НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ

В корпусе материалов, используемых специалистами по нашей древней истории, особое место занимает «Житие Св. Стефана Сурожского». В нем содержится весьма значительный отрывок, проливающий свет на важнейшее событие, произошедшее в VIII веке и практически не отображенное в других письменных источниках – освобождение поднепровских славян от хазарского ига. Более или менее подробную картину того события можно представить, дополняя указанный отрывок мозаикой из мелких и мельчайших кусочков соответствующей исторической фактуры, обнаруженных в самых разных местах (7.1).

Поднепровские, а также некоторые другие славянские племена попали в зависимость от Хазарского каганата где-то на рубеже VII-VIII вв., и вынуждены были платить дань.

Примерно в конце восьмидесятых годов VIII века киевские князья, возглавившие силы всего славянского Поднепровья, открыто выступили против хазар – отправили кагану вместо дани мечи, как вызов на бой (7.2).

В последовавшей затем войне участвовала и Словенская земля, пославшая в Поднепровье боевой контингент для оказания помощи братскому народу. Это воинство, в частности, совершило морской поход в Тавриду, где захватило обширную территорию на востоке полуострова, включая Сурож – административный центр таврических владений Хазарского каганата.

Вот что сообщает о тех событиях, случившихся вскоре после смерти Св. Стефана Сурожского, его житие: «По смерти же святаго мало лђтъ миноу, прiиде рать велика роусскаа изъ Новаграда князь Бравлинъ силенъ зђло, плђни отъ Корсоуня и до Корча, съ многою силою прiиде к Соурожу, за 10 дьнiй бишася злђ межоу себе. И по 10 дьнiй вниде Бравлинъ, силою изломивъ желђзнаа врата, и вниде въ градъ, и земъ мечь свой».

Последующий текст излагает мифологизированную и беллетризированную историю обращения в христианство варварского князя – под воздействием магической силы, которой обладал Св. Стефан даже после своей кончины.

В этом житийном эпизоде содержатся драгоценные фрагменты подлинной исторической фактографии, относящиеся к последнему десятилетию VIII века, конкретно – к 790-793 гг. (так датируют данный сюжет современные исследователи).

Прежде всего, достойно особого внимания сообщение, что в Тавриду пришла «рать велика роусскаа» – что подтверждает наличие государства, называвшегося Русь, Русская земля уже в то время. Это была, конечно же, Русская земля в «узком значении» – Поднепровская Русь, как мы ее называем.

Предводитель войска назван: «Изъ Новаграда князь». Данное определение, как представляется, взято авторами «Жития» непосредставенно из некоего документа, составленного сразу же после крещения князя-варвара.

Документ, зафиксировавший указанное событие – весьма значимое для Сурожской епархии – должен был содержать краткие сведения о происхождении и звании крещенного. Оттуда эти сведения, как представляется, были переписаны в первичный греческий текст «Жития Св. Стефана», который в дальнейшем перевели на русский язык (предельно аккуратно и уважительно, без всяких самовольных коррективов). Таким вот образом, подлинное статусное определение князя, крестившегося в Суроже, попало в текст, оказавшийся, в конечном итоге, в руках исследователей, и вошедший в научный оборот.

Титул предводителя русской рати, указанный в «Житии Св. Стефана Сурожского», отображает политические реалии соответствующего времени. В частности, этот титул фиксирует факт существования Новгорода под таким его именем уже в конце VIII века.

Как отмечено в главе 6, это был тогда не главный политический центр государства, а защитный городок, воздвигнутый на левом берегу Волхова, напротив Великого града Словенска. Своего рода «город-двойник» по отношению к резиденции великих князей Словенской земли.

Свой князь (подручник великого князя) в Новгороде уже сидел; по всей видимости, он занимал немаловажное место в княжеском роду потомков Владимира Древнего. Ибо именно удельному правителю Новгорода поручили командование войском, направленным на помощь дружественым князьям Поднепровской Руси.

Записанное в «Житии Св.Стефана Сурожскрго» имя новгородского князя – Бравлин. Это – слегка искаженная, эллинизированная форма славянского имени Борил с титулатурной приставкой типа «воин» или «вой». Правильное славянское имя этого князя было – Боривой.

Князь по имени Боривой упомянут в дошедшем до нас тексте Иоакимовской летописи. Он был девятым по счету преемником Владимира Древнего и отцом Гостомысла, рожденного около 800 года (73). Таким образом, этот летописный Боривой и одноименный герой «Жития Св. Стефана» весьма схожи по годам жизни и общественному положению. Следовательно, имеются достаточно веские основания, чтобы признать: в обоих текстах фигурирует один и тот же исторический персонаж.

Отрывок сюжета о Боривое, дошедший до нас в тексте Иоакимовскй летописи, весьма краток: «Буривой, имея тяжкую войну с варягами, неоднократно побеждал их и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец при оной реке побежден был, всех своих воинов погубил, едва сам спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, где князи подвластные пребывали, и, там пребывая, умер».

Это, очевидно, лишь финальный фрагмент повествования о князе Боривое, которое могло быть записано в изначальном тексте летописи, а затем заметно «усохло» при многократных переписках и корректировках. Последним корректором данного эпизода был, возможно, сам Татищев, смотревший на события глубокой древности сквозь призму опыта недавней для него Северной войны, по итогам которой русско-шведская граница пролегла на Карельском перешейке, в районе реки Кумень. По предположению великого российского историка именно территория Карельского перешейка была Бярмией, а город Бярмы, где завершилась славная жизнь Боривоя, располагался где-то у позднейшей крепости Корела на Ладожском озере.

Однако в скандинавских сагах название Бярмия (Биармия) применяется, главным образом, к массиву земель, прилегавших к Белому морю. Происходит данное название из угро-финской лексики и во времена Боривоя вполне могло охватывать значительные территории, простиравшиеся к востоку от «Славянского острова», вплоть до Урала.

Карельский перешеек, а также современная Финляндия в число территорий, охватывавшихся названием Биармия, как будто не входили. Да и не могло быть у Боривоя политического интереса к завоеванию земель севернее Невы. Власть Великого града Словенска в ту пору еще не дотянулась до берегов Ладожского озера; поселение Альдейгьюборг (Старая Ладога), судя по всему, контролироавалось тогда его скандинавскими основателями.

Можно предположить, что завоевательная активность Боривоя развивалась не в северном, а в восточном направлении. Вероятнее всего, его последняя битва произошла где-то в районе Белого озера, в которое, между прочим, впадает река Кема (может быть именно она была той рекой, которую Татищев назвал Куменью?). На Белом же озере в незапамятные времена возник один из опорных центров Словенской земли, город Белоозеро, где позднейшие летописцы поселили Синеуса – выдуманного ими брата Рюрика. В отличие от Синеуса, город Белоозеро реально существовал, и мог быть основан еще Боривоем. Может быть, именно там укрылся доблестный князь накануне своей смерти?

Реставрируемая по «Житию Св. Стефана Сурожского» и по Иоакимовской летописи биография князя Боривоя выглядит вполне логично.

Он, надо полагать, был внуком или правнуком Владимира Древнего. Родился уже после переселения Владимира в Приильменье, где-нибудь в шестидесятых годах VIII века. В молодом возрасте стал удельным князем Нового города, под рукой какого-то старшего родственника – тогдашнего великого князя.

В статусе князя-подручника Боривой возглавил войско, отправленное из Словенской земли на помощь Поднепровской Руси, восставшей против хазар. На завершающем этапе славяно-хазарской войны отважный новгородский князь руководил успешным походом в Тавриду.

Захватив города Восточной Тавриды, Боривой постарался политически закрепить свой военный успех, и ради этого принял христианство – религию местного греческого населения. Возможно, он предполагал стать правителем в отбитой у хазар стране. Однако новый поворот большой политики – мир, заключенный между Хазарским каганатом и Поднепровской Русью – вынудил Боривоя покинуть Восточную Тавриду (которую, по условиям мира, возвратили хазарам).

Вернувшись домой из долгого похода, прославленный победами герой стал – в порядке законного престолонаследия – великим князем Словенской земли.

Восходя на великокняжеский стол, Боривой уже обладал – по меркам своего времени – значительным политическим опытом и широким кругозором. В ранней юности он мог, вероятно, общаться со стариками, еще помнившими жизнь на старой родине, в Вендланде. Совершая дальние боевые походы, Боривой прошел великую Восточноеврпейскую равнину, от моря и до моря. Участвуя в боях на приднепровской земле, он наверняка контактировал с представителями старинного рода Киевичей, на ту пору уже три века державшего княжение в Киеве. В Тавриде Боривой близко сошелся с представителями образованной греческой знати, включая епископа Филарета Сурожского, преемника Св. Стефана. Готовясь принять крещение, князь-варвар, надо полагать, познакомился не только с основами христианской – греческой религии, но и с некоторыми элементами греческой культуры.

В голове человека с таким опытом и такими знаниями, как у Боривоя, вполне мог возникнуть великий замысел: объединить восточнославянские земли в одно мощное государство. Чтобы это государство господствовало над речными торговыми путями, проходящими по восточно-европейской равнине, набирало при этом силу и богатство, и шаг за шагом подчиняло своей власти разрозненные племена, славянские и неславянские.

Грандиозный замысел последовательно исполнялся затем в течение двух столетий; завершил это дело Владимир Красное Солнышко, присоединивший к Руси последний значительный кусок восточнославянской земли – будущую Галицию.

Боривой погиб – весьма символично – на ранней стадии реализации восточнославянского государственного проекта, автором которого он вполне мог быть. В сообщении об этом эпизоде, сохранившемся в тексте Иоакимовской летописи, имеются интересные детали (помогающие раскрыть картину произошедшего): поход к реке Кумень (т.е., вероятно, к Белому озеру и реке Кеме); укрепленный город на острове, где обитали князья-подручники (надо полагать, этот город сам же Боривой поставил, и своих подручников там посадил).

Боривой, в своем последнем (не первом) походе к Белому озеру, хотел, вероятно, закрепить свою власть на недавно завоеванных территориях. Прибыв к Белому озеру, он узнал о появлении каких-то скандинавов (варягов). Это могли быть купцы с охранным отрядом, или какие-то искатели приключений, пробиравшиеся по уже известному в ту пору маршруту, проходившему – в обход центра Словенской земли – через Свирь, Онежское озеро, Белое озеро, Шексну, по напралению к вободным акваториям Волги и Каспийского моря.

Государь Словенска с отрядом воинов вышел наперерез пришельцам, дабы показать – кто хозяин на данной территории. Но, по всей видимости, он неверно рассчитал соотношение сил. В результате – потерпел поражение и, надо полагать, получил тяжелое ранение (от которого вскоре умер).

Данный эпизод (вполне ординарный для соответствующего времени) мог произойти примерно во втором десятилетии IX века.

В тексте Иоакимовской летописи гибель Боривоя увязывается с крупным славяно-варяжским военным конфликтом второй половины IX века, но такая увязка представляется искусственной. Между этими историческими эпизодами прошла целая эпоха, наполненная важными событиями в жизни Словенской земли и всего восточного славянства. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
____________________________________________________________

Примечания

7.2. Процесс первичного объединения поднепровских славян в борьбе за освобожение из-под власти хазар подробно анализируется в книге Калинов мост

No related posts.

На Главную блог-книги КАЛИНОВ МОСТ