Счастье было вчера или будет завтра…

В человеке заложены огромные возможности. Великие возможности. В том числе способность восхищаться. А значит, должно быть что-то такое в мире, «соизмеримое заложенной в нем способности». У человека появляется мечта.

Такие люди, как Гэтсби – редкость. Как редкие бабочки для знатока. Но только никто не называет бабочек великими. Гэтсби потому и велик, что сумел воплотить возможности, соответствующие своей мечте. Будучи по общественному и материальному положению гораздо ниже, чем та же Дэзи, он сделал себя сам, начиная с имени и заканчивая смертью. В нем был такой «романтический запал», которого хватило бы на многих, но сосредоточился он в одном человеке. (далее…)

Интервью со сценаристом Сергеем Миляевым

Я познакомился с Сергеем лет пять назад. И сразу попросил его прислать мне его знаменитую рок-поэму «Петушки-Манхэттен». К тому времени книга уже была диковинной редкостью, экземпляров не было даже у автора, но где-то он нашел для меня одну книгу. В этом интервью мы о ней и поговорим. А также о многом другом, не менее важном.

Роман Богословский: Сергей, зная о твоих настроениях в отношении русской литературы, спрошу: с чего ты взял, что ей «приходит трындец»? Вопрос дурацкий, обсосанный уже двести двадцать два миллиона раз, но вдруг ты скажешь что-то интересненькое… и новое, неслыханное.

Сергей Миляев: Интересненькое о нашем времени и литературе скажут лет через 50, если планета к тому времени не уничтожит сама себя. Я лишь еще раз окроплю белый лист бумаги мокрыми слезами. Слезами ностальгии по СССР, когда и количество изданных книг с библиотеками, и тиражи с читателями всех уровней зашкаливали, делая нашу страну без всяких там понтов и приписок действительно самой читающей в мире. (далее…)

13 августа 1804 года родился В. Ф. Одоевский

Музыка – это откровение более высокое,
чем мудрость и философия. Бетховен

Для разума инстинкт есть бред. Одоевский

«Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, скорбь душевную означающее», – говорил Радищев, слыша в крестьянской, исконно русской музыкальной культуре и чувства, и настроения, и думы народа. И мысли и слова, самобытность и извечный «скорбный протест».

Победы русского Просвещения мало что дали непосредственно самому народу. Более того, явный западнический уклон лучших умов, – отрицающих преобладание диатонизма и квинтовой темперации, – под прикрытием таких несгибаемых авторитетов, как Державин, бездоказательно внёс в обиход надуманные положения о древнегреческом происхождении р. н. песни. (далее…)

Татьяна Замировская принадлежит к поколению, взращенному детским журналом «Трамвай», поэтому с детства мечтала стать Мариной Москвиной, Людмилой Петрушевской или хотя бы Дэвидом Боуи.

Живет в Минске, учится в Нью-Йорке, занимается музыкальной журналистикой, пишет документальную колонку о сюрреальных столкновениях человека и живой природы, ведет джазовую передачу на воображаемом польском радио. (далее…)

Чанцев А. Когда рыбы встречают птиц: люди, книги, кино. – СПб.: Алетейя, 2015. – 696 с.

Мир един, яростен и прекрасен. Искусство вполне эпично, трансгрессивно и увлекательно. В онтологическом смысле труп разлагающейся бодлеровской лошади не менее восхитителен (а процесс тления, возможно, даже более лиричен), чем цветение сакуры в храме Ясукуни в Токио. Поэтому-то прозаик, критик и японист (в анамнезе кандидат филологических наук), автор трех книг Александр Чанцев (р.1978) в принципе интересуется всем.

Ирландский фолк, последний концерт странноватого Сергея Кулагина, запечатленная пластика движений в фильмах Вима Вендерса, молчаливое неучастие в кинопроцессе Артура Аристакисяна, новый беллетристический роман Марины Ахмедовой (зарекомендовавшей себя «кавказской» писательницы), политизированная эстетика Эдуарда Лимонова, чистосердечная история культовой модели Верушки и очередная биография Джойса, а также многое, многое другое. (далее…)

Давать должен тот, кто сам имеет.
Снорри Стурлуссон. «Язык поэзии»

Много слов хороших написано и сказано о русском языке. Ещё бы! В нём нет жестких грамматических конструкций — и оттого он гибок. Равномерно огласованный — он полнозвучен. Бездонная фантазия его носителей пробудила к жизни бесчисленное множество образов и их оттенков — отсюда роскошество метафор и сравнений. Отсюда же и ёмкость языка — можно уничтожить одним словом, а можно шептать до бесконечности, варьируя полутона. Он то сладкоголос, как сопрано, то резок, как удар бича, то нежен, словно флейта, или неумолим и величав, как первобытная стихия. Загляните снова к Марине Цветаевой, и вы услышите, что можно делать в русском с одной лишь пунктуацией… (далее…)

Ещё одна вселенная под нашим Солнцем – Поднебесная. Её истоки теряются в веках. Исторические хроники ведут счёт её императоров от Хуан-Ди, легендарного Жёлтого Императора, 2697 год до н. э. Совсем уж легендарные Шэнь-Нун и Фу-Си отодвигают временной рубеж к 2723 и ранее 2800 года до н. э. Шао Юн (1011-1077 годы), китайский мыслитель эпохи Сун, «полагал вполне возможным, что Фу-Си, Шэнь-Нун и Хуан-Ди были представителями и распространителями знаний предыдущей культуры человечества. Потому вполне закономерно, что Фу-Си приписывается авторство И Цзин, «Канона Перемен», Шэнь-Нуну – первого фармакологического трактата, а имя Хуан-Ди связано с медициной». («Трактат Жёлтого Императора о внутреннем», перевод Б. Б. Виногродского. М. «Профит-Стайл». 2009г. с. 6).

Эти трактаты, а также «Книга Правил» («Лицзи»), «Книга Музыки» («Юэцзин»), «Книга Песен» («Шицзин»), «Книга Истории» («Шуцзин»), входившие в древности в обязательную программу обучения, лежат в основе всей китайской культуры. Этого фундамента оказалось достаточно, чтобы появились в Поднебесной мудрецы и философы такого масштаба как Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы, Конфуций, Мэн-цзы, нескончаемая череда их преемников и последователей. (далее…)

Японский и китайский русисты-переводчики об изучении русского языка, переводах русских книг и образе России¹

1. АЦУСИ САКАНИВА

Ацуси Саканива (Токио) – доктор наук, доцент кафедры русского языка и русской литературы филологического факультета университета Васэда. Переводчик А.А. Тарковского и А.И. Солженицына, автора книг «Исследование произведений Ф.М. Тютчева: самосознание в России XIX века» (2007); «Японская литература в современной России» (2013), «Читаем Пушкина» (2014).

Александр Чанцев: Саканива-сэнсэй, как Вы пришли к решению выучить русский язык? Где Вы его изучали?

Ацуси Саканива: В средней школе я прочитал повесть Ф.М. Достоевского «Записки из подполья» в переводе. До тех пор из русской словесности (конечно, зная имена нескольких великих русских писателей) я совсем не читал ничего, кроме «Ивана-дурака» или «Репки» и т.п. и у меня не было особенного представления о русской литературе. Вообще, думаю, школьники того времени (в начале и середине 1980-х годов) не имели никакого особого мнения о СССР/России. Но эта повесть произвела на меня ошеломляющее впечатление: «Почему здесь написано про меня?» (кстати, сейчас в Японии такая сосредоточенность на своем внутренном мире или острое самосознание имеет специально название – «болезнь учеников средней школы», «тюнибё»). Так мой интерес к русской литературе постепенно развивался. И при вступлении в университет (в 1991 году) я выбрал русский язык как второй иностранный язык. Это были самые последние годы перестройки. Число студентов, которые выбрали русский язык, было сравнительно больше, чем сегодня. На втором курсе я перешел на кафедру русской литературы. В 1994/95 году учился в МГУ. (далее…)

Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
А.С. Пушкин

Что стало с monsieur l’Abbe, с этим «французиком убогим», изгнанным «со двора» легкомысленным батюшкой Евгения, как, впрочем, и с безымянной Madame, о том автор предпочел умолчать. Однако остается любопытным, как в дальнейшем сложилась их жизнь: остались они в России или вернулись на родину? А главное, хватило ли им на оставшуюся жизнь заработанного у русских господ, чтобы вести достойное существование, или они нашли свой последний приют под мостами Парижа в компании клошаров? Судя по тому, что Пушкин уделил madame и monsieur не менее десяти строк в первой главе романа, персонажи эти для него не столь малозначительны. А то, что гувернер молодого Евгения «Учил его всему шутя, // Не докучал моралью строгой, // Слегка за шалости бранил // и в Летний сад гулять водил», — определило во многом характер и поведение главного героя и, следовательно, дальнейшее развитие сюжета. Сам автор, который, собственно, как и Евгений Онегин, читал Адама Смита и знал, что за обучение, хотя и «шутя», и моральное воспитание, пусть и не строгое, полагается адекватное материальное вознаграждение. В этом смысле автор, похоже, не очень беспокоился о дальнейшей судьбе madame и monsieur (рубль в то время имел твердое хождение в Европе) и не стал докучать читателям излишними подробностями, предоставив эту возможность будущим пушкинистам. Но ни один из пушкинистов не попытался проанализировать вероятные жизненные пути madame и monsieur оставшиеся, по воле автора за рамками романа. И это несмотря на то, что если собрать воедино все комментарии к «Евгению Онегину», они займут на книжных полках наверное столько же места, что и толкования к Священному Писанию. (далее…)

Бузько Е.А. «Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века. – М.: Индрик, 2014. – 282 с.; ил. – тираж 500 экз.

«Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святой Горы Афонской инока Парфения», вышедшее из печати в 1855 г., оказалось крупнейшим литературным событием этого года – и одним из наиболее значительных на протяжении ближайших лет, уже в 1856 г. потребовав второго издания.

На него откликнулись многие значительные литераторы и публицисты – рецензии написали столь разные авторы, как Н.П. Гиляров-Платонов, Н.Г. Чернышевский, М.Е. Салтыков-Щедрин¹, собирался писать рецензию А.А. Григорьев, в письмах и устных беседах «Сказание…» активно обсуждали еще в 1858 году. (далее…)

Писатель Анатолий Рясов ответил на вопросы корреспондента о романе «Пустырь», моноспектакле «Притворство», языке Платонова и философии звука.

Артём Комаров: Ваш роман «Пустырь». Как создавалась книга? О чем она? Почему Вы решили создать произведение в жанре «деревенской прозы»?

Анатолий Рясов: Забавно: если не ошибаюсь – единственным случаем, когда словосочетание «деревенская проза» прозвучало применительно к «Пустырю», стала радиопередача Дмитрия Волчека, в которой мы с ним что-то пошутили на эту тему… Нет, во время работы над текстом меньше всего я задумывался о том, чтобы продолжить какое-нибудь литературное направление. (далее…)

Беглый очерк о «Новом мире» от Луначарского до Василевского

Этот текст написан к 75-летию журнала «Новый мир» и опубликован в «Независимой газете» («Кулиса-НГ» от 18.02. 2000, № 3). Речь в нём идёт о наиболее заметных вехах на пути журнала с 1925 по 2000 год.

Понятно, что вехи эти как были, так и остались, поэтому редакция «Перемен» считает возможным опубликовать текст без изменений, в продолжение «лакшинской» анкеты. А также в расчете на то, что история «Нового мира » будет несомненно дописываться. Итак… (далее…)

В этом году «Новый мир», наш главный толстый (бумажный) журнал, отпраздновал юбилей – 90-летие.

«НМ» не намного моложе советской власти, которая его породила и которую он благополучно пережил. При том что в истории журнала было много драматичных и красочных страниц, и самая яркая из них приходится на 1960-е годы – время взлета «Нового мира».

Владимир Лакшин был тогда правой рукой главного редактора журнала Александра Твардовского. Он вместе с Твардовским создавал и задавал тот особый «новомирский» стиль, который и принёс журналу славу. Потом этот стиль Лакшин старался привнести и в журнал «Знамя», где был заместителем главного редактора Григория Бакланова, и в журнал «Иностранная литература», который он возглавлял с 1990 года – и до смерти, в 1993-м.

К 19-м Лакшинским чтениям, которые проходили в этом году, мы подготовили анкету со следующими вопросами. (далее…)

Интервью Кристины Барбано с Мариолиной Дорией де Дзулиани – «прекрасной венецианкой» из «Набережной неисцелимых» Иосифа Бродского.

Кристина Барбано: Мариолина, по-моему, ты куда больше, чем просто мечта поэта, то есть женщина, о которой мечтают, но так и не покоряют?

Мариолина Дория де Дзулиани: Да, я сделала для Бродского немало. Очень много, а он повёл себя со мной так, как привык обращаться со всеми. У бедолаги был отвратительный характер. Ну, и не хватало элементарной воспитанности. Мог завалиться ко мне домой, наговорить массу неуместных вещей, а я замужем, с двумя детьми, но его это не останавливало! Он был навязчив, и все разговоры сводились к тому, что он хочет меня. Конечно, я тогда была молодой, нетерпимой, и такое поведение меня очень раздражало.

Может, сегодня прореагировала бы иначе. В определённом возрасте перестаёшь обращать внимание на такие вещи, но тогда… Даже если ты самый великий поэт на земле, но ведёшь себя как невоспитанный человек, лучше уходи прочь!

Бродский был всего лишь несколько месяцев в моей жизни. (далее…)

О сборнике «Бесчеловечный театр». М.: Опустошитель, 2015, сост. В.Климов.

Характерной чертой текстов, объединяемых литературоведами под именем «литературы абсурда», предстает вслушивание в дробящиеся отголоски прошлого. Герои Олби, Мрожека, Пенже мучительно (и чаще всего – безрезультатно) пытаются разобраться в том, что именно предопределило плачевность их настоящего.

Вместо последовательно выстроенных событий их память зачастую предлагает разрозненные эпизоды прежней жизни, эхо которых лишь усугубляет неясности. (далее…)