Этим текстом я начинаю новую рубрику: «Песни нашего… двора». Как ни странно.
Согласитесь, что с каждой мелодией, каждой песней на протяжении всей жизни у нас связано множество событий. Так, с «Прекрасным и далёко» (1985) — воспоминания о киночуде детства авторства Булычёва-Булатова (создатель-композитор). А пресняковская «Придорожная трава» (Чернавский-Дербенёв) — с фильмом «Выше радуги» (1986). С недавно трагически ушедшим блестящим актёром Дм. Марьяновым. (далее…)
А.Ч.: От чтения Радова у меня было в чем-то схожее ощущение, ухода в мало- (для меня, возможно) референтные далекие слишком области… А у нас же беседа маргиналов, смайл. Тема смерти важна и в твоей «Хронике»? Героиня там тоже будто в посмертном существовании, Москве Бардо Тхёдол — о себе она избегает говорить «я» (оно отчасти и умерло, отмерло, видимо?), одежда приобретается и уходит как своего рода телесная оболочка…
Н.Ч.: Хаха. Не стоит забывать, что слово «маргинал» для «просто читателей» и «просто деятелей» СМИ не самое симпатичное. Не вижу ничего симпатичного в маргиналах, но, видимо, другие хуже.
Увлечение Тибетскими практиками среди волосатых было очень популярно, видимо, это уже устоявшаяся форма и речи, и сознания. Раз волосатый, значит Индия или Тибет. К Ваджраяне стремились самые решительные и смелые, а мои знакомые новосибирские рокеры просто говорили: «В репу (то есть в голову) Востоком шибает». (далее…)
По поводу выхода нового романа Н. Черных рассказала о жизни советских хиппи, феминизме, А. Аристакисяне, постсоветских религиозных неофитах, «полувремени» 90-х и Е. Головине.
Александр Чанцев: Наталия, поздравляю с новой книгой. Как писался «Черкизон» (первоначальное название мне нравится больше) или «Неоконченная хроника перемещения одежды»? Как ты сама воспринимаешь книгу, с чем ее для себя ассоциируешь?
Наталия Черных: Мне сложно ассоциировать с чем-либо этот роман. Он есть, и пока мне ничего не напоминает. Если подумать, то это нечто вроде увеличенной дозы аналога обычного обезболивающего, перемена препарата.
Воспринимаю, возможно, как более счастливого ребенка в семье, которому старшие немного завидуют. Как видно из названия книги, хроники пишу давно, с конца 90-х. Сначала это были короткие эмоциональные записки о том, что было десять лет назад (конец 80-х). Вроде рассказа «Воробьиная жизнь» в «Новом мире».
Рваный, как бы скандирующий, текст — мне очень нравилось его писать. Это как чистые поленья в печке горят, потрескивают. Красиво и жутковато-забавно. Парцелляция. (далее…)
16 июня 2018 года умер Геннадий Рождественский. Величайший из дирижеров современности. Дирижер-Вселенная.
Я из тех, кто не может слушать симфонический оркестр, не видя дирижера. На представлении «Хованщины» в Мариинке мне нужно было сидеть так, чтобы видеть Гергиева. Музыку исполняет дирижёр. Оркестранты доносят это исполнение до слушателя.
Часто думаю о том, что дирижер сродни переводчику-интерпретатору, который переносит содержание из формы, понятной ему, в форму, понятную другим.
Интерпретатор — тоже в некотором смысле вселенная. Он слушает речь, как дирижер слушает внутренним слухом партитуру, и доносит ее в зависимости от богатства и глубины собственного мира.
Это только кажется, что дирижер дирижирует палочкой, а переводчик переводит слова. На самом деле и тот, и другой интерпретируют тексты в зависимости не только от своих профессиональных навыков, но и от широты собственного кругозора, силы характера, настроения, жизненного опыта, умения читать между строк и даже погоды за окном. (далее…)
Сильно идеологизированная демшиза Станислава Говорухина сильно не любит. И то подумать — с чего ей вдруг любить Говорухина? Рисунок поведения, положенный честному творческому интеллигенту, он все время нарушает. Основные сценические площадки по назначению не использует: на Васильевском спуске не поет — не пляшет, в Бетховенском зале на цырлах не ходит.
Иногда он романтично-наивен («Россия, которую мы потеряли»). Иногда — прямолинейно простодушен («Так жить нельзя», «Солженицын»). Однако и его наивность, и его простодушие все равно симпатичнее (и разумеется, благороднее) распространенного: «Ничего страшного, всегда воровали. Эпоха первоначального накопления. А вот правнуки тех, кто сейчас бандитствует, станут, бог даст, приличными людьми». (далее…)
Не Вы, не Вы, не Вы, увы, не Вы
Внимали музыке Невы
Не Вы в ней сходство отличали
В приливах невских волн печали, увы… —
Горланил я во всю мощь «Круиз», терзая старенькую гитару, которую взял с собой на службу Родине тем душным жарким похмельным маем.
Сборный армейский пункт забит битком. Это был красный уголок при каком-то заводе, не рассчитанный на такое количество народу: будущие бравые бойцы расположились беспорядочно и кучно. Многие открывали мамкину еду, откупоривали бутылки-«андроповки». Запрет на бухло ещё не действовал. Мы ж не полноценные солдаты-швейки, — пока не доехали до пункта назначения: — тривиальные гражданские. Посему половина откровенно пьяных… (далее…)
Разновеликие имена Серебряного века. Лица покрыты амальгамой причастности к эпохе. Повсюду провалы тайн. Факты многих биографий высвечиваются исключительно в пределах ореолов великих современников. Но в устоявшейся тени за пределами освещённой зоны проступают удивительные судьбы, сильные характеры, замечательные стихи. Таков Иван Приблудный, один из числа новокрестьянских поэтов, уникальная человеческая душа, прибившаяся к Есенину и оказавшаяся ему необходимой.
В литературоведении принято считать, что известностью Приблудный обязан знакомству с Есениным. Сведения о нём извлекаются преимущественно из биографии Есенина в период их тесной дружбы: сентябрь 1923 — декабрь 1925. Однако поэтический успех пришёл к Ивану до этой знаменательной встречи. (далее…)
Батюшка мой в конце 30-х годов служил на Дальнем Востоке, в Дальней Бомбардировочной авиации, был стрелком-радистом. На все руки мастер, он в подарок командиру своему сделал копию картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», — а тот в благодарность отправил его в командировку во Владивосток.
Владивосток — не только для моего отца был ответным подарком, думаю, что он подарок всем русским людям за то, что дошли они до Тихого Океана, не уничтожив ни одного народа…
Какой же русский не любит быстрой езды, не хочет оказаться в самом дальнем углу страны, на Дальнем Востоке?
Вот и я там оказался — на острове «Русский», где бухты названы в честь знаменитых кораблей, а те — в честь знаменитых античных героев.
Бухта «Аякс», кампус университета, а вокруг заливы, заливы в заливах — и сам Владивосток — на полуострове, что стоит торчком в заливе. Говорят, что китайцы называли это место заливом Трепанга, который очень даже полезен для придания силы мужскому организму. (далее…)
Мы приходим в художку как домой: уже все близко и знакомо, но нас по прежнему есть чему научить, и хотя мы и не наивные несмышленые первокурсники, лежащие перед нами поля нашего незнания по-прежнему велики и нескончаемы, а мастерство и умение только изредка, как вспышка, лишь маленьким хвостом дается в руки, а затем вновь выскальзывает меж пальцев. Мы многое уже умеем, но от этого дорога впереди еще только дальше и труднее, потому что у нас теперь хватает ума оценить все свое несовершенство.
Очень ярко помню один момент: я прихожу как-то зимой на занятие, после блокады в нос — только что на остановке выудила из ноздри кровавую ватку — красное на белом снегу, это моя кровь — я просто раненный мушкетер короля, истекающий кровью во славу её величества (в обычную школу я, понятное дело, по такому поводу не хожу, но не могу же я, в самом деле, пропускать художку!). (далее…)
Размышления о книгах Юрия Нечипоренко «Пушкин» и «Плыви, силач! (Молодые годы Александра Пушкина)».
Я вдруг обратила внимание на удивительный феномен: о Пушкине мы обычно думаем и говорим, как о близком человеке: друге, брате… Словно бы нас не разделяют почти два столетия. Словно бы Александр Сергеевич (Саша) — наш современник. Или наоборот, мы, — его современники, — непостижимым образом перенесшиеся в его эпоху.
А вот все другие поэты и прозаики, даже самые любимые и почитаемые, воспринимаются на временном расстоянии.
С чем это связано? Возможно, с исключительным обаянием личности поэта. Или с доверительной интонацией его стихотворений… Или со старанием пушкиноведов, которые сумели выудить всё, до мельчайших подробностей, из его биографии… (далее…)
А. Чанцев поговорил с А. Михайловским, философом, переводчиком Э. Юнгера, доцентом школы философии НИУ ВШЭ: о хайдеггероведении, В. Бибихине, опасности исторического срыва, западной и российской высшей школе и новых переводах Юнгера.
Александр Чанцев:Александр, поздравляю вас — и нас, читателей, — с выходом нового перевода Эрнста Юнгера «Смена гештальта». Не могли бы вы, хотя бы кратко, представить эту вещь?
Александр Михайловский:Спасибо, Александр! Я очень рад, что это эссе наконец-то вышло отдельной книгой на русском языке. Оно содержит — ни много ни мало — прогноз на XXI век! Перевод был готов давно, но благоприятный момент возник только сейчас — проектом заинтересовался издатель Максим Сурков (книжный магазин «Циолковский»), подготовить макет с энтузиазмом взялся художник Владимир Дмитренко. Думаю, не ошибусь, если скажу: нас троих объединяет не только любовь к Эрнсту Юнгеру, но и любовь к Книге, которую несомненно питал и сам автор. (далее…)
Фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» вышел на экраны в 1968-м — на следующий год после отпразднованного 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции.
Период бури и натиска завершился, и СССР вплыл в 60-е — свою золотую пору.
Принятая в 1961 году Третья Программа КПСС гласила:
«Героический труд советского народа создал мощную и всесторонне развитую экономику. Теперь имеются все возможности для быстрого подъема благосостояния всего населения: рабочих, крестьян, интеллигенции. КПСС ставит задачу всемирно-исторического значения — обеспечить в Советском Союзе самый высокий жизненный уровень по сравнению с любой страной капитализма».
Проще говоря, властями был взят курс на построение в СССР общества потребления. Спустя семь лет Леонид Гайдай вгляделся в идущие в стране социальные процессы. (далее…)
Марта Гримская. Кто подставил Васю Покрышкина. — М.: Эксмо, 2018
Роман украинской писательницы Марты Гримской «Усы стригут в полдень», отнесённый некоторыми рецензентами и критиками к жанру авантюрного романа с элементами политической сатиры, получает своё продолжение.
Очередное её творение выходит под названием «Кто подставил Васю Покрышкина» и… сразу же заставляет всерьёз задуматься относительно правильности трактовки его первой части.
Известно, что судьба продолжений, как правило, драматична. Они и пишутся труднее, а зачастую, в глазах читателя (смотрителя, слушателя), и вовсе перечёркивают изначальный авторский замысел по той простой причине, что ему, — читателю, рецензенту, критику, — со стороны всегда виднее. (далее…)
Книжная серия «Для тех, кому за 10» обрела свой круг читателей и поклонников, который продолжает расширяться.
Пополняется и список вышедших в этой серии книг. Летней новинкой стала книга Ларисы Румарчук «Зеленый велосипед на зеленой лужайке» (Самокат, 2017).
Детство героини сборника рассказов пришлось на годы войны, проведенные в эвакуации в Уфе, и послевоенного времени, когда семье удалось вернуться в Подмосковье. С первых страниц читатель погружается в уникальный самобытный мир, изображаемый автором, мир, в котором живет восьмилетняя девочка, в котором она растет и за которым пристально наблюдает. В наблюдениях этих нет-нет да и обнаруживает себя мудрый взгляд взрослого.
Невольно задумываешься: чем же достигается ощущение уникальности изображаемого, если каждому доводилось сталкиваться и со счастливыми и с тоскливыми моментами в детстве, с неуверенностью, с открытиями, с настораживающей неизвестностью будущего? (далее…)
Персонажи романа «Бесы», выслушав стихи капитана Лебядкина, были настолько озадачены, что ничего вразумительного о них не высказали. Да и неудивительно! Такие опусы не так-то просто втиснуть в привычные литературоведческие ячейки. Впрочем, одна подходящая для них все же найдётся, и позднее я ее назову.
А сейчас послушайте:
«Краса красот сломала член
И интересней вдвое стала,
И вдвое сделался влюблен
Влюбленный уже немало».
«Черт знает что такое!» — воскликнул бы Гоголь. «Белибердяночка!» — так оценила бы стишок одна моя знакомая. «Графомания графоманией!» — отозвался бы я. (далее…)