Фрагменты книги «Такеши Китано. Автобиография» («РИПОЛ классик», 2011 г., суперобложка, 320 стр.). Начало публикации — здесь. Предыдущее — здесь.

Идея Бога

Религия необычайно возвышает дух. Утром, перед выходом из дома, я молюсь за своих близких. Я думаю о матери, об отце, о близких, о своем учителе и даже об Акире Куросаве… Но нельзя сказать, что я по-настоящему религиозен. На самом деле, вместо того, чтобы говорить о моей вере или отсутствии веры в религию, я предпочитаю говорить о своем представлении о жизни. Прежде всего, я спрашиваю себя: ради чего мы живем? На что похож Бог? Есть ли у него тело? Голос? Душа? Или это только идея? Зачем молиться Богу или богам? Действительно ли нам надо полагаться на Бога? Я все время задаю себе подобные вопросы. В любом случае, я уверен, что Бог или боги ничего не могут для нас сделать. Вот смотрите: скажем, два боксера на ринге. Если во время боя один из них станет взывать к Богу и просить его: «Помоги мне победить этого типа!», он будет ждать его помощи, поэтому станет менее собранным, не таким уверенным в себе и первым окажется на ковре. Полагаться можно только на себя. Ключ в нас самих. Если Бог существует — тем лучше для него. Пусть он хотя бы позволит нам быть хозяевами своей судьбы. (далее…)

Фрагменты книги «Такеши Китано. Автобиография» («РИПОЛ классик», 2011 г., суперобложка, 320 стр.). Начало публикации — здесь.

Счастье и софиты

Преуспеть — это значит заработать денег? Много денег? Успешен ли богатый владелец недвижимости? Быть успешным означает вести бурную жизнь или быть знаменитым? Станете ли вы успешным, если получите высшее образование? Или доберетесь до верхней ступени социальной лестницы? Нет, я так не думаю. Я равнодушен к деньгам. У меня нет материальных желаний. Мне вполне хватает воображения.

Гитлер и Пол Пот¹ «преуспели», обретя власть и осуществив свои замыслы? Надо ли считать их — ошибочно — знаменитостями? Свет софитов, известность как таковая или власть, к счастью, не являются синонимами успеха. А может, они, напротив, станут свидетельством ужасающего провала? Именно из-за их надменной жажды существовать и сиять ярче остальных. И, чтобы закончить с этим, всего один пример: Пол Пот «преуспел» в обучении в престижной Сорбонне, а потом стал настоящим чудовищем. (далее…)

В издательстве «РИПОЛ классик» вышла книга «Такеши Китано. Автобиография» (2011 г., суперобложка, 320 стр.). Это развернутый монолог культового японского режиссера, актера и телеведущего (с короткими комментариями французского журналиста Мишеля Теммана, составившего эту книгу). Такеши подробно рассказывает о своей кинокарьере, о телевизионной деятельности (говорит о каждой из программ), сообщает неизвестные раннее подробности о важнейших своих режиссерских работах, комментирует фильмы, которые снял и в которых снимался, делится разнообразными техническими и творческими подробностями. В книге есть много интересного об учителях Такеши и уроках, которые преподнесла ему жизнь, а также – впечатляющие соображения о роли и состоянии современной Японии, о ее положении в мире, о мировой политике и связанных с ней исторических событиях… И во всем этом читатель неизменно чувствует уникальную интонацию того самого Такеши Китано, его живой голос… С любезного согласия издательства «РИПОЛ классик» мы публикуем фрагменты этой увлекательной книги. Перевод с французского Ксении Поздняковой.

Ниспровержение жанров

Я ставлю фильмы главным образом ради развлечения. Всему виной моя страсть к поделкам… К каждому своему фильму я отношусь как к игрушке. Мне кажется, что на свете нет ничего приятнее, чем заниматься съемками, мысленно чувствуешь себя ребенком, запускающим юлу.

В своих первых фильмах мне хотелось прославить тех, кого современное общество старается не замечать. В 1990-е кино стало для меня средством для размышления, только так я мог выразить моё недовольство.

Сегодня своей главной задачей, как режиссера, я вижу установление связи между кубизмом и кинематографом. Я ещё не до конца решил эту головоломку, но в своих наиболее удачных фильмах «Такешиз» и «Банзай, режиссёр!» я подобрался к разгадке. Я стараюсь связать мои фильмы с реальностью, какой я её вижу. По моему мнению, не стоит соединять между собой все эпизоды во время съемок и монтажа. (далее…)

26 апреля 1905 года родился Жан Виго — культовый режиссер кинематографистов-интеллектуалов и, пожалуй, самый неизвестный широкой публике гений мирового кино.

За свою короткую творческую жизнь, длившуюся всего четыре года, он успел снять две неигровых короткометражки и два игровых фильма, которые изменили историю кинематографа.

Болезнь, преследующая его по пятам всю недолгую жизнь; печальная участь всех снятых им фильмов; внезапная смерть в двадцатидевятилетнем возрасте. Отличный сюжет для сентиментальной кинодрамы в духе байопиков про Артюра Рембо или Джима Моррисона. Жить быстро, умереть молодым, взорвать конвенции — идея фикс поколения «детей цветов», и поныне не лишенная романтического флера.

Так что нет ничего удивительного в том, что байопик о Виго все-таки снят. Причем, снят в конце девяностых Джулиеном Темплом, клипмейкером рок-групп семидесятых, режиссером вызывающе анархистского фильма «Большое рок-н-ролльное надувательство» с «Секс пистолс». Еще менее удивительно, что картина Темпла «Виго: страсть к жизни» не стала событием и по прошествии десятилетия о ней мало кто помнит.

Дело даже не в посредственности байопика. Просто Виго, в отличие от своих последователей, так и не вошел в пантеон масскультовых персонажей, как ни старались добросовестные популяризаторы его наследия, наделяя загадочного режиссера громкими эпитетами «проклятый поэт», «анархист», «мученик». Виго оказался вне матрицы. (далее…)

Краткая история электронной музыки. Материал подготовлен для журнала Losttoys, автор — Дмитрий Грим

Электронная музыка — это удивительный симбиоз культурных традиций со всего мира, технологического прогресса и авангардного сознания. Ее история, уже насчитывающая более 100 лет, весьма убедительно показывает, как опыт одних людей, их начинания и мечты, бережно переданные, реализуются и развиваются последующими поколениями. Из множества разобщенных, и, на первый взгляд, никак не связанных друг с другом идей и открытий, даже противоречивых и взаимоисключающих, проистекает явление электронной музыки. (далее…)

Новая выставка питерской арт-группы «Doping-Pong» В Музее Сновидений Зигмунда Фрейда.

01.05.2011- 11.06.2011

Адрес: Санкт-Петербург, Большой пр. Петроградской стороны, 18А

В 2010 году увидела свет новая версия культового фильма времен перестройки — «Игла» с Виктором Цоем в главной роли. Режиссер картины Рашид Нугманов снял эту ленту будучи еще студентом ВГИКа и не рассчитывал на ее последующий триумфальный прокат. 20 лет спустя он решил доделать свой дипломный фильм, ставший классикой советского «нео нуара». Поскольку исходные материалы были утрачены, а исполнитель главной роли погиб в автокатастрофе, Нугманов использовал при создании новой версии картины — «Игла-ремикс» — фрагменты другого своего документального фильма «Йя-Хха», одним из героев которой также был лидер группы «Кино». (Об этом Нугманов рассказал на Переменах в большом интервью, см. здесь).

Значительную часть картины составила графика арт-группы Doping-Pong. Художники отрисовали героя фильма в тех эпизодах, которые были необходимы для визуализации новых элементов сюжета. Благодаря тщательному изучению образа Цоя, членам команды Doping-Pong удалось воспроизвести пластику и стилистику исполнителя главной роли так точно, словно он ожил в новом воплощении.

см. также анонс выставки на dopingpong.info

22 марта 1905 года родился Григорий Михайлович Козинцев, один из создателей советского киноавангарда, один из авторов народной кинотрилогии о Максиме, академик и шекспировед.

Козинцев был канонизирован еще при жизни. Не властью, которая побаивалась живого классика с мировым именем, не коллегами, которые считали его снобом и сухарем, не зрителями и даже не киноведами. Канонизация произошла как бы сама собой, по умолчанию. В шестидесятых-семидесятых мнение Козинцева, не имевшего никаких парадных должностей, имело гораздо больший вес, чем дворцовые интриги партийных бонз. Оно могло сломать карьеру бездарю, могло спасти гения (именно Козинцев вытащил с «полки» фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублев»).

Козинцев перестал подавать руку Всеволоду Пудовкину после того, как режиссер «Матери» и «Суворова» публично назвал его «космополитом». Он прервал всяческие личные отношения с Иннокентием Смоктуновким, имевшим неосторожность сказать, что сыграл Гамлета не под руководством Козинцева, а вопреки ему. Он называл многочисленных советских чинуш «гопниками из заведующих» и всегда отвечал ударом на удар.

Его бескомпромиссность страшила. Будучи председателем жюри Московского кинофестиваля 1971 года, Козинцев отказался присудить главный приз посредственному гэдээровскому фильму. В ответ на возмущение руководителя восточногерманской делегации советские чиновники лишь развели руками: «Да, мы, функционеры, с вами обо всем договорились. Но попробовали бы вы договориться с Козинцевым!» (далее…)

22 февраля 1900 года родился Луис Бунюэль, один из самых противоречивых и одновременно последовательных режиссеров мирового кинематографа XX века.

Среди разнообразных и диаметрально противоположных эпитетов, которыми кинокритики наделили Бунюэля — «мистик», «левый анархист», «разрушитель мифов», «перебежчик из лагеря сюрреализма», «великий конструктор», «марксист», «якобинец», «гуманист», «веселый пессимист» — любопытно определение «глашатай раннего христианства». Любопытно, если учесть, что еще обучаясь в иезуитском колледже дель Сальвадор в Сарагосе, лет в четырнадцать, Бунюэль начал серьезно сомневаться в христианской религии, а через пару лет, познакомившись с «Происхождением видов» Дарвина и запрещенными романами Де Сада, стал убежденным атеистом. «Атеист милостью Божьей» — этот знаменитый оксюморон Бунюэля венчает список его эстетических провокаций. (далее…)

2 января 1896 г. (21 декабря 1895 г. по старому стилю) родился Дзига Вертов, классик авангардного неигрового кино, революционер, трибун, создатель киноязыка, на котором мировой кинематограф говорит до сих пор.

В начале 1920-х Дзига Вертов жил у друга, оператора Александра Лемберга. Однажды Лемберг вернулся из командировки и обнаружил, что Дзига радикально преобразил комнату: стены, пол и потолок были выкрашены в черный цвет, а поверху нарисованы белые циферблаты с разным положением стрелок и маятников. Ошарашенному Лембергу Вертов пояснил, что циферблаты это стихи. Лемберг поинтересовался, как же их читать. Вертов «прочитал», указывая на стрелки: «Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…». (далее…)

Продолжаем публикацию избранных глав из книги «КУРС ЛЕЧЕНИЯ ОТ ПОСТМОДЕРНИЗМА: путеводитель по современной культуре». Начало публикации (глава «Девять уровней») — здесь. А теперь глава под названием «ЗАМОРОЧКИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ», сегодня первая ее часть, а завтра — продолжение.

Русская литература, изобразительное искусство, наука, кино и даже такая метафизическая штука, как русский характер, более-менее определены. А что есть русская философия – неясно до сих пор. Ведь если считать ее основателем казацкого философа Григория Сковороду (как Ломоносова – науки, а Пушкина – литературы), то ей примерно 250 лет. Юбилей! А марксистко-ленинская философия тоже русская? Еще какая! Общие черты нашей философии и определяет неугомонная славянская натура. (далее…)

12 декабря 1915 года родился Фрэнк Синатра.

Синатру после пятидесяти трудно представить без аннотации с обратной стороны обложки диска, цель которой (с помощью юмора и ностальгии) убедить покупателя, что пластинка — удачная, песни на ней — хорошие, а Фрэнк — как всегда, в отличной форме. Постепенно от такой практики решили отказаться. На двух «провальных» (с коммерческой точки зрения) альбомах А Man Alone и Watertown сопроводительный текст отсутствует. Вся надежда на самостоятельность слушателя, достаточно зрелого, чтобы обходиться без дружеского увещевания профессиональных апологетов всего, что делает Фрэнк.

А напрасно. Миниатюра, разъясняющая цель и достоинства новой работы артиста, нередко соперничала в блеске и точности с интерпретацией очередного цикла спетых им песен. Лучшие мастера в этом субжанре (в первую очередь Стэн Корнин) сумели взойти на уровень «парчовой» прозы Ивана Бунина.

«Провальные» альбомы у Фрэнка Синатры? Для убеждённого (и убедительного) пассеиста и консервативного романтика провал почти всегда равноценен триумфу. Иногда количество проданных экземпляров уступает даже Velvet Underground! (далее…)

Лекция Брайана Ино в Петербургской Консерватории подошла к концу. Вот основные тезисы, которые прозвучали (конспективно, как мы успели их записать):

Есть три области, которые устроены как пирамида: 1. оркестр (наверху бог, потом композитор, потом дирижер, потом музыканты, потом после барьера — публика). 2. церковь 3. армия. Мне не нравится, как работает это устройство, положению пирамиды, где наверху гений (genius), я предпочитаю положение окружения и растворения (scenuis, то есть коллективное творчество).

Меня впечатлили Терри Райли и Стив Райх в конце 60-х, их эксперименты с созданием звуковой среды, непредсказуемой для композитора, были как раз тем, что я давно искал (пример — композиция Райха «It’s Gonna Rain»), с помощью лупов, петель они создавали среду.

Я не хотел, чтобы музыка менялась. Я хотел, чтобы она была как среда, как картина. Я понял, что хочу записывать музыку, которая бы стремилась к состоянию живописи. Не я один об этом думал, поэтому эмбиент и нашел свою аудиторию. Мысль была в воздухе. Я пытался оторвать музыку от ее исполнительских корней.

Я изучал живопись. Не переставал с 1975 года заниматься визуальным искусством. Работал со светом. Управлял светом. Видео позволяет управлять светом на поверхности (картинка это побочное). Я не хотел сюжетных видео, я не люблю телевизор. Я хотел, чтобы это было как картина.

Писал музыку, которая подражала живописи, и делал живопись, которая подражала музыке. Я искал то, что посередине. Например, в 70-х я делал такой проект: рисовал на слайдах, а потом несколько слайд-проекторов, направленных на одну поверхность, транслировали это, при этом на каждом проекторе по четыре слайда плавно сменяли друг друга в случайном порядке.

Иногда я усаживаюсь сзади и наблюдаю за зрителями. И я заметил, что люди стремятся облокотиться обо что-то, тогда я попросил, чтобы всегда во время моих перформансов были стулья. Я увидел, что люди зависают по несколько часов, попадая в мою среду. Ничего не происходит, никакого сюжета, никакой мелодии, никакой драматургии. Но людям нравится.

Одна из тех вещей, которые нравится делать людям, это отдаваться. Отдаваться какой-то страсти, чувству. Становиться частью чего-то. Это глагол активного действия.

Можно противопоставить это управлению. Мы все выходцы из разных технологических культур. Люди всегда между управлением и тем, чтобы отдаваться. Сёрфер, например, всегда между сдачей и управлением – надо и отдаться волне, и оседлать ее. Мы все в жизни занимаемся серфингом. Мы пытаемся соотноситься с силами, которыми можно управлять и отдаваться им. Люди, которые умеют только управлять, на самом деле дисфункциональны.

Примитивные народы знают, как отдаваться, сохранили эту способность. В каждой известной культуре такая сдача известна. Есть четыре способа отдаваться: секс, наркотики (затуманивающие препараты, нам неизвестно ни одно общество, где их нет), искусство и религия. Все они приглашают вас отдаться. А это значит, что вы перестаете быть собой и становитесь нами. Я перестаю быть человеком, который знает, где что лежит. В каждой культуре жонглируют этим по-разному, то есть в разных комбинациях сочетают эти четыре способа (секс, наркотики, искусство и религия). Как правило по два. Я все ищу культуру, где бы они были все четыре связаны между собой.

Мы огромное количество времени тратим на то, чтобы отдаться. Надо знать когда и в какой момент отдаваться. Это определенный навык, нужно тренировать его.

Мне интересно устранить, размыть барьеры, чтобы не было или-или, а было и-и. Барьеры между художником и публикой, индивидуальностью и коллективом, умом и телом, контролем и отдачей.

Чем лучше мы понимаем друг друга и эти два экстремума (отдаваться и управлять), тем легче нам между ними двигаться.

Из ответов на вопросы аудитории:

Я не думаю, что хоть что-то повторяется. Все внове. Даже если я сделаю точную копию какой-нибудь записи Литтл Ричарда, то эта запись будет совершенно отличаться от записи 58 года. Мне кажется, что все всегда происходит заново.

Мне кажется, что сейчас больше новой музыки, чем когда-либо в жизни.

Я хочу быть танцевальным интеллектуалом. Как Hot chip.

Я думаю, что русские, несмотря на ужасы коммунизма, могут гордиться собой, потому что тут был огромный эксперимент, от которого получилось много информации. Я не думаю, что запад выиграл холодную войну. Я не думаю, что кто-то выиграл. Я бы себя описал как социалиста. Мне больше нравится тип организации общества, который ближе к социализму, чем то, что происходит при рыночных отношениях.

небольшое интервью Брайана Ино Переменам можно прочитать здесь.

Брайан Ино сидит в своем лондонском доме в окружении больших ящиков. В ящиках спрятаны ароматы. Вот запах полевых цветов, а вот запах кроличьего помёта, вот белые грибы, а вот еловые шишки. Брайан Ино коллекционирует запахи… Об этом однажды рассказала жена Петра Мамонова Ольга (Мамоновы гостили у Ино в Лондоне в конце 80-х, когда Ино продюсировал альбом «Звуков му»; Ино дал Ольге попробовать запах полевых цветов, и она чуть не упала в обморок). Впрочем, миру Брайан Ино знаком больше как коллекционер звуков. Композитор, продюсер, художник. Парфюмер поп-музыки, создавший звуковой аромат, саунд-ауру нашего времени. Придумавший эмбиент и сделавший звук таких рок-звезд, как U2 и Talking Heads. В принципе, его звук мы слышим ежедневно – когда включаем компьютер и выключаем его. По крайней мере, если у вас стоит Windows XP. (Ино разработал звуковую схему для этой операционной системы.)

Через пару дней Брайан Ино приезжает в Россию, в очередной раз. На фестивале аудиовизуального искусства Yota Space (6 — 19 декабря, Петербург) Брайан покажет инсталляцию «77 Million Paintings». А еще раньше, 29 ноября, он войдет в большой зал Санкт-Петербургской государственной консерватории и прочитает лекцию в рамках проекта Yota Yes Lectures. Лекция будет о культуре и способах ее формирования и становления. И о том, как создаются произведения искусства и какую роль в этом играет способность художника к восприятию и обработке информационных потоков. Организаторы фестиваля предпринимают сейчас отчаянные попытки заставить своенравного Ино давать журналистам интервью – по электронной почте. Но звуковой парфюмер – не любит интервью, а тем более заочных. Поэтому когда он получил мои вопросы, далеко не на все из них он соблаговолил ответить. Но кое-что все-таки написал.

Вы уже не впервые в России. В 1987-м продюсировали группу «Звуки Му», а в конце 90-х целый год жили в Питере (о чем вообще мало кто знал тогда). Чем вам так интересна Россия?

Брайан Ино: Меня всегда очень впечатляло, насколько велико для русских значение культуры. Я все вспоминаю, например, одного случайного таксиста – такой постоянно курящий человек-гора, долго-долго объяснявший мне разницу между Достоевским и Диккенсом. Еще помню большую выставку во Дворце молодежи, где было так много картин, что люди даже не могли протиснуться между ними… В общем, все было наполнено креативом и чувством возрождения жизни. И до сих пор Россия очень очаровывает меня этой энергией.

Один случай особенно отпечатался в моей памяти. Несколько художников устроили обсуждение своих работ прямо в самом центре экспозиции – так что любой человек мог сидеть и слушать, что художники думают о своих картинах, и задавать им вопросы. Мне интересно было посмотреть, как это сработает, и я остановился около одного из художников. Он говорил о картине, на которой была изображена обнаженная женщина. И тут с ним вступила в спор какая-то бабушка (an elderly babushka), по всей видимости, одна из уборщиц Дворца молодежи. Она утверждала, что руки были изображены без соблюдения пропорций. Что впечатлило меня, так это 1) что она чувствовала полное свое право высказывать свое мнение и, ничуть не стесняясь, делала это 2) что художник принимал это мнение всерьез и полемизировал с ней очень вежливо 3) и что остальные тоже очень корректно себя вели. Эта свободная любовь к культуре и всегдашняя готовность к обсуждению очень освежала после напыщенной арт-атмосферы Англии…

Говорят, что живя в Петербурге, вы писали постоянную колонку в Guardian – о своей жизни в этом городе и в этих репортажах многое подмечали о переменах, происходивших с Россией на ваших глазах. А могли бы вы рассказать сейчас о своих наблюдениях в более долгосрочной перспективе – скажем, как менялась Россия от одного вашего визита к другому? Какие новые черты в людях, в музыкальных интересах, в воздухе вы находили, возвращаясь сюда и общаясь с русскими?

Брайан Ино: Когда я жил в России, там шла своего рода волна возрождения форм революционного искусства, которое было отчасти ироничным, а отчасти… оно было представлено такими группами, как «АВИА». То, что они делали, казалось мне очень новым, и я ценил это на двух уровнях: во-первых, потому что я знал и любил источники, из которых это все проистекало, и, во-вторых, потому что мне нравилось то, как они обновляли и преобразовывали эти источники. «Звуки Му» были еще одной впечатляющей командой. Я чувствовал, что они были связаны с глубокими корнями русской литературы – с Гоголем, например, — где индивидуальность формализуется обществом или государством и что происходит, когда форма не вмещает содержимое индивидуальности. Мамонов поражал меня как настоящий гений, такой, который может появиться только в России.

С тех пор мои связи с российской культурой были очень ограниченными – тем, до чего я мог добраться в Англии, вот почему я так заинтересован в том, чтобы вернуться и увидеть, как культурная сцена развилась и эволюционировала с тех пор, как я уехал из России в 1997 году.

Ваш новый визит приурочен к лекции в рамках глобального годового проекта YOTA YES LECTURES. Есть ли уже какая-то конкретная канва для вашей лекции или это будет характерная для вас импровизация?

Брайан Ино: Чтение лекций вообще очень интересная штука. Позволяет ощутить сильную динамику. Всегда есть тема лекции и основная ее структура, но огромное значение имеет и элемент вариаций на тему. Например, я могу говорить о чем-то и вдруг осознать, что это напоминает мне о той или иной идее или вещи, и так и пойти дальше по касательной… При этом заданная структура всегда тянет назад, к отправной точке!

Что касается лекции, которую я буду читать в рамках проекта YOTA YES LECTURES: есть несколько предметов, о которых я собираюсь говорить. На самом деле это очень новые идеи даже и для меня самого, так что я до конца еще их для себя не сформулировал и, боюсь, не смогу сейчас рассказать подробнее.

Пару слов о вашем новом, только что вышедшим альбомом «Small Craft on a Milk Sea». В нем ведь тоже существенную роль играет импровизация…

Брайан Ино: Да, альбом «Small Craft on a Milk Sea» возник как совместный импровизационный сет с Йоном Хопкинсом и Лео Абрамсом. Эти два музыканта – прирожденные импровизаторы. Но многое было доделано позже, в студии. Хотя все равно мы стремились сохранить свежесть импровизации. И, надеюсь, нам это удалось.

Часто ли вы пользуетесь сейчас изобретенными вами картами «обходные стратегии»? Можно ли провести аналогию между ними и, например, китайской Книгой Перемен? Или тут действует совершенно иной принцип?

Брайан Ино: «Обходные стратегии» были способом систематизировать мои рабочие процессы и превратить их в свод правил. Я использую «Обходные стратегии» каждый день, но сейчас они стали частью моего мышления, я всегда ношу их в голове, и они настолько глубоко укоренены во мне, что я уже давно не рассматриваю их как карты.

Можно ли говорить в связи с «Обходными стратегиями» о том, что человек всегда подключен к какому-то безвременному источнику информации, который нужно только уметь использовать – добраться до него, вербализовать, дешифровать, истолковать? Eсть ли у вас, помимо карт, какие-то другие методы для контакта с этим источником?

Брайан Ино: Было бы справедливо сказать, что художники сталкиваются с такими проблемами и загвоздками, как подключение, вербализация, дешифрация и интерпретирование информации. Причем часто эти проблемы не связаны с каким-либо конкретным произведением искусства, но являются некими более фундаментальными частями процесса творения. И далеко не всегда очевидно, как быть в той или иной ситуации, и, я надеюсь, «Обходные стратегии» помогут решить эти проблемы…

* * * *

На этом Брайан Ино замолчал и на мои вопросы про магию, запахи и звуки и про музыку будущего отвечать не стал — видимо, строго последовав даосскому завету «знающий не говорит, говорящий не знает».

Но, чтобы закончить как-то этот материал, вот еще пару цитат из недавнего интервью Брайана Ино, которое он дал Guardian и в котором был несколько более словоохотлив:

«Годами я боролся с идеей, что рок и прочее популярное искусство всего лишь
выражает страсть и моду времени и ничего общего не имеет с мышлением, и что если вы делаете популярное искусство и еще при этом способны думать, то это как-то подозрительно…»

«Я думаю, что эра звукозаписывающей индустрии сейчас подходит к концу и взрывается, как мыльный пузырь. Я всегда знал, что рано или поздно это произойдет. Это как когда-то, до того, как пришел газ, главным топливом был китовый жир… И если вы торговали китовым жиром в то время, вы могли стать богатейшим человеком планеты. История не стоит на месте. Звукозапись сейчас это все равно что китовый жир. Что-то должно придти на смену».

В общем, стоит, мне кажется, если уж не сходить на лекцию Ино, то, по крайней мере, посмотреть ее в сети (как я понимаю, трансляция состоится 29 ноября) прочитать ее конспект на Переменах и непременно послушать новый альбом Брайана Ино «Small Craft on a Milk Sea». Это действительно очень сильная вещь. Есть на торрентах.

Фильм «Игла-ремикс», к которому разные части тел приложили, в частности, наши друзья Димамишенин и Заштопик (и в котором их можно даже наблюдать вроде бы как) — вышел, наконец, в прокат. И еще у фильма интересный новый сайт.

Также о фильме читайте (если еще не читали) в насыщенном разговоре Димы Мишенина и Рашида Нугманова.

1 августа 1942 года родился Джерри Гарсиа, американский музыкант, гитарист группы «Grateful Dead», основоположник психоделического рока на западном побережье США (Wikipedia).

Пятнадцать лет назад в полуночной студии ныне несуществующего радио мы не знали, что сказать в связи со смертью Джерри Гарсиа, какую песню пустить в августовский эфир, чтобы постороннему слушателю стало ясно, чем занимался покойник, «каким он парнем был».

А популярность его была такой же обманчивой как название группы Grateful Dead, сулящее эксцессы раннего хардрока в духе Black Sabbath. На самом деле две трети музыки «Благодарного мертвеца» составляет то, что у нас презрительно именуют «кантруха». Причем это не вылизанные до туалетного блеска песенки Eagles, а внешне небрежные, затянутые джемы-импровизации, за которые музыкантов порицала даже снисходительная к чужим слабостям Дженис Джоплин. (далее…)