НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ, ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ.

«Повесть временных лет» (где изложена концептуальная основа, воспроизведенная в последующих летописях), как известно, относит начало русской государственности ко второй половине девятого века, к деяниям Рюрика и Вещего Олега. То были, вне всякого сомнения, исторически значимые личности. Но даже их трудами не могла великая держава Рюриковичей воздвигнуться за считанные десятилетия из первобытного хаоса. На самом деле она создавалась путем объединения нескольких восточнославянских государств, сложившихся значительно ранее. Два из них были, к моменту объединения, уже достаточно крупными и развитыми, по меркам того времени.

Одно такое государство занимало обширные территории в северной части восточнославянской ойкумены и называлось, по всей видимости, Словенской землей (7). Оно было создано вождями ильменских славян и охватывало не только славянские, но и некоторые финские племена. Начальная история этого государства приоткрывается в сохранившихся отрывках Иоакимовской летописи, помещенных в капитальном труде Татищева (первоначальный текст данной летописи был написан в первой половине XI столетия – задолго до «Повести временных лет»). Центр государства ильменских славян находился на территории современного Новгорода; первоначально он назывался Славенск (8), потом обрел свое нынешнее наименование.

Еще одно государство включало территории нескольких славянских племен Среднего Поднепровья (полян, северян, древлян и др.). С момента своего возникновения это государство могло называться Русь, Русская земля. Его центром был Киев – древняя столица племени полян.

В «Повести временных лет» представлена легенда об основании Киева братьями Кием, Щеком и Хоривом. Затем следует немаловажное сообщение:

«И после этих братьев (Кия, Щека и Хорива) стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое…».

Таким образом, летопись зафиксировала память о существовании старинных институтов государственности (княжений) в различных восточнославянских землях.

Однако в последующих записях авторы ПВЛ об этих княжениях как будто забыли. В их представлении, к моменту появления Рюрика и его мифических братьев восточнославянский мир выглядел, как сплошная terra nulla в политическом отношении – голая почва, на которой братья-пришельцы стали строить свое государство.

Подобного рода противоречий, а также нестыковок с известными науке фактами в «Повести временных лет» немало. Однако не следует осуждать ее авторов.

Они жили в сложное для Руси время, и радели о благе Отечества. А потому постарались, прежде всего, наполнить свой исторический труд актуальным политическим содержанием.

Когда начиналась работа над «Повестью», Русское государство было раздроблено на феодальные уделы, которыми правили многочисленные князья (потомки Владимира Святого), лишь формально признававшие главенство великого князя киевского. Бесконечные княжеские междоусобицы терзали страну. Опасные враги – половцы – постоянно совершали набеги на Русь, опустошая целые области. А нередко и сами князья призывали степных хищников, чтобы использовать их боевую силу в борьбе с соперниками.

В девяностых годах XI века, когда работа над ПВЛ вступала в решающую стадию, наметилась тенденция консолидации государственно-ответственных сил Руси, во главе которых встал Владимир Всеволодович Мономах. Восстановление государственного единства Руси стало делом общерусским, общенародным. Каждый его участник совершал то, что было ему сподручно.

Владимир Мономах словом и делом убеждал (а то и принуждал) прочих князей порадеть за Русскую землю. Его доблестные воины – подобные Илье из Мурома, прославленному потом в былинах – проливали кровь в бесчисленных битвах за Отечество. Мудрые государственные мужи из разных земель восстанавливали здание общерусской державы, накладывая договорные скрепы на отношения между разрозненными ветвями княжеского рода. А смиренные иноки-летописцы из Киево-Печерской обители (важнейшего духовного центра Руси) подводили под здание державы Рюриковичей надежную идеологическую основу.

Написанная талантливо, ярко и убедительно, «Повесть временных лет» утвердила в массовом сознании русского общества (на многие века вперед) мнение, что Русское государство было создано Рюриком, а до него – ничего подобного государственному порядку не существовало. Из этого следовало, что княжеский род Рюриковичей, по праву наследования, был единственным законным держателем суверенной власти на Руси в целом, и во всех составлявших ее землях.

Достойны уважения мотивы, которыми руководствовались

преподобный Нестор и его коллеги. Но изложенную в «Повести временных лет» схему начального периода отечественной истории нельзя признать достоверной и полной (9).

В распоряжении авторов ПВЛ, по всей видимости, имелась масса разнообразных материалов, содержавших сведения о ранней истории восточнославянского этноса – и устные сказания (еще сохранявшиеся тогда в живой памяти общества), и документы из великокняжеского архива, и какие-то тексты летописаний, созданные ранее. Но это богатство использовалось весьма выборочно. То, что не подходило под заранее заданную концепцию, отбрасывалось. А что-то полностью переосмыслялось, переделывалось.

Чтобы поднять княжеский род Рюриковичей на высоту, недосягаемую для прочих именитых родов Руси, Рюрику (сыну одного из мелких князьков Словенской земли – так явствует из Иоакимовской летописи) примыслили (и «обосновали» документально!) знатное иностранное происхождение («от варяг»). Тем самым пресекались возможные попытки своевольных и амбициозных новгородских бояр найти себе общих предков с правящим княжеским семейством, и предъявить соответствующие политические претензии.

По тем же соображениям в тексте, созданном преподобным Нестором и его коллегами, не нашла отражение деятельность князей – потомков Кия.

Из всего соответствующего периода киевской истории в ПВЛ вошли лишь два обрывка древних сказаний, существенно откорректированные и искусственно соединенные в известном сюжете с отправкой славянами мечей в качестве дани хазарам.

«По прошествии времени, после смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди».

В данном фрагменте прослеживаются следы рассказа о каких-то конфликтах полян с их соседями. Летописцы этот рассказ бесцеремонно оборвали на том месте, где, по законам жанра исторического мифотворчества, должна была начинаться финальная часть, повествовавшая, надо полагать, о победе полян «в справедливой войне» и о переходе древлян и иных окрестных под власть Киева. Ведь если бы не было триумфального для киевских правителей исхода тех событий, о них и вспоминать бы не стали: мало ли кто кого «притеснял» в бесчисленных межплеменных войнах.

Далее следует:

«И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?». Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны, – саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Им суждено собирать дань и с нас и с иных земель».

Соответственно этому текстовому отрывку, летописцы признали весьма неординарную дань, посланную полянами хазарскому правителю, исполнением вассальных обязательств (хотя и с намеком на будущие неприятности для хазар). Однако совершенно абсурдной выглядит летописная норма данеообложения – по одному клинку с «дыма» (домохозяйства). Меч стоил весьма дорого (соизмеримо с полной стоимостью иного тогдашнего «дыма»). Да и не могло быть такого оружия в повседневном обиходе мужиков-пахарей (на плечи которых, в подобных случаях, возлагалась фискальная нагрузка).

Можно предположить, что в исходном источнике, которым в данном случае пользовались летописцы, значилось иное: по мечу не «с дыма», а от каждого из княжеских домов, обладавших властью в землях полян, северян, древлян и «иных окрестных», объединенных вокруг Киева.

Отправка такой «дани» была не чем иным, как вызовом на бой. Отвечая на такую дерзость, властители Хазарии должны были начать войну, дабы проучить своенравных вассалов и утвердить свой великодержавный авторитет. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
_________________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 2

7. Память о первоначальном раздельном существовании Словенской земли и Русской земли (и об их изначальных названиях) отразилась в древнейшем своде русских законов – «Правде роськой». Этот правовой документ был создан при Ярославе Мудром, в пору, когда он занимал должность удельного князя в Новгороде Великом под рукой своего отца, Владимира Святославича. Первая глава данного документа устанавливает равенство ответственности за убийство, совершенное без отягчающих обстоятельств, между коренными жителями Словенской земли – словенами и пришельцами из Поднепровской Руси – русинами; к последним относились различные категории служивых людей (гридни, мечники, ябетники) и купцы – все те, кто в известной мере находился под собственной юрисдикцией великого князя киевского, но после приезда в Новгород должен был подчиняться местным порядкам: «Если убитый будет русин (т.е. пришелец из Поднепровья) – или гридин, или купчина, или ябетник или мечник; если он изгой (лицо без привязки к системе территориально-родовых отношений – как бы без гражданства) или словенин (коренной житель Словенской земли), уплатить за него 40 гривен». Наименование Русь (Русская земля) тогда употреблялось в двух значениях. В узком смысле оно относилось к изначальной, Поднепровской Руси, в широком – ко всей территории восточнославянского государства Рюриковичей. Характерно, что этноним «русины» тогда и позднее применялся лишь по отношению к жителям «узкой» Руси. При этом все восточные славяне en corpore назывались объединительным термином – «русские люди». И в настоящее время русинами называются некоторые группы западных украинцев (а в недавнем прошлом так именовались предки всех нынешних украинцев). Название «русские люди» закрепилось, как известно, за жителями Великороссии (которые никогда не называли себя русинами). Стремясь избежать терминологической путаницы, связанной с двумя упомянутыми смыслами названия Русь, авторы первого русского законодательного кодекса назвали его «Правда роськая» (общероссийская!), а не «Правда русская». Таким вариантом названия отсекалась возможность толкования данного правового акта, как одностороннего – «русинского», навязанного пришельцами из Поднепровья сообществу словен (которыми были, в правовом отношении, все постоянные жители Словенской земли, вне зависимости от их этнической принадлежности).

9. Обстоятельства, обусловившие появление в тексте ПВЛ «варяжской» версии происхождения Рюриковичей и сделавшие данную версию «единственно верной» в официальном летописании, подробно изложены в блог-книге «Первые Рюриковичи», главы 25-29.

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ