НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ

Своеобразное двуначалие Дира и Аскольда над войском, отправленным из Словенской земли на берега Днепра, можно признать первым известным проявлением политической традиции, просуществовавшей затем в практике государственного строительства Руси более двух веков.

Княжичу, впервые отправлявшемуся править назначенным ему уделом, давали в помощь надежного воеводу, понимавшему толк в делах военных и административных. И очень часто такого воеводу находили среди варягов – этнических скандинавов, служивших русским суверенам. Последний эпизод подобного рода случился при Мономахе (в начале XII в), когда юный князь Юрий (будущий Долгорукий) отправился править Суздальской землей в сопровождении опытного варяга Георгия Симонича, сына норвежского принца Симона, переселившегося на Русь при Ярославе Мудром.

Причина возникновения такой практики понятна: пришелец из Скандинавии не имел прочных корневых связей в местной среде, а потому честно служил князю, который его нанял, не оглядываясь на интересы какой-либо частной родовой корпорации (из которых строился восточнославянский социум).

К этому следует добавить, что среди скандинавов, приходивших в восточнославянские земли, находилось немало лиц, обладавших разнообразными талантами и опытом, полезным для военной и государствнной службы. Это был неплохой источник квалифицированных кадров, востребованных в славянских княжествах, переживавших период становления и динамичного развития.

На Руси с давних пор были известны конкретные наименования северных народов: свеи, урмане, готы. Но сложилась практика называть всех скандинавов варягами (хотя подобного общего этнонаименования в скандинавской среде не было). По мнению авторитетных зарубежных исследователей, собирательный термин «варяг» восходит к древнескандинавскому слову «vaeringjar», означавшему людей, обязавшихся клятвой хранить верность, нести ответственность за порученные им дела или материальные ценности (varar – давать клятву, обещание; vara –товары). Видимо, в данном этносоциальном термине сохранилась память о начальном периоде славяно-скандинавских контактов, когда самыми заметными для славян представителями скандинавского этноса были наемные служащие гостей торговых (11.1).

Крупные скандинавские негоцианты, с дружинами своих наемных служащих (vaеringiar) стали появляться в землях восточных славян в процессе освоения великих речных путей – днепровского, волжского.

Волжский маршрут, в частности, стал известен в древнегерманской среде еще в первые века н.э. (11.2). С той поры он привлекал внимание деловых людей и авантюристов разного толка.

Пути на юг и юго-восток – по большим и малым рекам, по соединявшим речные системы волокам – начинались от берегов Финского залива и Ладожского озера. Скандинавы туда регулярно плавали по водам Балтики, начиная, как минимум, с первых десятилетий VIII века, когда в их обиходе появились мореходные суда, пригодные для дальних плаваний.

Примерно с середины VIII в. появляются скандинавские поселения на территориях Приладожья и Прионежья – там, куда уже доходило движение славян с юга и юго-запада. Именно скандинавские поселенцы, судя по данным археологии, основали Ладогу – которую они назвали Альдейгьюборг (11.3).

Скандинавов влекли в глубину территориального массива Северо-Восточной Европы, прежде всего, поиски удобного выхода к богатым странам Причерноморья и Прикаспия.

Это была актуальная задача того времени.

Средиземноморские коммуникации, связывавшие Западную и Северо-Западную Европу с Византией, странами Ближнего Востока, находились под контролем арабов, завладевших Северной Африкой и Испанией, а также рядом крупных средиземноморских островов. Дунайский речной маршрут блокировался Аварским каганатом, а позднее – болгарами и мадьярами. Сухопутные дороги между Франкской державой и Балканами были неудобны.

Между тем, западноевропейская знать стремилась получать высококачественные товары из стран Востока. В обмен европейская экономика могла предложить не слишком изысканные, но добротные ремесленные изделия. Их охотно принимали в землях восточных славян, в обмен на меха, мед, воск, рабов и иные местные товары, которые, в свою очередь, можно было выгодно реализовать на рынках Арабского халифата и Византии, получая в ответ византийское золото, серебряные деньги арабской чеканки (весьма популярные в ту эпоху), а также шелк, ювелирные изделия и т.п.

Восточное серебро, византийские и восточные предметы роскоши частично оседали в славянских землях, а частично шли транзитом в Западную Европу. Согласно оценкам известного историка Вернадского, масштабы этой торговли были впечатляющими: по одному только днепровскому маршруту проходила товарная масса, достигавшая 10 тысяч тонн за одну навигацию. Это в несколько раз превышало оборот товаров на самом популярном в тогдашней Европе маршруте, соединявшем Германию и Италию через Сент-Готардский перевал (11.4). Немалым был товарооборот и на восточном (волжском) торговом пути, связывавшим Балтику с Прикаспием.

Скандинавским купцам, осуществлявшим транспортные операции через Восточноевропейскую равнину, требовались гарантии безопасного прохода по славянским территориям – по мелким рекам и волокам, где невозможно было бы каждый раз прокладывать путь караванам вооруженной силой. Следовательно, организаторы торгового транзита должны были тесно сотрудничать с правителями славянских земель. Последние, в свою очередь, нуждались в услугах иноземных купцов для реализации натуральных продуктов, собиравшихся в качестве дани.

Адаптируясь в славянской среде, эти деловые люди нередко добивались успеха в качестве торговых и дипломатических агентов местных князей

В «Бертинских анналах» упоминаются шведы, исполнявшие обязанность послов кагана Руси при дворе императора Византии Феофила.

Их карьеру вполне можно представить – в общих чертах – даже по имеющимся скудным данным. Из своего скандинавского отечества они, в поисках удачи, перебрались в Альдейгьюборг (Ладогу) – уже хорошо развитый тогда центр международной торговли. Занимались, надо полагать, коммерческими делами на знаменитом торговом пути «из варяг в греки». В какой-то момент нанялись служить киевскому князю – кагану Поднепровской Руси. Почему им доверили ответственную дипломатическую миссию? Все просто: они, надо полагать, уже бывали ранее в Константинополе (по частным торговым делам), знали язык и обычаи греков. Порученное им посольское дело они исполняли вполне ответственно и успешно – греческие власти признали их дипломатический статус, согласились на переговоры соответствующего уровня. Но, внезапно, послы кагана Руси узнали о крушении Русского каганата под натиском мадьяр. И решили, что в Киев им возвращаться незачем. В конечном итоге, они двинулись в родную Швецию, самым удобным путем – через Восточное Франкское государство.

Познакомившись в достаточной мере с восточнославянскими княжествами, и оценив тамошние возможности для трудоустройства в различных сферах государственной деятельности, предприимчивые скандинавы стали в массовом порядке поступать на службу к славянским государям.

Восточнославянское общество неплохо относилось к скандинавским выходцам. Те из них, кто укоренялся в местной среде, нередко достигали высокого положения – становились военачальниками, администраторами. Талантливый варяг мог даже стать фактическим правителем государства – как, например, Аскольд. И это, надо полагать, не воспринималось, как «засилье иноземцев» – подобных оценок нет ни в летописях, ни в иных документах соответствующего времени.

Мономах мог без опасений передать своего сына-отрока Юрия и выделенное ему Ростово-Суздальское княжество на попечение варягу Георгию Симоничу. Схема такого попечительства была отлажена веками и действовала без сбоев. Когда Юрий возмужал и набрался опытом, он – как и замышлялось – стал княжить самостоятельно. Георгий Симонич тактично отошел на второй план; его потомки вошли в состав высшего боярства Суздальской земли, не претендуя на большее.

В IX веке, когда государственный порядок у восточных славян еще не вполне отвердел, диархия легитимного князя и амбициозного воеводы-варяга могла быть источником политических трений. Такие трения – судя по некоторым косвенным данным – возникаои между Диром и Аскольдом. Тем не менее, их правящий тандем просуществовал почти три десятилетия – вплоть до захвата Киева Вещим Олегом. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
_____________________________________________________

Примечания

11.4. Вернадский Г.В. Киевская Русь. Пер. с англ. Е.П.Бернштейна, Б.Л.Губмана, О.В.Строгановой. Под ред. Николаева Б.А. – Тверь: Леан, Москва: Аграф, 1996. — С. 37-39.

No related posts.

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ