НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ, ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ.

По версии, отображенной в былине «Илья Муромец и Калин царь», неудачливый покоритель Руси не погиб в бою. Но даже если Калину после поражения удалось благополучно выбраться из Поднепровья, дальнейшая его судьба наверняка была плачевной. При возвращении в Итиль его ожидала скорая гибель, если не физическая, то политическая – иного не могло произойти с полководцем-неудачником в ту суровую эпоху, в такой суровой стране, какой была тогдашняя Хазария.

Битва у Калинова моста потрясла хазар в конце VIII века примерно так же, как их предков – позорная капитуляция кагана Вирхора перед Мерваном. И внутриполитические следствия этих двух событий оказались схожими (или, если угодно, зеркально симметричными). В обоих случаях система управления каганатом претерпела существенные изменения.

Поражение в войне с арабами лишило реальной власти дом иль каганов – потомков Ашина. Поражение Калина в войне с Русью вернуло власть в Хазарии ее номинальным государям.

Когда лидер феодальной верхушки, дискредитированный поражением, сошел с политической арены, достойный преемник его дела не мог сразу выдвинуться. В какой-то момент единственным легитимным властителем государства оказался иль каган Обадия, только что сменивший на престоле своего отца, ушедшего из жизни.

Прежде всего, «он поправил царство» (так говорится в известном письме хазарского царя Иосифа, адресованном ребе Хасдаю из Кордовы).

На деле это означало приведение отношений в правящей верхушке в соответствие с формальным иерархическим порядком, согласно которому главой государства был великий каган. Должность шад юбиги сохранилась, но оказалась под контролем кагана: ее занял ставленник Обадии, вероятно – один из его близких родственников. В результате, вся вертикаль власти, сверху донизу, теперь была подчинена, де-юре и де-факто, главе каганата.

Были урегулированы и неотложные внешнеполитические проблемы. Мир с Поднепровской Русью вернул под власть кагана приморские города Восточной Тавриды. Византийцам (видимо, помогавшим в решении этого вопроса) сделали немаловажную уступку в сфере религиозных отношений: константинопольскому патриарху было дозволено учредить особую митрополию, в составе нескольких епископств, объединившую под единым руководством все православно-христианские общины Хазарии.

К Арабскому халифату, где властвовал тогда знаменитый Харун Ар-Рашид (герой широко известного сборника сказок «Тысяча и одна ночь») правительство кагана Обадии на первых порах относилось враждебно. В 799 году, воспользовавшись удобным случаем, хазары вторглись в Закавказье, произвели там большие опустошения, захватили и увели в свою страну множество пленных (в их числе – грузинского князя Джуаншара, брата правителя Картли и его сестру Шушану).

Можно сказать, что в первое десятилетие правления Обадии хазарская внешняя политика в какой-то мере вернулась к стратегии, практиковавшейся великими каганами на рубеже VII-VIII вв., а после них – Астарханом. Эта политика была сравнительно успешной, и выглядела весьма эффектно в глазах хазарского общества (особенно – после удачного похода на Закавказье). Авторитет иль кагана, взявшего управление государством в свои руки, возвысился так, что он смог приступить к исполнению своего заветного замысла – к введению в Хазарии новой государственной религии, иудаизма (22).

Религиозная реформа Обадии имела очевидную политическую подоплеку: она должна был дать идеологическое обоснование самодержавной власти хазарского монарха – такой, какую имели библейские цари Израиля. Вполне убедительно и заявленное С.А.Плетневой предположение, что Обадия, отказываясь от стародедовского язычества, желал распрощаться с системой обременительных ритуалов и сакральных запретов, опутавших кагана и стеснявших его деятельность.

Не следует, однако, упускать из виду, что каган-реформатор был рожден и воспитан семейством, уже принявшим иудаизм. Приобщение народа хазарского к истинной вере Обадия должен был считать своим религиозным долгом. Успешное исполнение этой задачи должно было поставить хазар – наравне с потомственными иудеями – под особое покровительство Всевышнего, обеспечить, тем самым, благополучие Хазарского каганата.

Как сообщается в упомянутом письме царя Иосифа, дед будущего реформатора, по имени Булан познал свет иудейской веры благодаря откровению, ниспосланному свыше, через ангела. Произошло это (по авторитетному мнению М.И.Артамонова) где-то на Кавказе. По всей видимости, Булан был удельным правителем небольшой области (предположительно, на территории современного Дагестана). Скорее всего, он принадлежал к одной из боковых ветвей дома иль каганов Хазарии.

Страна, которой Булан управлял в качестве вассала итильских властителей, находилась на стыке сфер духовного влияния христианства и ислама. К тому же, в ней, под властью веротерпимых хазар, сравнительно комфортно обосновалась община иудеев. Идея единобожия, в разных ее формах, постепенно завоевывала местную среду, ослабляя влияние старинных языческих культов. В конечном итоге в единого Бога уверовал и правитель данной области.

Судя по всему, Булан некоторое время колебался, выбирая наиболее подходящее для себя монотеистическое вероисповедание. Можно предположить, что ислам и христианство он отверг по соображениям политическим. Если бы Булан примкнул к одной из указанных религий, у него возникли бы серьезные осложнения во взаимоотношениях с Итилем. Верховный правитель Хазарии мог заподозрить своего кавказского вассала в намерении отложиться со своим удельным владением от каганата и перейти под патронаж арабов или византийцев.

А обращение в иудейство (последователи которого не пользовались каким-либо иностранным покровительством) не могло рассматриваться, как проявление нелояльности по отношению к центральной власти каганата. На всякий случай Булан, как это следует из письма Иосифа, согласовал вопрос о смене веры с неким «князем, имевшим большое влияние» (т. е., надо полагать, с лицом, занимавшим на тот момент должность шад юбиги).

Когда и каким образом потомки Булана стали иль каганами?

Это могло произойти в период правления Астархана, который, по предположению М.И.Артамонова, был выходцем из среды северокавказских аланов (асов). Он проявлял большую заинтересованность в делах Кавказа и, наверняка, хорошо знал тамошнюю элиту.

Могущественному диктатору, возобновившему политику конфронтации с Арабским халифатом, мог, в определенный момент, понадобиться подходящий – управляемый – кандидат на должность номинального главы государства. И этот кандидат не должен был принадлежать к семейству кагана Багатура (скомпрометированного браком царевны Хатун с арабским вельможей).

Подходящий кандидат нашелся на Кавказе, в провинциальном семействе, имевшем необходимую родословную. То был один из сыновей Булана, отец Обадии.

Перебравшись в Итиль, он официально должен был исполнять все ритуалы традиционной хазарской религии. Но это не мешало иль кагану в семейном кругу придерживаться установлений иудейской веры, окружать себя земляками, принявшими иудаизм, и оказывать поддержку иудеям, поселявшимся в Хазарии. Так в Итиле постепенно сложилась влиятельная группировка, на которую мог затем опереться Обадия, заставляя подданных принять новую веру.

Признание иудаизма государственной религией весьма неоднозначно сказалось на последующей судьбе Хазарского каганата.

Приобщение к интеллектуальному наследию еврейского народа способствовало культурному развитию хазарского общества. Миграция в каганат множества иудеев – выходцев из мусульманских и христианских стран – стимулировало развитие торговой деятельности, а затем и всей экономики.

Но немедленным политическим следствием религиозных нововведений Обадии стал острый конфликт, охвативший сначала столицу, затем периферийные области каганата и переросший в ожесточенную гражданскую войну.

Одной из первых жертв этого конфликта, вероятно, стал влиятельный военачальник, возглавлявший поход на Закавказье в 799 году, и вскоре после этого похода казненный по приказу кагана. Грузинские источники называют его Блучан, армянские Булджян. Но, как представляется, это не имя собственное, а слегка искаженное наименование должности, которое в оригинале звучало: булгар тэйджин (тэйдзин, тегин), что означало – булгарский князь (так назывались хазарские наместники, управлявшие западной частью Северного Кавказа и Прикубаньм – старинной территорией Великой Булгарии).

Судя по данному эпизоду, Обадия-реформатор расправлялся с теми, кого считал своими противниками, не взирая на чины и заслуги.

Когда движение сопротивления навязываемой религии охватило обширные территории каганата с многочисленным населением, ревностные приверженцы иудаизма бросили на подавление мятежников наемные войска, сформированные из кочевников – гузов, печенегов и пр. Многие поселения были стерты с лица земли, целые области обезлюдели; уникальной земледельческой культуре северных областей Хазарии был нанесен невосполнимый ущерб.

Религия Авраама восторжествовала в Хазарии после долгих лет жестокого междоусобья, примерно к 820 году. Обадия не дожил до полной победы своего дела, так же, как и прямые наследники кагана-реформатора – сын Езекия и внук Манассия. Вероятно, кто-то из них умер насильственной смертью – а, может быть, такая участь постигла всех трех. После них царствовал Ханукка, брат Обадии (вероятно, младший).

До воцарения Ханукка, предположительно, занимал пост шад юбиги. Унаследовав власть, он не стал перемещаться на место великого кагана, передав эту почетную должность (но без реальных властных полномочий) кому-то из уважаемых членов своего рода. А сам фактический правитель Хазарии стал титуловаться более скромно: каган юбиги. Это было для него удобно, и соответствовало правилам исконного тюркского легитимизма, так как носитель данного титула происходил из рода каганов Ашина. Превратившись, таким образом, из «правителя» (юбиги) в «государя-правителя», Ханукка сделал свою власть наследственной.

В семитоязычной среде его стали именовать – малек (царь), и данный титул также стал передаваться по линии прямого наследования.

Ханукка и его потомки (вплоть до царя Иосифа включительно) обладали реальной властью. А находившиеся рядом с ними (и под их контролем) иль каганы обеспечивали соблюдение церемоний, освященных древними традициями тюркского социума, и создавали необходимый имидж властителей Итиля в глазах разноплеменного степного сообщества, остававшегося верным прадедовскому тюркскому язычеству, но исправно выставлявшего воинские контингенты на службу царям-иудеям. Великий каган – символ государственного суверенитета Хазарии – мог выступать в роли номинального главы государства и во взаимоотношениях с некоторыми иностранными партнерами, например, с императорами Византии, весьма щепетильно относившимися к церемониальным тонкостям. Так, например, просьба о технической помощи в создании крепости Саркел была направлена императору Феофилу в начале тридцатых годов IX века от имени обоих верховных властителей Хазарского каганата.

Установившийся таким образом своеобразный режим двоевластия оказался достаточно устойчивым – надо полагать, благодаря тому, что иль каган и каган юбиги принадлежали к одному монаршему дому, в котором прочно удерживались традиции родовой солидарности, дополнительно укрепившиеся в период длительной гражданской войны (23).

Эта война, помимо прочего, привела к существенным переменам в этническом составе хазарского социума, в котором ослабла коренная хазарско-булгарская составляющая, и появилась масса представителей иных тюркоязычных этногрупп – хорезмийцев, гузов, печенегов и пр. Особенности говора этих «новых хазар» должны были отразиться в том наречии тюркского языка, который использовался в каганате. Вероятно, именно так произошла, на бытовом уровне, замена старинного слова «юбиги» его упрощенно-сокращенной формой «бек».

Употребление сложных титулов «иль каган» и «каган юбиги» было не слишком удобно в повседневной речи. А потому их предельно упростили: одного из членов монаршего тандема стали называть просто «каган», другого – «бек». И эти титулы хазарских правителей были зафиксированы в текстах арабских писателей, использовавших сообщения своих соплеменников, бывавших в Хазарии и познававших тамошние порядки в живом общении с туземцами.

Упомянутое выше обращение кагана и бека к императору Феофилу (за которым последовала отправка в Хазарию спафарокандидата Петроны Каматира с группой византийских инженеров) ознаменовало немаловажные перемены в состоянии Хазарского каганата: отрегулировав внутренние дела, правительство Итиля обратило внимание к делам внешней политики. И постаралось, не без успеха, возобновить партнерские отношения с былым стратегическим союзником.

Однако это партнерство, на сей раз, не помешало хазарским властителям поддерживать мирные отношения с арабами. Упомянутый выше поход на страны Закавказья, совершенный в 799 году хазарами под предводительством Блучана (булгар тэйджина), стал последним значительным эпизодом в хронике арабо-хазарских войн.

Между тем, арабская держава теряла былое могущество.

Багдадские наместники окраинных стран халифата постепенно превращались в наследственных государей. В царствование блистательного сумасброда Харуна Ар-Рашида (современника Обадии) наметился разлад между арабами и обращенными в ислам персами. Преемнику Харуна, продвинутому интеллектуалу Аль-Мамуну не удалось предотвратить появление первой династии самостоятельных персидских владетелей (с 821 г.); спустя считанные десятилетия вся ираноязычная часть халифата отсоединилась от Багдада.

Христианская Армения, начиная с середины IX века, не прекращала попыток освобождения от ига магометан, и в 885 году халифу пришлось признать Ашота I Багратуни царем возрожденного в муках Армянского государства.

Хазары не сделали ни одной попытки усилиться за счет ослабевшего халифата, даже когда смута в каганате утихла. Ибо с принятием иудейства изменился уклад жизни хазарской верхушки, в которой немаловажное место заняли кровные потомки Авраама – выходцы из стран рассеяния, обладавшие большими навыками в коммерции.

Хазария превратилась в крупный центр международного торгового транзита, через который проходили товарные потоки с севера на юг и с юга на север, с запада на восток и с востока на запад. Богатея от пошлин с торговых караванов, хазарские правители старались поддерживать мирные отношения с соседями, в частности – с арабами. Торговать с халифатом было проще и выгоднее, чем ходить в рискованные военные походы на страны Закавказья.

Доходы от торговли позволили владыкам Итиля содержать постоянное наемное войско, набиравшееся из чужеземцев – главным образом, хорезмийцев. Это войско стало опорой власти иудейских царей. А в случае необходимости, они, как и встарь, призывали под свои знамена воинственные орды степняков – гузов, печенегов и др.

В IX веке Хазария обладала достаточным могуществом, чтобы удерживать под контролем обширные территории, на которых обитали многие народы и племена, не входившие в состав хазарской этнокультурной общности. При этом далеко не все из них стремились освободиться из-под власти иудейских царей, проводивших по отношению к вассалам весьма гибкую, избирательную политику (по всей видимости, они извлекли должные уроки из неудачной войны с Поднепровской Русью).

В частности, волжские булгары (принявшие к тому времени ислам и, таким образом, идеологически обособившиеся от хазар-иудеев) признавали главенство каганата по традиции, подкреплявшейся заинтересованностью правителей Булгара в стабильном функционировании волжского торгового пути, на котором господствовал Итиль.

По сходным причинам, как представляется, оставались в сфере хазарского влияния славяне-вятичи, уже имевшие тогда крепкую политическую структуру – настоящее государство (арабские авторы называли его Вантит), во главе с вождем, носившим титул «князь князей» (раис ар-руаса в арабских источниках).

Утратив господство над славянским Поднепровьем, хазары вряд ли могли бы удержать силой оружия власть над весьма отдаленной от каганата землей, защищенной от вторжений лесными дебрями и речными преградами, населенной своенравным, сплоченным народом, не привыкшим подчиняться чужой воле. Однако вятичи, подобно булгарам, зависели от волжского торгового маршрута (на который выходили по Оке) и нуждались в допуске на хазарские торговые площадки. Кроме того, правителям страны Вантит, начиная с определенного момента, требовалась внешняя поддержка – пусть даже чужеплеменная – чтобы отстаивать свою независимость от соплеменников из Поднепровской Руси, стремившихся подобрать под себя все восточнославянские земли. Ради такой поддержки и торговли вятичи вплоть до 964 года признавали себя вассалами каганата и даже отправляли в Итиль какую-то дань (видимо, не слишком обременительную для их страны).

Платили дань хазарам и некоторые другие славянские сообщества, включая северян – ту часть их племени, которая оставалась на своих коренных землях, у Северского Донца и Дона.

Основная же часть северян, переместившаяся на земли, прилегавшие к бассейнам Днепра и Десны, прочно связала свою судьбу с Русским государством.

Хазарские торговые города процветали, но многие земледельческие поселения каганата, подвергшиеся разгрому в годы междоусобиц, затем так и не оправились. Разредившееся оседлое население степной Хазарии не могло эффективно противостоять напору кочевников с востока. Воинственные орды из Заволжья, Зауралья нередко приходили служить правителям Итиля; еще чаще они врывались на хазарскую территорию для грабежа.

Не имя возможности остановить наплыв пришельцев, правители Итиля старались привязать их к каганату узами вассально-союзнических отношений. Вождям кочевых племен предоставляли право служить за плату – воевать с врагами хазар; а порой их сталкивали между собой, избивая одну орду силами другой.

Но на смену истребленным хищникам неизменно приходили новые, сильные и агрессивные. Процесс шел в одном направлении: кочевник одолевал, уничтожал, изгонял земледельца, и степные пространства, частично окультуренные в VIII веке, вновь обретали обличье Дикого поля. Так исподволь готовилась окончательная гибель каганата, сокрушенного в X веке не только мечами дружинников Святослава, но и копытами степной конницы, вытоптавшими очаги хазарской государственности там, куда не вступала нога русского воина. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
__________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 8

22. В данной главе фрагментарно используются результаты аналитических исследований СА.Пленевой (из ее книги «Хазары») и М.И.Артамонова (из «Истории хазар»). Противоречия во взглядах этих авторитетных авторов, касающиеся характера взаимоотношений в хазарской верхушке и происхождения династии иудейских царей Хазарии, устраняются при правильном понимании тех принципов государственного легитимизма, которые существовали у древних тюркских народов, в том числе – и у хазар.

23. Хазарское двоевластие в конечном итоге выродилось в самодержавие царя (бека – кагана юбиги). Но произошло это лишь в последний период хазарской истории, в первой половине X века (к этому времени относятся известные документы из т.н. еврейско-хазарской переписки).

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ