Плачем я ничего не поправлю, а хуже не будет, если не стану бежать сладких утех и пиров. Архилох

In the heart’s last kingdom
Only the old are young…
Р. Уоррен

В бескрайней глубине вселенной сердца
Чем старше ты – тем ты моложе…
Вольный перевод И. Фунт

…Здесь дышится легко, и чается спокойно,
И ясно грезится; и всё, что в быстрине
Мятущейся мечты нестрого и нестройно.
Трезвится, умирясь в душевной глубине,
И, как молчальник-лес под лиственною схимой,
Безмолвствует с душой земли моей родимой.
В. Иванов. «Загорье». 1907

Аналитическо-критический, как бы сверху взгляд на биографию Вячеслава Ивановича насыщен гамлетовской тенью эпохально-бетховенского титанизма, исторических потрясений и личностных мифов.

Три революции, гражданская война, две мировые. Крушение порядков в России, Европе, на планете Земля: цитадели, «маятнике заклятья». Полжизни – россиянин, вторые полжизни, с перерывами, – европеец.

Превращавший в места паломничества несчётные съёмные квартиры и по-театральному декорированные комнатки. Сам ставший символом непрерывного – на протяжении долгих плодотворных лет – духовного возвышения. Преодолевший вроде бы непреодолимое – культурную, методологическую пропасть меж православием и католицизмом.

Собственноручно, так сказать, перешедший из одного вероисповедания в иное. В каком-то обусловленно-философском ракурсе обогнав-таки бессменного своего дискурсанта-оппонента Дм. Мережковского – в религиозных поисках счастливой звезды человечества. Человеческого рая. (далее…)

Игорь Панин. 101 разговор с Игорем Паниным. — М: ИПО «У Никитских ворот», 2016. — 460 стр. — 1000 экз.

Игорь Панин больше известен как поэт. Хотя в последние годы он чаще публиковал в прессе свои статьи или интервью, чем стихи.

Этих интервью оказалось достаточно, чтобы издать почти 500-страничную книгу. Хотя туда вошли далеко не все интервью, взятые Паниным, как он сам говорит в предисловии. Этому тоже есть объяснение – в кризис издать книгу не так легко, а книгу публицистическую, которая заведомо не станет бестселлером, еще труднее. Приходится чем-то жертвовать. Но мы вкратце разберем то, что в книжку попало.

Не совсем понятно, зачем Панину понадобилось беседовать с Людмилой Дербиной, известной тем, что задушила выдающегося русского поэта Николая Рубцова? Зачем вообще нужно было предоставлять ей слово, тем более что в интервью она утверждает, будто бы Рубцов умер от сердечного приступа, а не от ее рук? Было следствие, был суд, был тюремный срок, а теперь можно говорить все, что угодно. Только вот в книжках неглупых людей лучше бы такого не видеть. Дело автора, но этот неоднозначный текст явно претендует на звание «ложки дегтя».

В целом, конечно, сборник интересный. Можно узнать много нового о людях, о которых, наверное, все давно известно. Поразило крохотное интервью с Валентином Распутиным, состоявшееся незадолго до его смерти, судя по дате. Такое ощущение, что Распутин не просто не хотел говорить, но уже даже не мог. В какой-то мере знаковый текст, но в то же время можно было бы обойтись и без него. Хотя, если относиться к этому интервью как к литературному факту, оно вполне имеет право находиться в книге. (далее…)

Рецензия на книгу Евгения Лесина «Лесин и немедленно выпил», М.: Рипол классик, 2016

— А премию-то ему дали?

— Какая премия? Книжка только что вышла!

— Заранее должны были дать. Блин, такая книжка.

— Какая такая?

(Слышится бульканье, чоканье, чмоканье…)

— Короче, книжкой надо упиваться.

— Не то слово! Не упиваться, а нарезаться до поросячьего визга!

(Слышится визг, хрюканье…)

— Да потому что пить меньше надо.

— Или больше.

— Да ты чо?

— Потчуй нас!

(Крестятся) (далее…)

Сказка дарит человеку сокровенное слово.

…По золотой цепи сказки приходит к нам пушкинский кот ученый, а за ним тянется вереница образов – глотает солнце крокодил Чуковского, качается бычок, который «запустила» Барто, горит Кошкин дом, «подожжённый» Маршаком, взлетает шар с коротышками, запущенный Носовым…

Детский писатель самыми простыми словами, как ваятель, формирует основы личности маленького слушателя-читателя – и потом отходит в сторону, становится незаметным, как Бог.

Да разве дети думают о том, кто сочинил сказку, написал стих?

Сказка растёт как дерево, стих звучит как морской прибой – есть ли авторы у дерева и моря? Потому фигура детского писателя – сокровенная, скрытая, мало кто помнит, вырастая, имена малышовых писателей. Могут остаться в памяти только те, кто поразил воображение подростков, – Волков, Лагин, Кассиль… Или Гофман, Марк Твен, Жюль Верн, Джек Лондон. Подростковая литература переходит во взрослую, тут уже Конан Дойль и Ярослав Гашек, бравый солдат Швейк и доктор Ватсон, которые будут сопровождать нас всю жизнь. (далее…)

Джулиан Барнс: «Почему я написал экстравагантнейшую, убийственную рецензию на свой собственный дебютный роман».

В октябре 2016 г. издательство Vintage Books выпускает новое издание дебютного романа живого классика британской литературы Джулиана Барнса «Метроленд». Снабжённая архивными материалами, письмами и предисловием автора, книга строго выверена – и стилистически, и композиционно – написана легко-иронично, не лишена скепсиса и здорового цинизма. Явный образчик постмодернизма, не раздражающего даже тех, кто последним просто пренебрегает.

Я был неуверен в себе, писать начал поздно, сразу взявшись за роман. Метроленд был опубликован, когда мне исполнилось 34.

А я трудился над ним лет шесть или семь. Долго держал в столе, давая читать друзьям, мнения которых были смешанными. Он меня тревожил, то нравился, то вызывал отвращение. Иной раз начинающие новеллисты ведут себя так, будто всем на свете не терпится услышать, что он им такого скажет новенького. Бывает, что так и случается: вдруг возникает желание услышать эту вашу историю, рассказанную новым голосом. В новой манере. Я был лишён подобной самоуверенности. (далее…)

Рецензия на роман Владимира Титова «Золото колдуна», изд-во «Библио-глобус», 2016 г.

Бойтесь своих желаний – они могут исполниться. Вот и герои нового романа Владимира Титова «Золото колдуна», четверо современных студентов, не слишком задумывались о последствиях, решив отыскать заброшенную усадьбу и – чем чёрт не шутит – припрятанное золото старика Руднева, её владельца и, по слухам, колдуна. (далее…)

Духовидец, космический поэт – так называли Андрея Борозина те, кто слышал его стихи

Жизнь – это память о мечтах.
Из разговора

Предисловие. Евдокия Шереметьева об отце – авторе текста Андрее Борозине

Его отец Лев Книппер¹ прыжком через лавку подсел знакомиться с красавицей Аллой² в Гурзуфе (после расстрела первого мужа она спасалась у подруги на даче в этом поселке).

Андрей Львович Борозин родился 27 января 1939 года в Ялте.

Но отношения родителей не сложились, может быть и потому, что Алла назвала сына Андреем, а у Льва уже был сын с таким же именем. В 1941 году, когда пришли немцы, она бежала с сыном на последнем пароходе в эвакуацию. (далее…)

Патти Смит. Поезд М/ Пер. с англ. С. Силаковой. М.: АСТ; Corpus, 2016. 288 стр.

Патти Смит всю дорогу, то есть книгу, то есть дорогу и книгу, потому что перед нами еще и своеобразный травелог, негромко жалуется, что хочет писать ни о чем, как это сложно, писать нелинейно, и вообще она залила кофе салфетку-записки в своем любимом придорожном дайнере, которому скоро суждено закрыться. Да она, кажется, вообще только и делает, что пьет кофе – впору заподозрить в product placement’e «Нескафе»…

И грех тому даже самому роскошному отелю в Токио, где глубоко за полночь не разжиться чашкой, а лучше термосом кофе! Ведь кофе ведет ее по ее дороге – континентов, воспоминаний, снов… Она по ним – «писателем, этим сыщиком визуализации». О музыке, к слову, в книге почти ничего нет – о собственной уж точно.

Дорогой фотографий и могил. Потому что Патти готова сорваться с места через океан, чтобы прочесть лекцию в Клубе дрейфа континентов в Берлине, только за то, чтобы ей дали сделать редкий снимок – костылей Фриды Кало или стола, за которым играл Спасский (Фишер явится к ней ночью с охранником-головорезом, чтобы спеть дуэтом в пустом кафе). Лекция – на салфетках, не приобщить к протоколу. Потом – посиделки в кафе «Pasternak» с секретарем этого самого загадочного общества за обсуждением обожаемого Булгакова. Даже без снимков – в японском стиле ли, но воспоминания и места, которым суждено жить только ощущением, для нее дороже. (далее…)

Пролог. В русском языке, в русском миру и мире слово «правда» – ключевое слово. Это даже не слово, а словосочетание «Прав-да». Охваченный сомнениями, спроси, задай вопрос: «Прав?».

И только когда и если услышишь ответ – Да!, можно сделать следующий шаг. Такая вот как бы вербальная толерантность изнутри: пока не слышно «да» – помолчи, отойди в сторону. Немецкое «die Wahrheit», английское «the truth» безличны, означают просто «правда, истина, доверие». В русском же только если «прав», тогда это «правда». Правда – свята! (далее…)

Дмитрий Галковский, в представлениях не нуждающийся, написал по-своему выдающийся букет постов, укрепляющих идею «Михаил Булгаков – подлинный автор «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка»».

Тема, кстати, не нова, что-то подобное несколько лет назад обсуждали в «Литературной России», довольно хило, и, конечно, размаха и безумия масштабных проектов вроде «плагиат «Тихого Дона»» и «Убийство Есенина» это близко не достигало. Так, побулькивание.

Не достигает, впрочем, и при деятельном участии Галковского, хотя его работа сделана местами блестяще, на том самом уровне, на котором единственно может быть осуществим жанр «телеги» (расшифровать его, и весьма приблизительно, можно как интеллектуальную спекуляцию). (далее…)

Два новых сборника в нашем проекте -PDF-поэзия Peremeny.ru- мне хочется представить отдельно.

Я уже не ожидал, что в редакцию будет прислана настолько концентрированная в своей метафизической честности поэзия. (Настолько, что когда подборки Андрея Носкова попали ко мне, уже при первом же на них взгляде мне стало ясно, что их надо публиковать. Именно для такой поэзии была создана страница -PDF-поэзия Peremeny.ru-.)

В первую очередь я пошел и удалил со страницы проекта три сборника, опубликованных там когда-то в своеобразном порыве отчаянья. Рядом со стихами Андрея Носкова они смотрелись бы излишне гротескно. (Пусть их авторы поймут меня правильно. И, возможно, в дальнейшем я еще удалю некоторые из раннее опубликованных сборников, если возникнет рискованное желание перечитать их.)

Неважно, понимаете ли вы «о чем речь», «о чем» стихи Андрея Носкова. (А также «о чем», «зачем» и «почему» жизнь.) Эти вопросы потеряют себя, если вы позволите этим стихам войти в вас и станете смотреть ими и с ними.

Я ничего не знаю об Андрее Носкове, кроме того, что он по моей просьбе сообщил в нашей короткой переписке: «О себе: 1988 г., Тамбов. Образование имею. Живу в Москве. Кристаллизую Небытие».

И вот еще: «А самое главное, Глеб, состоит в самоочевидном. Количество поэтов <...> во все времена русской литературы оставалось неизменным: 2-3 физически живых посвящённых. А читателей было и есть человек 500-600. Даже сейчас и меньшая цифра».

Так и есть. И если раньше меня это удивляло, теперь, скорее, радует.

…

Андрей Носков — это настоящая поэзия. Что это значит? Язык раскладывается на атомы, препарируется беспредельностью и — опять возникает. Он становится тогда снова живым, новым и незнакомым — возможно, совершенно непонятным уму, но совершенно понятным сердцу. Ведь «разложить язык на атомы» это то же, что позволить жизни разобрать самого себя. Распылить мир на «милльоны мельчайших частиц». Побывать там, откуда не возвращаются, и суметь рассказать об этом.

Оба сборника Андрея Носкова — «Метафизические походы в пределы расширяющегося Ничто» и «Лиловый лик» доступны с сегодняшнего дня для скачивания на странице проекта -PDF-поэзия Peremeny.ru-.

Андрей Носков: «Если в первой подборке самодвижность практически не прослеживается, то во втором цикле всё начинается и заканчивается. Но, естественно, все эти тексты составляют одно единое стихотворение».

Из цикла воспоминаний

Эх! эх! Придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Н.А. Некрасов

В гостях у Валентина Пикуля. Пятидесятые годы

До четвёртого этажа следовало подниматься по главной лестнице, затем перемахнуть (во как!) через окно, соединяющее парадный и чёрный ход, а дальше – подниматься по чёрному ходу ещё выше, чтобы достичь наконец желанной чердачной квартиры. Этот сказочный подъём запомнился в подробностях Боре Антипову. Ну, как такое путешествие в квартиру не запомнить?

Мама моего мужа Бориса Антипова, красавица Галина Павловна Антипова, урожденная Соловьёва, питомица театрального и педагогического институтов, в начале пятидесятых годов была гражданской женой Валентина Пикуля в пору написания его лучшего произведения – романа «Океанский патруль».

Она помогала Валентину Саввичу материально, поскольку в отличие от писателя получала зарплату (постоянный начальник пионерского лагеря Кировского завода), в то время как в течение многих лет Валентин Саввич писал объёмный роман, мечтая о будущем гонораре. Борис ревновал маму, устраивал сцены, когда она жила на Красноармейской у писателя, оставляя его с бабушкой и дедушкой на улице Марата. (далее…)

Крикарто^* на книгу Стивена Барбера «Антонен Арто. Взрывы и бомбы. Кричащая плоть», М.: Издание книжного магазина «Циолковский», 2016 г.

«Тело есть тело Оно одно Ему нет
нужды в органах Тело не организм
Организмы – враги тела».
Арто

Наше время – экскременты вместо экспериментов. Повторы вместо разрывов. И вместо риска – игра. Возможен ли жест Арто? Нет, он уже был. Дрянь общества против дряни государства. Война как избиение и умерщвление тел. Спекуляции на духе и погребение тела. А крик? Арто восстает из гроба и предъявляет свою биографию как бунт мясника. Стивен Барбер – шелест листвы «ходячего дерева, обладающего собственной волей». Написать рецензию неправильно, с костью в горле?

С костью Арто.

Кха-рк!

И здесь, в этом месте, воткнуть нож в экран или прижечь сигаретой. Харкнуть кровью. (далее…)

Борьба изначально составляла саму суть олимпийских игр. Олимпийские игры восходят к ритуальным состязаниям, стержнем которых была борьба. Для нас борьба представляет собой спортивное состязание, архаичный человек видел в ней священнодейство, определявшее жизнь как самого индивида, так и мироздания в целом.

«Борьба, в которой упражнялись в гимнасиях и палестрах, не была … простой «физкультурой», порожденной «античным духом», т. е. стремлением к красоте тела: известно, что этот физический культ был в непосредственной связи с культом религиозным. Прежде всего, интересна связь гимнастики с врачеванием, представление о котором искони отводило к борьбе и к актам рукопашной схватки, к единоборству со смертью; даже в классическую эпоху эта связь между ними считалась очень древней, пришедшей из времен мифа… Основным божеством гимнасий был загробный бог Гермес; его статуи и гермы находились во всех палестрах и стадиях. Рядом с ним почитается и знаменитый борец со смертью Геракл… В сущности, каждая палестра и каждый гимнасий — своего рода храм, где происходят акты борьбы, еще не ставшие зрелищем… здесь подготовлялись для религиозно-общественных выступлений борцы, и здесь происходили репетиции перед олимпийскими играми… (далее…)

2 августа 1950 года — 26 июня 2024 года

Поэт, про которого говорят, что «он поцелован Богом». Юлия Горячева находит неожиданный ракурс восприятия творчества Бахыта Кенжеева, исследуя религиозные мотивы его поэзии.

Известный русскоязычный поэт Бахыт Кенжеев в дополнительных представлениях не нуждается. Ценителям литературы известно: Кенжеев – автор пятнадцати поэтических сборников и нескольких романов, постоянный автор ведущих журналов и участник литературных фестивалей. Его стихи включались в антологии русской поэзии на английском, французском, итальянском, шведском и других языках. Сборники выходили также в переводах на казахский и голландский языки.

Берусь утверждать, что в русской поэзии нет такого второго голоса… (далее…)