться в море, а жить в нем. (далее…)
— автор нескольких книг прозы и ряда киносценариев, лауреат сетевого литературного конкурса «ТЕНЕТА» (1998). Критики хвалят его за неожиданные сюжеты, называют мастером изображения психологических глубин («порой страшных и табуированных для обывательского сознания») и наследником русской реалистической классики. А писатель Юрий Мамлеев однажды отозвался о Бычкове так: «Творчество Андрея Бычкова несомненно представляет собой уникальное и крайне интересное явление в современной русской литературе». Официальная биография с призами и т.д. — . Неофициальная «Хаотическая автобиография» — .
Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.
Не читаю. Толстые смыслы, толстые авторы… На девяносто пять процентов заурядная социальщина, заказуха. Там делают карьеру. А литературу делают в тонких. Рекомендую, кстати, всем замечательный смоленский журнал «Слова». В одном из последних номеров за 2009 год я прочел там отличные рассказы Эдуарда Кулемина и Олега Разумовского.
Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?
Да не стоит и лезть в это прокрустово ложе. Там же засели агенты нормы, разные социальные форматоры, идеологизаторы, которые хотят, типа, чтобы стало «лучше», «светлее». Настоящие авторы сейчас предпочитают «тьму».
Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?
Критикой у нас почему-то занимаются в основном конформисты да моралисты, так называемые «общественники», им бы в какой-нибудь партии состоять, говорить с трибуны пафосные речи. Но есть, слава богу, и настоящие критики, такие как Михаил Бойко или Ефим Лямпорт. Обзоры в основном адекватно отображают обозревателей. Отличные обозреватели, которых всегда интересно читать — Евгений Лесин, опять же Михаил Бойко, Андрей Мирошкин, Андрей Смирнов.
Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?
Окончательно не переместится. Интернет маленький, а литература, все же Большая.
***
Это были ответы Андрея Бычкова.
***
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
«Лиза Новикова, проработавшая литературным обозревателем около восьми лет, кажется, самый внимательный и регулярный читатель. Поэтому у кого, как не у нее, узнавать, что сегодня происходит с литературой? Статьи Лизы Новиковой появлялись в «Коммерсанте» еженедельно и по нескольку раз. Плюс тексты в приложениях и других СМИ этого же издательского дома. Кажется, трудно поставить рядом с ней кого-то еще, даже и из числа газетных обозревателей, читающих новинки избирательно. А вот Лиза читает всё. Ну или почти всё» (из вреза к интервью с Лизой Новиковой ). Окончила филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук (диссертация «Поэтика русской эпиграммы пушкинской эпохи»). Публикуется как критик с 1993 г. – в том числе и .
Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.
Читаю и дочитываю. Что-то из прочитанного даже ставлю на книжную полку или в ноутбуке перекладываю в папку «Библиотека». Из последнего – «Крепость сомнения» Антона Уткина (февраль, АСТ), «Метель» Владимира Сорокина (март, АСТ), «Возвращение в Кандагар» Олега Ермакова (март, Эксмо), собрание сочинений Геннадия Айги (2010, Гилея), «Белый тигр» Аравинда Адиги (2010, Фантом). Сейчас читаю «Перс» Александра Иличевского (май, АСТ) и «Жизнь способ употребления» Жоржа Перека (2009, Издательство И.Лимбаха). Но читать только современную литературу, даже в ее лучших образцах, вредно для здоровья. Спасение – родительская библиотека и www.feb-web.ru.
Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?
Проблема скорее не в отказах, а в недостаточных гонорарах за хорошую прозу. А еще большая проблема – нонфикшн, научная литература. Университеты тоже должны быть важными и влиятельными игроками на издательском рынке.
Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?
Алла Латынина, Андрей Немзер, Павел Басинский, Илья Кукулин. Сейчас получится, что я почти всех читаю. Майя Кучерская, Галина Юзефович, Наталья Игрунова, Наталья Кочеткова, Елена Зейферт, Андрей Мирошкин, Вадим Нестеров, Дмитрий Бавильский, Константин Мильчин, Владимир Цыбульский, Михаил Трофименков, Александр Гаррос. Наверняка кого-то забыла. А ведь мне еще не хватает редко публикующихся Бориса Кузьминского, Аделаиды Метелкиной, Виктории Шохиной, Юлии Рахаевой, Дмитрия Ткачева…
Правда, тексты некоторых критиков приходится «отфильтровывать»: например, Лев Данилкин без чрезмерного внимания к Проханову, Дмитрий Быков без его заигрываний с националистами. Как будто пенку с бульона снимаешь, и с нарастающим интересом читаешь дальше.
Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?
Надеюсь, что с бумажными изданиями все будет в порядке. У нас дома сейчас на столе Джон Скелтон за 4 евро и «Антология французской поэзии XVIII» за 5. Отдельное удовольствие найти их в уютном букинистическом, а потом листать на досуге. А по-русски Скелтона еще и нет толком, нечего в электронный ридер загонять.
Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):
«Лиза Новикова, проработавшая литературным обозревателем около восьми лет, кажется, самый внимательный и регулярный читатель. Поэтому у кого, как не у нее, узнавать, что сегодня происходит с литературой? Статьи Лизы Новиковой появлялись в «Коммерсанте» еженедельно и по нескольку раз. Плюс тексты в приложениях и других СМИ этого же издательского дома. Кажется, трудно поставить рядом с ней кого-то еще, даже и из числа газетных обозревателей, читающих новинки избирательно. А вот Лиза читает всё. Ну или почти всё» (из вреза к интервью с Лизой Новиковой ). Окончила филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук (диссертация «Поэтика русской эпиграммы пушкинской эпохи»). Публикуется как критик с 1993 г. – в том числе и . 
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>