НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ

Во второй половине VIII и на протяжении большей части IX века два главных территоррально-племенных объединения восточных славян – Словенская земля на севере и Поднепровская Русь на юге Восточноевропейской равнины – развивались раздельно. За этот период в них сложились устойчивые институты государственной власти, строившиеся вокруг сувереннных княжеских родов.

Сформировалась также политическая мифология, доказывавшая легитимность власти указанных родов. Центральными фигурами той мифологии стали полубожественные родоначальники – основатели княжений. Мифотворцы придумали им подходящие имена, связанные с названиями соответствующих племен и территорий.

В силу неких обстоятельств (о которых – ниже) предки новгородцев, пришедшие из Центральной Европы на берега Ильменя и Волхова, назвались не каким-то частным племенным наименованием, но именем общеславянским, превратив его в имя конкретно-государственное. На это обратили внимание еще авторы ПВЛ (4.1).

О происхождении и первоначальном значении этнонима «славянин» (мн. ч. «славяне») написано очень много. Не вдаваясь в анализ соответствующих версий, отметим одно обстоятельство: славяне стали так называться в начальный период своей экспансии, распространяясь по обширным территориям Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы (начиная с VI века).

Взаимосвязь этнонима «славяне» с термином «слово» вполне очевидна. Следует, однако, помнить, что в языке наших далеких предков данный термин означал – в главном смысле – не элементарную единицу речи (как сейчас), а целостное выступление, устное или даже письменное (например, «Слово о законе и благодати», «Слово о полку Игореве»). Следовательно, термин «славянин» должен был в старину содержать значение, определяющее взможность выступать перед соплеменниками с речью – «словом». Славянином, надо полагать, назывался полноправный член некоего сообщества, имевший – среди прочего – право голоса на вечевом собрании.

Социально-статусное определение, выделявшее членов славянских общин в местах их совместного обитания с иноплемениками, постепенно превратилось в этноним, и в этом качестве распространилось по всему славянскому сообществу.

Примерно так же – из социального понятия – возникло еще одно славянское самоназвание, принятое некоторыми племенами западных и южных славян: сербы (сарбы, сорбы). Оно образовалось из термина «со-робы», т.е. «совместно работающие», члены трудовой общины.

К VIII веку этнонаименование «славяне» уже стало привычным самоназванием всего славянства, которое в ту пору было охвачено процессами формирования раннегосударственных структур и соответствующих политических мифов.

При этом в мифологии целого ряда племен, вполне осознававших свое родство, возник величественный образ общеславянского предка, которому присвоили имя Словен (так он назывался ильменскими славянами; у каких-то иных племен его имя могло немного отличатьс по фонетической окраске, сохраняя общую корневую основу). Этот мифический предок (согласно предположениям, изложенным в предыдущей главе) должен был считаться земнородным сыном Дажьбога, небесного властителя, старшего из сыновей Сварога, творца Вселенной (4.2).

Указанный полубожественный персонаж обнаруживается как на востоке, так и на западе славянского мира. Под именем Слав он упомянут в «Великой польской хронике», написанной на латыни в XIII веке: «У славян существует большое разнообразие в языках, и в то же время они понимают друг друга, хотя в некоторых словах и в их произношении существуют, по-видимому, кое-какие различия. Языки эти берут начало от одного отца Слава, откуда и славяне (Slavs)».

В «Хронике» представлен лишь малый фрагмент мифа о Словене-Славе, но содержание его относится к весьма древним пластам мифопредставлений, где Слав признавался общим предком славян (а не только каких-то княжеских родов).

Сходные мифосюжеты наверняка имелись и у славян, живших западнее Польши – в частности, у племен, населявших территорию бассейна Эльбы.

Выходцы из западнославянского социума принесли легенду о праотце Словене на берега Ильменя и Волхова. На новой родине древний мифосюжет был, в конечном итоге, откорректирован, в соответствии с обстоятельствами места и времени.

Словен из абстрактного общеславянского предка превратился в конкретного основателя Словенского княжения и города Словенска на Волхове.

На рубеже VIII-IX и в первой половине IX вв. Словенская земля (ставшая крепким государством) находилась в дружественных отношениях с государством поднепровских славян, уже называвшимся тогда Русь (Русская земля).

У поднепровских славян-русинов на тот момент сложилась собственная политическая мифология. Киевские князья вели свою родословную от легендарного Кия (в образе которого просматривается реальный прототип – некий деятель начала VI века). А полубожественным первопредком Киевичей (аналогом Словена) считался – как можно уверенно предполагать – мифический герой с характерным именем Рус.

Его имя логично увязывается с древним наименованием Поднепровья: страна Рош, однозначно ассоциируемая с данной территорией, упоминается еще в ветхозаветной «Книге Иезекииля»; этнотопоним Рос – в применении к Поднепровью – спорадически появляется в текстах поздней Античности и раннего Средневековья.

В VIII веке старинное наименование территории превратилось в название государства, образованного на данной территории в результате слияния нескольких славянских племенных объединений под властью киевских князей. А потом была выстроена мифическая божественно-княжеская генеалогия, в которой появился Рус – земной сын Дажьбога, первый властитель страны, которую – будто бы в его честь – назвали Русь. Его потомком – надо полагать – считался Кий, настоящий основатель града Киева и княжеского рода, правившего Киевом, а затем и всей Поднепровской Русью (4.3).

Память о Русе сохранялась в новгородской устной мифологии вплоть до XVII века, когда возникло «Сказание о Словене, Русе и городе Словенске».

В Иоакимовской летописи данный персонаж под своим именем не упоминается. Его заменяет брат Словена Скиф, в котором (судя по содержанию соответствующего текстового фрагмента) угадывается тот же Рус, взятый из устных преданий и переименованный – по каким-то конъюнктурным соображениям – в соответствии с греческой литературной традицией отождествления русских со скифами.

Также Рус присутствует – в роли первопредка русского народа – в упомянутой выше «Великой польской хронике».

Значительно ранее появления указанной хроники сюжет с Русом нашел место в персидском «Собрании историй», в тексте, первоисточником которого была некая запись, сделанная не позднее IX в. (4.4):

«Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус ему ответил, что это место тесное (для нас двоих). Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян».

В данном отрывке мы видим отображение реальной политической ситуации, существовавшей в Восточной Европе на протяжении значительной части IX века, когда там доминировали четыре силы: государство Русь с центром в Киеве (Рус), государство ильменских славян с центром в Новгороде (Славянин), Хазарский каганат (Хазар), тюркские кочевые объединения (гузы, печенеги и пр.), поочередно господствовавшие в степях Поволжья и Заволжья (персидский источник отображает их под именем Кимари).

В персидское «Собрание историй» данный сюжет пришел какими-то извилистыми путями, скорее всего – из Хазарии, где был, вероятно, записан со слов неких информаторов, знакомых со славянской политической мифологией.

А вот, что сказано в сравнительно позднем тексте «Сказания о Словене, Русе и городе Словенске»:

«Словен и Рус с родами своими отлучишася от Ексинопонта и идоша от роду своея и братия своея… И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукой его, седе на реце, зовемой тогда Мутная, последи же Волхов переименовася… Другий же брат Словенов Рус вселися на месте некоем разстояннем Словенска Великаго, яко стадий 50 у соленого студенца, и созда град между двема рекама, и нарече его во имя свое Руса, иже и доныне именуется Руса Старая.»

Мифическому герою Русу в данном сочинении отведена скромная роль основателя города Старая Русса на Новгородчине, но такой сюжетный поворот (никак не связанный с изначальным содержанием соответствующего мифа) вполне объясняется некоторыми обстоятельствами, сложившимися ко времени написания «Сказания о Словене, Русе и городе Словенске» (4.5).

И анонимные персидские авторы, и авторы русского художестенно-исторического произведения XVII века признают Словена и Руса – братьями.

«Побратались» они еще в древнем политическом мифе, отобразившем наличие прочного политического союза между ильменскими славянами и поднепровскими русинами – задолго до их объединения в составе общего государства.

Такое мифопредставление политических отношений не было единичым в ранней восточнославянской истории. Еще одна характерная пара братьев – основателей восточнославянских племенных княжений – упоминается в «Повести временных лет» (в сюжете, основа которого сформировалась никак не позднее середины IX века):

«… Радимичи же и вятичи – от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов – Радим, а другой – Вятко; и пришли, и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи».

Вятичи и радимичи были такими же славянами, как жители Приильменья и Поднепровья. Но нигде нет упоминаний о том, что Радим и Вятко – братья Словена и Руса.

Зафиксированные преданиями пары мифических родооснователей образно представляют расклад политических симпатий и антипатий в восточнославянском социуме девятого века.

Союз радимичей и вятичей (Радим и Вятко) помогал этим, сравнительно небольшим территориально-племенным общностям отстаивать свою независимость – прежде всего, от притязаний киевских князей.

Союз Приильменья и Поднепровья (Словен и Рус) постепенно продвигался к моменту их соединения в составе большого Русского государства Рюриковичей. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
__________________________________________________________
Примечания

4.5. Митрополит Киприан, предполагаемый автор «Сказания о Словене, Русе и городе Словенске» (или глава соответствующего авторского коллектива), надо полагать, питал самые теплые чувства к городу Старая Русса, где начинал свою церковную карьеру. И постарался возвысить значение любимого города, поставив его – по древности и знатности происхождения – рядом с Новгородом Великим. Связывать же мифического Руса с Киевщиной (старинной Поднепровской Русью), находившейся тогда под властью польских королей (называвших себя также великими князьями Литвы и Руси), было на тот момент неполиткорректно – и Киприан со товарищи от этого решительно отказались.

No related posts.

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ