Ох скуплю весь магазин я,
в степь поеду, спаивать цыган…
Прогоним Песню

А знаете что, я ведь хотел отмолчаться немного после своего поста о Заштопике. Но вот опять появился повод. Поэтому: нет, я скажу. Девушка, выступающая под псевдонимом «Прогоним Песню», это прямо-таки пиздато.

Пару месяцев назад Дима Мишенин прислал мне по электронной почте песню «Алёша» (я ее тут пытался не слишком удачно опубликовать). Очень веселая песня о молодежных жизни и творчестве, но, что редко бывает, ничуть при этом не пошлая. Я даже загнал ее к себе в плеер и иногда слушаю, когда иду по утрам на работу.

А сегодня наткнулся неизведанным образом на музыкальный блог журнала «Афиша», и смотрю, а там так-этак скромненько, с увиливаниями да увертываниями некий худой молодой интеллигент Александр Горбачев говорит, что мол, конечно, интересное эээ явление эта «Прогоним песню» и можно-де немножко послушать, хоть и уши несколько вянут от такого явного треша но талантливо-талантливо-интересно… Эх уж мне это афишное бормотание. Эти бесплодные интеллигентские комплексы, напрочь лишенные молодости и харизмы…

Я, например, когда вижу что-нибудь талантливое, ни за что не побоюсь показаться неинтеллигентным неосторожным мудаком и заявить прямо и как можно громче, что: это гениально! Потому что «Прогоним песню» это, во-первых, действительно безупречно круто для сегодняшнего дня, а, во-вторых, я убежден, что нужно, когда видишь хоть малейшее проявление настоящего таланта и крутизны, это дело превозносить как можно выше. И хватит самооправданий и сомнений («что-то в этом, кажется, есть — и, возможно, будет больше»), кому это надо? Потому что так ничего в этом мире интересного не останется, а будет только Дима Билан, Евровидение и группа «Квест Пистолз».

Теперь вот майспейс «Прогоним песню» (там есть несколько песен)

А вот еще дополнительные треки:

«Мама мы играли в Зарницу, я был солдат и меня убили»
письмо из Пионерлагеря домой, 1985 год.

Что это за дерьмо? Она совсем не похожа на себя прежнюю. Она взрослеет бешеными темпами, и не оставляет никакой надежды на то, что я узнаю ее завтра, встретив случайно в метро. «А, очередной эмо-тинейджер. Сколько же можно», — пройду я мимо, не пытаясь даже, как это случилось бы раньше, заговорить с ней. Заштопик, девушка с другой планеты, измазалась в крови и превратилась в обычного московского бабу-монстра? Не верю!

Передо мной лежит лист бумаги в клеточку, с кривыми каракулями и странными рисунками. Зима. Мы сидим в теплой кондитерской в центре Москвы и пьем плохой китайский чай со свежими булочками. Она без умолку болтает то на русском, то на английском и беспрерывно что-то рисует на листе бумаге, который я предусмотрительно подложил ей под руку, чтобы она не рисовала на столе. На вид ей лет 12, хотя на самом деле вроде бы 16. Детским заплетающимся голоском она рассказывает мне какую-то чушь о скинхедах, неграх, своем отце, христианской спецшколе. От нее пахнет карамелью и яблоками. Она прячет свое лицо – от глаз до подбородка укутывает его огромным полосатым шерстяным шарфом, а сверху натягивает кепку. Но в какой-то момент шарф разматывается, и я успеваю разглядеть, что общаюсь с очень красивой золотоволосой девушкой. От нее исходит тепло, и, кажется, что рядом со мной сидит сам Господь Бог.

Все, кто познакомился с Заштопиком в начале 2006 года, не могли поверить в то, что такое возможно. Люди терли глаза, курили гашиш и производили другие вредные для здоровья действия, лишь бы только поскорее придти в себя и убедиться, что Заштопика не существует, что это сон и наваждение, нахлынувшее с выхлопными газами и псевдогламуром московского марева. В ЖЖ появились посты, исполненные нескрываемого восторга перед обаянием этого неземного создания. Постороннему наблюдателю легко могло бы показаться, что это флешмоб, устроенный пресыщенной московской богемой. Типа сели и в политических целях придумали фантомного персонажа: «озабоченная смертью и сексом девочка-фашист, гениальный вундеркинд, политизированный монстр и крутая художница». Всех настиг коллективный массовый приход. А Заштопик, которая до этого пользовалась благосклонностью исключительно каких-то неонацистских сайтов, внезапно стала звездой.

В то время меня стали часто спрашивать: кто придумал Заштопика? Уж не я ли, например, изобрел этого гениального виртуала. «Глеб, признайся, что Заштопик это ты!» Да, отвечал я в таких случаях, ЗАШТОПИК ЭТО Я. Любой, кто общался с ней в то время, неизбежно превращался в нее (в какой-то степени). Звездная пыльца оставляет следы…

Одна моя подруга поставила мне ультиматум: или я, или Заштопик! «Глеб, человек, заигрывающий с фашизмом, вообще не достоин того, чтобы с ним общаться, — говорила подруга, — твоя эта Заштопик ужасна! Я ничего не хочу о ней знать и слышать и не понимаю, зачем ты с ней общаешься, а тем более публикуешь на своем сайте, это же ЖЕСТЬ!» Подруга знать ничего не хотела о том, что дух дышит где и как хочет. И уж никак не могла себе вообразить, что настоящие «ужасы» еще ждут Заштопика впереди.

Заштопик, которую мы знали тогда, и теперешний Заштопик – это, конечно, один и тот же человек. Но богу не все равно, с кем дружить. Он выбирает себе жрецов очень прицельно. В какой-то момент мне казалось, что ему стало насрать на Заштопика. Что он оставил ее на произвол, выбросил, как ненужную больше одежду, и что теперь удел Заштопика – корявые карикатуры с псевдоэротическим подтекстом. Но картинки Заштопика, которые она прислала мне на днях, куда серьезнее всего того, что она делала раньше. И трагичнее. Когда я вижу это сияние, из последних сил прорывающееся из-за гробовой доски гламурной мертвечины, у меня сжимается сердце и на глаза наворачиваются слезы. Еще два месяца назад Заштопик заебывала меня по аське просьбами посоветовать ей что бы такого написать про очередной тупой и бездарный гаджет (Заштя зарабатывает деньги обзорами для одного мужского глянцевого журнала), и я думал, что это – конец. Но теперь я вижу, что нет. Это только начало. Она думает, что рисует «гламур» и «секс». А на самом деле, как и раньше, она рисует Сияние. Единственное, что вообще может рисовать художник, даже если он блюет кровью, вымучивая из себя идиотские обзоры для мужского журнала. Даже если его мир рушится под ногами и не оправдывает никаких его ожиданий. Все, что остается художнику, одержимому богом – это поверить в то, что главное и единственное в любом из существующих миров – это сияние. И продолжать жить с этим сиянием, даже если оно его не особо греет.

Дальше — остальные работы Заштопика из «сияющей серии». (далее…)

На опубликованную недавно беседу Димымишенина и Сергея Шнурова, случившуюся в паузе между интервью для журнала FHM, в интернете многие отреагировали живо и замечательно. Известный фельетонист Запаркер позволил себе оскорбительные высказывания в адрес авторов, справедливо решив, по всей видимости, что он (Запаркер) — один из тех, о ком идет речь в этом документе. Другие же — ровным счетом ничего не поняли (обиделись что ли, заслуженно, как и Запаркер, приняв все на свой счет).

Третьи выразили вот такое «мнение«:

«Почитайте, как Троицкий, Мишенин и Шнур засрали Рыкова. Интервью получилось неплохое, но вот так говорить о конкретных людях я бы не стал. Мишенин прав — быдляцкая публика порождает быдляцких авторов. Чё вы с Рыкова спрашивайте? Он бизнесмен и продаёт всё, что продаётся. Начинал с порнухи (помните такой сайт фак.ру), потом перешёл на газеты, теперь вот в политику пошёл, создал вокруг себя тусовку, в которой теперь вращаются все, кто хоть однажды вёл репортаж на Russia.ru (ну это я типа пошутил щас)».

Лично я вообще не знаю, кто такой Рыков. И знать не хочу. Фамилия неприятно звучит. Ну а интервью вполне стоит того, чтобы его перечитать.

Тайные знаки, непонятные символы, мифические рисунки. Я иногда встречаю на улицах совершенно необъяснимые для меня вещи — на стенах, на асфальте, на стеклах, в самых неожиданных местах и закоулках. Это чем-то похоже на древнюю наскальную живопись, над разгадкой смыслов которой иногда годами бьются кучи ученых историков и археологов. Вот, например, стрекоза :) :

Эта стрекоза была найдена мной на стене в колониальном городке Кочи (Южная Индия, штат Керала). Это был просто какой-то серый железобетонный забор, очень высокий, непонятно, что там было за ним, может быть какой-нибудь порт… Мы шли вдоль этого забора, и вдруг я увидела на нем эту иконку. Неизвестно зачем и для чего она была нарисована (ваши идеи?). Я не могла ее не сфотографировать.

А теперь ПРОЕКТ.

Он состоит из двух частей: 1. Артефакты. 2. Толкования.

1. АРТЕФАКТЫ. Я предлагаю собрать внутри Блога Перемен под тегом «Наскальная Современность» как можно больше подобных странных картинок (странные граффити, трафареты, рисунки, необычные надписи). Это могут быть сделанные вами лично фотографии на улицах Москвы. или найденные в Интернете фото (но не «фотошоп»).. Вы делаете пост в Блоге Перемен (желательно при этом указать контекст, в котором находилась картинка, когда была вами обнаружена), а потом начинается вторая часть проекта —

2. ТОЛКОВАНИЯ. В комментариях к постам с тегом «Наскальная Современность» все желающие могут оставить свои объяснения этих артефактов — то, как они понимают их значение и цель или бесцельность их появления.

Пустыня. Песок забивает глаза. Он попадает в рот, в нос, в глаза, в уши… Он везде. Ветер заставляет стоять тебя под углом к горизонту. Только так можно поймать хоть и шаткое, но всё-таки равновесие. Хоть какие-то моменты, когда ты расслаблен. Прислушаться к гулу ветра, к миллионам ударов песчинок.

Вдруг ветер кончился. Песчаная пыль стала оседать на землю. Стал формироваться пейзаж. Сначала всё было как в тумане. Появлялись какие-то тени. Затем они становились чётче…

Потом проявился куб. Потом человек неподалёку от него. Когда весь песок опал, стало видно, что этот куб из дерева. Одной грани не было. Солнце отбрасывает тени на песок. Солнце отбрасывало угловатые тени на песке и выхватывало лишь маленький кусочек темноты этой коробки. На стенках не было видно ни единого шва, ни единого следа гвоздя или даже колышка… Казалось, что он был выточен из ствола огромного древнего дерева.
Человек, что стоял рядом, тоже был из дерева. Его фигура был совершенна. Были соблюдены все законы пропорций. Он был безполым. Между пальцев его ног были песчинки. (далее…)

Когда я перестаю делать что-либо перманентно необходимое мне для хорошего самочувствия (писать, например), я непременно начинаю нажираться. Результатом становится, как правило, какой-нибудь проёб. Например, мне ничего не стоит протусить всю ночь с бомжами и утратить очередной мобильный телефон, доставшийся мне совершенно бесплатно. И хотя мобильный телефон – невелика потеря (ведь это только своего рода замена, языческая жертва, понятно ведь, что я теряю его лишь для того, чтобы не понести другую потерю, которую предназначено было понести в ту ночь, а именно чтобы не утратить, например, чувство собственного достоинства, то самое чувство, которое мне всегда представлялось почему-то в виде коромысла, балансирующего на плечах постоянным невыносимым грузом), да, так вот, потеря невелика, но все же обидно!

Или вот тоже вариант сублимации для творческого лузера, подобного мне: тупо купить на горбушке совершенно не то, что хотел, просто потому, что оно имеет такое же название, а в этот момент еще и не заметить как кто-то вынимает у тебя из кармана очередное средство связи (ведь это символично, что я все время теряю именно телефон, а не, например, ботинки!).

Скорее всего это происходит из-за того что я отлыниваю. Мне лень делать то, что я должен делать себе как некий метафизический пророк. Проиходит это, безусловно, от неуверенности, точнее от неверия… Если бы я только мог быть хоть в чем-то уверен!

Иногда мне кажется, что меня настоящего уже не осталось – живет, ходит, пишет, говорит какая-то оболочка, мумифицированный труп меня, сдохшего года четыре назад, а то и больше. Что заставляет двигаться этот труп – бог знает. Опять же – кто здесь пишет всю эту чушь? Конечно, я избавился от многого говна, которое мешало мне жить тогда, с другой стороны вроде бы и сам в это говно превратился. Понтующийся мудак, ни на йоту не научившийся справляться со своими психологическими проблемами. Единственное верное средство – пустить йод по вене или написать публичную покаянную (то, чем я в последнее время занимаюсь по разным причинам здесь, в Блоге Перемен, о причинах – отдельно и позже).

Это как осадки, весна корёжит каждого по-разному. Кого-то ломают наркотические воспоминания, кто-то совершенно серьезно заболевает шизофренией, кому-то достаточно новых эротических впечатлений. Лично меня спасет креатив. Не сраные журналистские продажные тексты и соответствующие отчаянные самооправдания типа «а ну ладно, это же работа, нужно как-то выживать!» (а ведь такие тупые тезисы на полном серьезе уже стали тем, что позволяет мне каждый день зарабатывать деньги и чувствовать себя при этом не скотиной, а дельным человеком). Нет, не это. Хотя в последнее время свой талант я безжалостно продаю. Меня спасет то, чего я всю жизнь боюсь и избегаю, стоит только намеку на это появиться из меня. Это похоже на одержимость. Многие называют это вдохновением. Я склонен видеть в этом Бога. Я хочу научиться только одному: не бояться быть с богом и быть богом.

Неделю назад Блог Перемен опубликовал письмо Витторио Надая, в котором он рассказывал об Итальянской художнице Пиппе Бакке (Giuseppina Pasqualino di Marineo), изнасилованной и убитой в Турции во время проведения одного из своих перфомансов (см. здесь). Это событие всколыхнуло Италию. В прошлую субботу прошли похороны, на которых присутствовал и Витторио Надай. Он пишет, что они были просто грандиозны. Из официальных лиц были мэр города Милана и бывший министр образования, Letiziа Moratti (из партии Берлускони), и министр Barbara Pollastrini (из бывшей компартии). Обе выступали за посмертное награждение Джузеппины нобелевской премией мира. Во всяком случае, мэр собирается награждать Пиппу высшим орденом города Милана, Ambrogino d’oro.

Dacia Maraini, известная писательница-феминистка и предпоследняя «compagna» Alberto Moravia, написала статью о Джузеппине в главной газете страны, Il Corriere della Sera. Вот перевод этой статьи в исполнении Витторио Надая: (далее…)

Этот бессвязный, влюбленный в непонятно что текст был написан в благословенном Мадриде, где я останавливался в любимом отеле Хэмингуэя и вообще провел слишком много времени, чтобы безболезненно покинуть этот волшебный город. Но по большому счету, это все равно не про то.

***
Дыхание толпы — чеканный шаг
По мостовым, по тротуарам — дробный стук
Движеньем ног — каблук, носок, каблук,
Безмолвно, как часы, они спешат

Рубиновый, с прожилками, гранит,
Словно разломленный, разрезанный гранат
Живет — и звук шагов хранит,
Звучит — подошвами, что цвет его хранят
***

На следующий день я встал без пятнадцати девять. Убрал постель (несмотря на то, что в отеле это не обязательно), принял душ, вышел, запер номер и опустил ключ в карман лёгкой куртки. В коридоре мне никто не встретился, только внизу, в фойе, приветливо прозвенел пару раз маленький звоночек, возвещавший о прибытии нового постояльца: чемоданы, обклеенные белыми таможенными бирками, трэвел-чеки и потусторонний огонёк в глазах… Когда-то я сам точно так же приехал сюда – толкнул тяжёлую стеклянную дверь с большим голубым глазом посередине, потом ещё одну (это при входе такой шлюз, чтобы пыль и шум не попадали с улицы) – и позвонил в звоночек. Коротко стриженный клерк – кстати, прошедший обязательную двухмесячную подготовку в ONI – предлагает новообращенному подписать несколько бумаг и выбрать номер из тех, что свободны. А на стойке стоит крошечная хрустальная розеточка с леденцами. На выбор: апельсиновые, лимонные и со вкусом лесных ягод. Я перепробовал все: иногда так хорошо просто посидеть в фойе, ничего не делая, перелистывая английские и французские газеты, которые лежат на стойке, под ключницей… На всякий случай проверяю – да, точно, ключ от моего номера – в правом кармане куртки. В лифте приятно пахнет кофе – отмечаю я, и нажимаю кнопку «Lobby». Задняя стенка лифта –зеркальная. Я смотрю на своё отражение и улыбаюсь. Надо будет после завтрака не заваливаться на оправленную room service постель, а вышколить своё лицо автоматической бритвой… Нос чуть великоват, и уши оттопырены – зато цвет лица здоровый, приличная стрижка и, вот – даже улыбка! На мне – рабочего покроя синяя куртка, голубые джинсы, а между ними – мой любимый DKNY-шный пуловер, уже потёртый, но ещё вполне приличный. Да и то сказать, кто будет придираться в такое светлое, свежее и простецки-доброе утро в городе!

Мне всегда нравился ресторан на первом этаже моего отеля. Просторное, светлое помещение, стены цвета ряженки, простые белые скатерти, блестящие хромом стулья со спинками в форме трапеции, кое-где мохнатые пальмы с мясистыми тёмно-зелёными листьями. При входят стоят двое в форменных тёмно-синих костюмах: мужчина и женщина. Приветливо улыбаясь входящим и выходящим, они следят за порядком. Тоже, наверное, в ONI стажировались, но меня это не обескураживает. Проходя мимо мужчины, который что-то вежливо объясняет по-испански подошедшему к нему постояльцу с «El Mundo» под мышкой, вежливо улыбаюсь девушке: мне нравится её белоснежная полотняная рубашка.

Выбираю стол у окна. Мне не терпится скорее начать завтрак: впереди ведь целый день в городе: солнце, зеркальные витрины и свежий ветер… Сегодня в ресторане совсем мало народу: пара толстых американок (одна в чёрных лосинах, другая в зелёных), смуглая пара (она – в бурнусе, он – в серых брюках и шерстяной водолазке, рядом на стуле лежит его кожаная куртка) и несколько невыразительных клерков. Не садясь за стол, отодвигаю пепельницу подальше – чтобы не напоминала о тех временах, когда я боялся сорваться и закурить, и, вежливо обойдя третью американку, которая копошится, выбирая джем для своих тостов, направляюсь к стопке белых тарелок, в углу.
Набираю полную тарелку сыра разных сортов – обожаю сыр! – потом ветчину, ломоть дыни, два красно-зелёных плода в форме сердца – манго, зелёный салат, побольше, так… что ещё? За сладким подойду потом, теперь главное – успеть к соковыжималке! Иногда за апельсиновым соком выстраивается целая очередь, а через десять минут смотришь – никого. Это как приливы и отливы, только закономерности, на первый взгляд, никакой: повезло – возьмёшь без очереди, не повезло – придётся рассматривать коллекцию пакетированных травяных сборов, «infusions», чтобы не жечь взглядом спину четвёртой американки, которая набрала целый поднос обезжиренных йогуртов.

Сажусь за стол и сразу погружаюсь в город за окном. Внизу, почти напротив входа в отель, стоит газетный киоск. Кроме газет и журналов, там продают всякую всячину: брелки с гербом города (дракон, обвившийся вокруг дерева), солнцезащитные очки, гелевые ручки и маркеры всех цветов радуги, карты города, игральные и гадальные карты, а также видеокассеты «National Geographic» и мелкие мягкие игрушки – вроде как для брелков. Начищенные до блеска такси отражаются в прозрачных холодильниках с шипучкой. Мимо киоска деловито снуют пешеходы. Лысенький старичок в больших очках с коричневыми стёклами идёт, скинув лёгкий белый плащ на руку, которой он опирается на трость. Две девушки-китаянки, в блестящих кожаных плащах – чёрном и красном – пробегают, размахивая руками, причём та, что в красном, несколько забегает вперёд и оборачивается, что-то доказывая той, что в чёрном. Они переходят дорогу, не обращая внимание на редкие машины, и вместе, боком, втискиваются в зеркальную дверь под тяжёлой вывеской из неоновых трубок: «Transport 2000»… (далее…)

Сегодня мне приснился ужасный сон: люди, с которыми я общаюсь ежедневно, танцевали танец маленьких утят. Я тупо стоял среди них и не мог понять, зачем они совершают все эти нелепые движения. Проснулся и понял: сука, то, что они называют жизнью — это танец маленьких утят.
Раньше от «танца маленьких утят» меня спасало похмелье. Или пьянство – я притворялся мертвым, хотя всего лишь был мертвецки пьян. А они плясали по мне, как могли — наступали на руки, били по голове, пытались отрезать от меня прядь волос, чтобы показать своему ублюдку-боссу. Они знали, что я победил их, и что по-настоящему мертвы-убиты они. А мне светило электричество водки, или, например, сияние долгих таблеток, и убаюкивало мерцание полной луны…
И вот опять: вокруг убийственная нежность дикой весны. Я опять забыл, что и как надо думать, чтобы подчинить себе это животное. Это мучительно неприятно — почувствовав себя на некоторое время сильным хищным зверем, резко ощутить себя насекомым. Я просто забыл интонацию, при которой мысли принимали бы именно тот материальный облик, который мне нужен. А вокруг снова наступает на пятки бессмысленный вековечный детсадовский ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ УТЯТ. Самсара.

— Слушай, кстати, я тут недавно нашла твои рассказы на сайте Proza.ru, ну скажи пожалуйста, зачем тебе это надо? — с таким вопросом обратилась ко мне вчера знакомая студентка второго курса Литературного института.

— Рассказы? — переспросил я с недоумением.

— Да, я даже разочаровалась в тебе, но потом поняла, что это наверное юношеские опыты. Я-то ведь знаю, что ты хорошо пишешь. Конечно, все экспериментируют в юности, но ведь нужно фильтровать! Зачем все это выкладывать в сеть?

— Аня, но у меня нет никакого аккаунта на сайте Proza.ru и никогда не было и не будет. Да и рассказов никаких я нигде в последнее время не публиковал. Разве что трипы на Переменах…

Так я ответил своей знакомой и крепко задумался… Уже не в первый раз мне сообщают о каких-то моих литературных опытах и намекают на то, что «мои рассказы» — это бездарная графомания. Зачем, спрашивают, я вообще это публикую… В ответ мне оставалось только разводить руками. О каких таких рассказах они толкуют? Но вот, наконец, все открылось. После вчерашнего диалога с Аней я не поленился и через гугл отыскал на сайте Proza.ru аккаунт под названием «Глеб Давыдов». Да, рассказы действительно весьма посредственные. И, конечно же, не мои. Неудобная ситуация…

…

Приговорить к высшей мере наказания?

Спонсор поста — Luxury Travel Blog — Первый в России блог о путешествиях класса люкс.

Люкс-отель в помещении психушки, где лежал убийца Джона Леннона. Абсурд, конечно… Но перемены по-любому!

Цитирую:

У богатых эксцентриков появится новый забавный аттракцион – остановиться в сумасшедшем доме… Легендарная нью-йоркская психиатрическая лечебница Bellevue Psychiatric Hospital превратиться вскоре в отель класса люкс, один из самых фешенебельных и дорогих в США.

В этой больнице проходили реабилитацию такие значимые для американской и мировой художественной культуры личности, как, например, культовый писатель Normal Mailer и культовая же актриса Edie Sedgewick. Здесь долгое время лежал Mark David Chapman – убийца Джона Леннона.

Прежде чем отель начнет принимать постояльцев, здание, построенное в 1931 году, подвергнется серьезной реконструкции. Однако его исторический облик (архитектурный стиль бывшего госпиталя отсылает к архитектуре итальянского возрождения) не пострадает. Огромные групповые палаты будут превращены в роскошные сьюты, а маленькие одиночные камеры – в стандартные одноместные номера.

Bellevue Psychiatric Hospital не принимал пациентов с 1984, когда его трансформировали в приют для бездомных. Предполагается, что отель откроют в 2009 году.

На днях мой итальянский друг Vittorio Nadai прислал мне письмо, в котором рассказывает ужасную историю итальянской художницы, погибшей недавно в Турции во время одного из своих перфомансов. Привожу отрывок из этого письма (мой друг хорошо знает русский, и поэтому переводить не понадобилось), потому что история эта кажется мне не просто интересной, но и в некотором смысле даже знаковой.

Последние несколько дней постоянно думаю о трагической истории одной молодой, неизвестной, хотя замечательной миланской художницы Giuseppina Pasqualino di Marineo, которая выступала со своими перформансами под псевдонимом Pippa Bacca. Чистая достоевщина, современная Соня Мармеладова! У вас не писали о ней? Очень стоило бы!

(далее…)

Когда руки вдруг становятся столь огромны, что попасть пальцем по нужной клавише, не задев восемь соседних, более невозможно, остается, задумчиво почёсывая паркет, думать о светлом будущем Родины. Выковыривая из-под ногтей жужжащих зелёных мух и закрывая их в банке с перемолотым в мясорубке шоколадным тортом (в таком виде торт почти похож на дерьмо), не уставать визуализировать облик Золотого Правителя, плывущего в весельном кроме с сахарными яркими звёздами по текиловой речке. О Золотой Правитель! Из груди моей недостойные языки всклокоченного духовного, сплевывая прежнее, отказываясь от колючего дел неправедных, лакают из реки Позволенного Посвящения. Где хитрые взгляды вверх и восторженные в иную сторону, где репейный комок хулы, осквернявший горло мое в силу неведения? Обновленная жизнь моя светом теперь залита твоим! Зелёные, почти золотые мухи смешиваются с мякотью торта и я вижу жизнь в мертвом и уже почти не вижу отличия их. Радостный полнящий всплеск солнца из форточки режет на части взгляд, раня до стены, до кирпича вглубь. В желтом небе летают, жестикулируя, легкие пальцы твоих единственно верных рук, сто ликов твоих со всех возможных сторон, изнутри и из запредельного являют нам все, что есть и нет, лики истины. Твои слова играют, как бронза мух в банке, жужжат, как их лёгкие крылья, рождают истину в любом месте и для любой ситуации. Нержавеющие зубы твои перемалывают неправое — течет по миру красное, коричневое, всех цветов, кровь смешивается с текилой речной. И только твоею милостию руки у нас тяжелеют, как жены крестьянские от оккупации, как зерно щавеля в добрый год, как туча, к которой привязали слона. И листы наши боле не вбирают хулу, и волосы касаются неба, и сладкий весельный кром килем режет нас напополам. Славься и царствуй, и вОроны твоя да долбят древо земли, и червие твоя да пожирают его. Ох-ох…

Слушайте, а путеводитель-то Lonely Planet (который все ругают, но все им при этом все равно пользуются) — оказывается авторам своим так мало денег платит, что авторы, бывает, вообще не едут в обозреваемую ими страну, а сидят себе дома и пописывают отсебятинку…

Вот случай: чувак, бывший автор Лонли, свидетельствует в одном своем интервью:

«Они мне не заплатили достаточно для поездки в Колумбию. Я писал книгу в Сан-Франциско. А информацию получал от одной птички, с которой я встречался, практикантки из колумбийского консульства»…

Или вот он же утверждает, что в одном из ресторанов Бразилии после закрытия он занимался любовью с официанткой на столе, а затем, обозревая это заведение, написал: «столовое обслуживание на высоте».

Вообще-то есть маза, что этот парень просто пиарится за счет популярного путеводителя. Точнее — пиарит только что изданную свою книженцию «Отправляются ли авторы книг о путешествиях в ад?» (Do Travel Writers Go To Hell?)… И даже скорее всего он делает это с тайного согласия издательства Lonely Planet (а прибыль делят пополам)… Но все-таки я уверен, что доля правды в его россказнях есть. Наверняка они все там недобросовестные твари — я частенько попадал в странные истории с отелями и ресторанами в разных странах — типа в Лонли написано, что там круто, а оказывается на поверку — гамно.

Короче, заголовок книги этого как его бывшего автора Лонли Плэнет очень даже откровенный и честный. Потому что когда пишешь о путешествиях в коммерческие путеводители и журналы задача перед автором закономерно ставится такая, чтобы читателю по прочтении статьи о месте непременно захотелось бы в это место поехать. Типа позитив, хуле! А иначе зачем об этом вообще писать? Лучше уж написать о хорошем, чем о плохом! (таковы вообще принципы коммерческой всякой журналистики)… Получается в итоге заказуха и пиар. И среди этого — очень мало правды. Правды вообще в мире катастрофически мало. Кругом одно сплошное вранье и преувеличение!

А подробнее про скандал с Лонли — здесь.

Простые истины про сны и листья
И застрелиться эти лица
не дают
Блаженные улыбки и разрезы сонных глаз
Решают все за нас
Остались только черные осколки
В зазеркалье озера