НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ, ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ.

В «Житии Стефана Сурожкого» имеется сообщение о событиях, происходивших где-то в 790-792 гг., на подвластных хазарам землях Восточной Тавриды, в частности – в Суроже (нынешний Судак):

«По смерти же святого мало лет минуло, прииде рать великая русская из Новагорода. Князь Бравлин силен зело, плени от Корсуня и до Корча, с многою силой прииде к Сурожу, за 10 дней бишася зле между себе. И по 10 дней вниде Бравлин, силой изломав железная врата, и вниде в град…»

Этот бесхитростный рассказ неизменно ставил в тупик исследователей, придерживавшихся канонической летописной версии об основании Русского государства Рюриком в 862 году. Откуда только не выводили князя Бравлина – даже из Неаполя (Нового города) Скифского, города античного времени, к VIII веку уже стертого с географических карт.

Однако если не мудрствовать лукаво, не держаться за версию ПВЛ и принять вышеприведенный рассказ, как более или менее адекватное описание реального исторического события, все становится вполне понятным.

В имени Бравлин, попавшем в процитированный выше русский текст из греческого оригинала «Жития Стефана Сурожского», проглядывает слегка искаженная (видимо – еще при первоначальной записи) славянская первооснова Борил Воин – Боривой (10).

Именно так, по Иоакимовской летописи, звали одного из первых князей Словенской земли (центром которой был, как известно, Новгород). Летописный Боривой был отцом Гостомысла, умершего в 864 году, когда его внук Рюрик был уже зрелым мужем, способным принять княжение по наследству от деда. Элементарный расчет показывает, что отец долгожителя Гостомысла, князь Боривой в 790 году должен был находиться в расцвете сил. Логично предположить, что именно он тогда возглавил дальний поход новгородской рати.

Как следует из текста «Жития Стефана Сурожского», таврический рейд Бравлина-Боривоя начинался от Корсуня (Херсонеса), куда новгородцы прибыли, надо полагать, по морю, на ладьях-однодревках (применявшихся тогда и позднее в практике восточнославянского судоходства). Исходным пунктом этого похода могла быть (с наибольшей вероятностью) территория Среднего Поднепровья, уже известная в ту пору таврическим грекам под названием Русь (Рос). Именно поэтому рать Боривоя в «Житии» названа русской (в глазах греков ильменские славяне ничем не отличались от поднепровских славян – русинов).

Херсонес, находившийся под юрисдикцией Византийской империи, не был, очевидно, объектом нападения: Боривой сразу же после высадки повел свое войско по хазарским владениям.

Пройдя победоносным маршем до Корча (современная Керчь), новгородцы завершили боевую кампанию взятием Сурожа. И здесь начались чудеса (которые «Житие» объясняет воздействием местной святыни – мощей Св. Стефана, хранившихся в сурожском храме Святой Софии). Захвативший город варварский князь приказал прекратить грабежи, принял крещение, отпустил пленных, вывел свою рать из города и вернул какую-то часть добычи, захваченной ранее.

В таких действиях (необычных для варвара-язычника, каким был Бравлин-Боривой) проглядывает вполне определенная политическая логика: новгородский князь пришел в Тавриду не за добычей, а для решения неких стратегических задач, и ради этого старался закрепиться на временно завоеванной территории, помирившись с местными жителями.

Деятельность Боривоя в Тавриде органично встраиваются в канву событий, которые должны были происходить после отказа поднепровских славян повиноваться воле хазар. Ожидая нашествия войск каганата, киевские князья, надо полагать, обратились за помощью к единоплеменникам из Словенской земли. Соответственно этому, воинство Боривоя прибыло на берега Днепра в порядке оказания союзнической помощи, по договоренности между двумя братскими славянскими государствами.

Когда нападение хазарских войск было отражено, вожди объединенных славянских сил задались вопросом: что делать дальше? И, видимо, решили, что не следует сидеть и ждать новых хазарских набегов. Надо атаковать противника, пока он не пришел в себя от первого поражения, чтобы окончательно отбить у хазар охоту искать дани в Поднепровской Руси.

Но как это сделать? Напасть на Хазарию в лоб – прямиком через степи – было невозможно. Для такого похода требовалось много конницы. А у восточных славян той эпохи войско было почти полностью пешим.

Славянские вожди решили ударить там, где хазары не ждали: с моря, по территории Восточной Тавриды, с ее богатыми городами, обеспечивавшими немалую часть доходов каганата. Воины из Словенской земли обладали необходимым опытом дальних походов по водным маршрутам (они и в Поднепровье могли прибыть на судах, по рекам и волокам, соединявшим бассейны Волхова и Днепра). Им и поручили осуществить операцию «принуждения к миру».

На переходе от устьев Днепра до берегов Тавриды славянские ладьи-однодревки (предназначенные, главным образом, для речных походов) были беззащитны при столкновении с любым противником, располагавшим настоящими морскими кораблями. Таких кораблей у хазар не было, но они имелись у греков. Между тем, судовая рать Боривоя, на пути к хазарским владениям, должна была пройти мимо греческого Херсонеса.

Византийская империя и Хазарский каганат поддерживали союзнические отношения, имея общего врага – могущественный Арабский халифат. Но господство хазар над христианской, грекоязычной Восточной Тавридой всегда тяготило боголюбивых владык Константинополя, претендовавших на главенство в христианском мире. Избегая прямых столкновений с хазарскими союзниками, византийцы не отказывались от возникавших порой возможностей чужими руками ослабить позиции каганата в Тавриде.

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что поход Бравлина-Боривоя был предпринят по соглашению с греками и – вполне вероятно – при определенной поддержке со стороны властей Херсонеса, подчиненных правительству Константинополя.

Пользуясь этой поддержкой, славянские пришельцы захватили приморские таврические владения каганата и пробыли там, по всей видимости, несколько месяцев (как минимум), а может быть, и год-два.

В хазарской столице Итиле в это время происходили немаловажные события. В 791 году умер великий каган. Он был лишь номинальным главой государства, но с его уходом из жизни произошли существенные перемены в расстановке со внутри правящей верхушки. Ибо преемник покойного (вероятно – его сын) каган Обадия заявил претензии на реальную власть. Эти претензии шли вразрез с интересами мощных феодальных группировок, привыкших самовластно распоряжаться судьбами каганата и самого кагана.

При наличии острого конфликта интересов внутри правящей верхушки, ни кагану Обадии, ни его противникам не было резона снаряжать боевые походы на Поднепровскую Русь или в Тавриду. Боевую силу надлежало держать под рукой, на случай внутренних разборок.

Войну со славянами, неудачно начатую, следовало прекратить. Но хазары не могли просто так – в одностороннем порядке – отказаться от продолжения боевых действий, поскольку рать Боривоя хозяйничала в Тавриде. Незваных пришельцев надо было изгнать силой оружия или методами дипломатии.

Хазарские правители, судя по всему, избрали второе (11).

Мирное соглашение (заключенное, вероятно, при участии церковных иерархов Тавриды) предусматривало, по всей видимости, уход войска Боривоя с занятой им хазарской территории, в обмен на обещание хазар не нападать на Русь и не требовать дани от киевского князя. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

__________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 3

10. Русская версия «Жития Стефана Сурожского» – более или менее адекватный пересказ греческого оригинала, при создании которого должны были использоваться не только устные предания, но и какие-то записи, зафиксировавшие факт крещения варварского князя. В таких записях Бравлин-Бортвой должен был называться архонтом (так обычно именовали славянских вождей в Византии), с указанием этнической принадлежности князя и/или его войска (которое греки определили, как «русское» – ибо уже знали народ «рос») и места, откуда окрещенный архонт прибыл – Новгород. Но существовал ли Новгород под ныне известным именем в конце VIII века? Согласно Иоакимовской летописи политическим центром Словенской земли в ту пору был Славенск, расположенный на правом берегу Волхова. Вероятнее всего, на первых порах это был сравнительно небольшой по размерам укрепленный поселок. Второе название Славенска (упоминаемое в летописном тексте) – Великий город – было ему присвоено лишь в силу его политической значимости: там была резиденция верховных правителей государства, титуловавшихся великими князьями. Другие князья, именовавшиеся подручными – главы местных территориально-родовых корпораций – сидели в городках, покрывавших территорию, населенную ильменскими славянами, кривичами и прочими племенами, связанными в политический союз с центром в Великом Славенске. По видимому, один из таких городков – Новый град (новый по отношению к Славенску) – в конце VIII века уже существовал на левом берегу Волхова, на территории современного Детинца. Это последнее название можно интерпретировать, как место размещения «детей» – младшей дружины. «Старшие» (мужи нарочитые), надо полагать, в ту пору обитали в Славенске, составляя окружение великого князя. Позднее резиденция правителей была перенесена из Великого города в Новый – в связи с какими-то чрезвычайными обстоятельствами военного или иного характера. А еще позднее, уже после перемещения великокняжеского рода в Киев, городки Великий и Новый (а также соседние поселения Неревск и Людин) слились в один большой город, получивший название Великий Новгород. Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что князь Боривой-Бравлин сначала управлял Новым городом, как подручник великого князя. В этом качестве он и отправился к берегам Тавриды. На последующем этапе своей карьеры доблестный воитель стал верховным правителем государства.

11. Память о каком-то мирном соглашении, завершившем славяно-хазарскую войну, сохранилась в былине «Илья Муромец и Калин царь», конец которой необычен (для произведений подобного рода) и «нелогичен»: побежденного Ильей царя Калина не предают смерти за его злодеяния, но заключают с ним мир.

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ