ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ.

По Грофу, в процессе психоделической активации первой перинатальной матрицы индивид воспроизводит свои внутриутробные ощущения. Пребывание в материнской утробе переживается через погруженность в океанические воды. Чувство бесконечного спокойствия, безмятежности и умиротворенности ассоциируется с прекрасными пейзажами и соответствующими мифологическими картинами. При этом часто человек видит божественный свет, заливающий все вокруг. И в этой связи, уподобившись этакому Панургу, хотелось бы спросить: откуда свет-то в пузе?

В контексте концепции Грофа человек, принявший ЛСД, должен испытывать на этой стадии чувство погруженности в блаженную внутриутробную ночь. Но факты, собранные Грофом, свидетельствуют об обратном – там, где должна быть всепоглощающая хтонически-материнская тьма, сияет божественный свет. И Грофа это нисколько не озадачивает.

Не менее загадочен в концептуировании Грофа и свет, дарующий избавление от мук, в ходе переживания индивидом четвертой перинатальной матрицы. Гипотетически все, казалось бы, закономерно: появление на свет и должно ассоциироваться с ослепительным божественным светом. Но вот загвоздка – для самого младенца этот свет прежде всего ассоциируется с агрессивной средой, в которую он был выброшен из трижды благословенной материнской утробы. Свое явное неприятие этого света он вполне определенно выражает посредством громкого плача.

Еще никто, видимо, не рождался на свет смеясь. Правда, мифологическое предание называет Зороастра единственным младенцем, выскочившим из материнской утробы смеясь. Но это именно мифологическое предание, призванное подчеркнуть сверхъестественную сущность Зороастра. Не случайно Генрих Инститорис, упомянувший это предание в «Молоте ведьм», не преминул обозначить смех младенца Зороастра как свидетельство его чуждости «человеческому, слишком человеческому» и причастности дьявольскому: «…Викентий в «Зерцале истории», опираясь на многих ученых, говорит, что первым магом и астрологом был Зороастр, который, по всей вероятности, был сыном Хама и внуком Ноя. По словам Августина («О граде Божием»), Зороастр был единственным человеком, который при рождении смеялся. Этим смехом он мог быть обязан только дьяволу». [20, с. 89].

Другие парадоксальные явления психоделического путешествия – такие, как, например, переживание очищающего огня и сексуальных сцен в процессе активизации БПМ-III – отмечались самим Грофом как трудные для понимания. Символизм огня получил в его концепции такое многомудрое толкование: «Элемент огня проявляется либо в своей обычной форме – как идентификация с жертвой, отданной на заклание, – либо в архетипической форме очищающего огня (пирокатарсис), который разрушает все гнилое и отвратительное в человеке, готовя его к духовному возрождению. Этот элемент символизма рождения наиболее труден для понимания. Соответствующим ему биологическим компонентом может быть, наверное, кульминационная сверхстимуляция новорожденного беспорядочной «пальбой» периферических нейронов. Интересно, что аналогичный опыт выпадает на долю роженицы, у которой на этой стадии часто возникает ощущение, что ее влагалище охвачено огнем. Также следует отметить, что в процессе горения твердые вещества превращаются в энергию; переживанием огня сопровождается смерть Эго, после чего личность в философском плане отождествляет себя уже не с твердой материей, а с энергетическими паттернами». [4, с. 135-136]. Признаться честно, я понятия не имею, что значит это толкование, но интуитивно предполагаю, что оно само нуждается в объяснении.

Сексуальный аспект переживания третьей перинатальной матрицы озадачил Грофа не менее, чем мотив прохождения сквозь огонь: «Появление в процессе смерти и возрождения сексуального компонента не столь логически понятно. Его можно объяснить тем, что некий механизм в психике переводит нечеловеческое страдание и удушье в странного рода сексуальное возбуждение и в некоторых случаях – в экстатический восторг». [6, с. 39].

Указанные парадоксальные мотивы представляют собой загадку лишь в контексте концептуального изложения Грофа. Стоит только посмотреть на них иначе, чем это сделал Гроф, – ясным взглядом, не преломленным призмой гипотезы о перинатальных матрицах, и они утратят всю свою таинственность и «мистичность», гармонично вписавшись в общую картину экстатической образности.

Базовые перинатальные матрицы так же реальны, как и системы конденсированного опыта. Они существуют лишь в концептуальных фантазиях трансперсональных психологов.

Нет ничего удивительного в том, что в результате гиперактивации мозга – а не вследствие некой абстрактной «активизации бессознательного» – могут быть воссозданы перинатальные ощущения и восприятия. Последние переживаются в ходе психоделического сеанса не сами по себе, в своем, так сказать, чистом виде, но в аффективно-ассоциативной связи со всем индивидуальным опытом человека. Счастливые сцены из его прошлого могут предстать в экстатической образности рядом с переживанием внутриутробного блаженства, травматические эпизоды могут быть ассоциативно связаны с родовыми страстями.

Характерно, что сам Станислав Гроф, утверждая, что индивидуум в течение ЛСД-сеанса заново переживает процесс своего рождения, не раз отмечал, что пациент никогда не переживает его в правильной последовательности сцен. Описав содержание базовых перинатальных матриц, он делал важное замечание: «По дидактическим причинам базовые перинатальные матрицы описаны здесь в порядке следования фаз родов во время действительного рождения ребенка. Однако необходимо подчеркнуть, что во время ЛСД-терапии или в индивидуальных ЛСД-сеансах этот естественный хронологический порядок никогда не соблюдается. Перинатальные матрицы наблюдаются в различных сочетаниях и разной последовательности, что указывает на значительную межиндивидуальную и внутрииндивидуальную изменчивость». [5, с. 145-146].

В экстатическом состоянии человек, таким образом, может воспроизводить отдельные перинатальные переживания, ассоциативно связанные с психическим состоянием индивида на момент ЛСД-сеанса, волнующими его проблемами или личностными достижениями, его внутренними установками или ненавязчивыми внушениями психотерапевта, внешней обстановкой или какими-либо другими не менее значимыми факторами.

Безмятежное душевное состояние, оптимистический настрой, чувства счастья и любви могут ассоциативно вызвать у человека, принявшего психоделик, переживание внутриутробного блаженства и всю ту экстатическую образность, которая, как правило, бессознательно ассоциируется им с данным переживанием. Вместе с тем, те же чувства могут быть ассоциативно выражены в экстатических картинах прекрасных природных ландшафтов, светлых сцен из прошлого, мифологических и религиозных мотивов Золотого Века и Рая.

В этой связи становится понятно переживание света, которое Гроф отметил у своих пациентов, экстатически пребывавших в материнской утробе. Это переживание не перинатально, но ассоциативно. Не младенец, а взрослый человек связывает свет с положительными впечатлениями и эмоциями. Характерные ассоциативные тропы, связывающие свет с самыми разнообразными позитивно маркированными явлениями, не трудно проследить в мифах, поэзии, искусстве и религиозных традициях различных народов мира. Так, в античной мифологической традиции «светить» то же, что «жить» [19, с. 72]. У Гомера и Гесиода свет отождествляется с жизнью, счастьем, любовью, здоровьем, сакральным знанием (см. [9], славянские параллели см. [2]). Общечеловеческая ассоциативная связь света со всем положительным, закрепленная в языке, искусстве, мифе, литературе всех мировых культур, проявляется в экстатическом опыте таким образом, что все позитивные чувства, переживаемые индивидом в нем, часто выражаются в картинах, заполненных светом.

Душевный кризис, социальная дезадаптация, потеря любимого человека, чувство безысходности могут ассоциативно выразиться в ходе ЛСД-сеанса в экстатическом видении мрачных пещер, пугающих трущоб и предательских болот. Индивид может ощутить себя выброшенным на безлюдный остров, полный всевозможных монстров, поглощенным каким-то неведомым чудовищем или заточенным в темницу. Чувство потерянности и безысходности может ассоциативно связаться и с перинатальными ощущениями, соответствующими первой клинической стадии родов, – тогда «потерянный» человек ощущает себя младенцем, зажатым в угрожающей неизвестностью материнской утробе. Это ощущение, в свою очередь, может породить соответствующий новый поток ассоциаций. Индивид в таком состоянии безысходности также может вновь пережить все те затруднительные и тупиковые жизненные ситуации, через которые ему пришлось пройти в прошлом.

Следствием психического кризиса может быть не только чувство отчужденности и потерянности, но и напряженная душевная работа, направленная на восстановление былой гармонии, а иногда и на достижение более высоких целей.

Человек, мужественно принимающий вызовы судьбы, настроенный на активную борьбу, а не на пассивное заточение, в психоделических видениях часто созерцает сцены битв титанов и богов, известных исторических баталий, грозных буйств природных стихий. Кроме того, он может вновь пережить сцены из своего прошлого, связанные с борьбой, преодолением тяжелых жизненных обстоятельств, военной службой, спортивными состязаниями и т. п. В экстатическом состоянии он способен также воспроизвести и перинатальные ощущения, связанные с родовой борьбой, со всем комплексом соответствующих ассоциаций.

В данном контексте становится понятным психоделическое переживание сексуальных сцен, которое Станислав Гроф относил к комплексу переживаний, связанных с третьей перинатальной матрицей. Аффективно насыщенное переживание сексуальной «борьбы» – не перинатально. Оно столь же ассоциативно, как и переживание божественного света, относящееся к спектру переживаний БПМ-I и БПМ-IV.

Мифопоэтическое выражение коитуса как борьбы, поединка между мужчиной и женщиной не сложно проследить в мифологических и поэтических текстах самых разных культур. Так, ассоциативная связь сексуального акта с боевой схваткой представлена в той сцене загадочных «Метаморфоз» Апулея, самого известного миста позднеантичного мира, в которой герой романа оказывается наедине с прекрасной Фотидой. Снедаемый мучительным желанием он обращается к красавице:

« – Сжалься, скорей приди мне на помощь! Ведь ты видишь, что, пылко готовый к близкой уже войне, которую ты объявила мне без законного предупреждения, едва получил я удар стрелы в самую грудь от жестокого Купидона, как тоже сильно натянул свой лук и теперь страшно боюсь, как бы от чрезмерного напряжения не лопнула тетива. Но если ты хочешь совсем угодить мне – распусти косы и подари мне свои желанные объятия под покровом струящихся волною волос.

Без промедления, быстро убрав посуду, сняв с себя все одежды, распустив волосы, преобразилась она прекрасно для радостного наслаждения, наподобие Венеры, входящей в волны морские, и, к гладенько выбритому женскому месту приложив розовую ручку, скорее для того, чтобы искусно оттенить его, чем для того, чтобы прикрыть стыдливо:

– На бой, – говорит, – на сильный бой! Я ведь тебе не уступлю и спины не покажу. Если ты – муж, с фронта атакуй и нападай с жаром и, нанося удары, готов будь к смерти. Сегодняшняя битва ведется без пощады! – И с этими словами она поднимается на кровать и медленно опускается надо мною на корточки; часто приседая и волнуя гибкую спину свою сладострастными движениями, она досыта накормила меня плодами Венеры Раскачивающейся; наконец, утомившись телом и обессилевши духом, упали мы в объятья друг друга, запыхавшиеся оба и изнуренные». [1, с. 373].

Титаническая борьба, переживаемая индивидом во время ЛСД-сеанса, следовательно, вполне может быть выражена в сценах сексуальной «борьбы». При этом человек и в данном случае проходит через весь комплекс переживаний, характерных для всякой борьбы: чрезмерное возбуждение (в частности, сексуальное), агрессию (в контексте сексуальной «борьбы» это садизм) и жертвенность (соответственно мазохизм), которые, в свою очередь, могут выразиться в самых разнообразных ассоциативных образах и мифологемах. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
______________________
Использованные источники и литература.

1. Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. // Ахилл Татий. Левкиппа и Клитофонт. Лонг. Дафнис и Хлоя. Петроний. Сатирикон. Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М.: Художественная литература, 1969. – С. 349 – 544.
2. Афанасьев А. Н. Свет и тьма. // Афанасьев А. Н. Древо жизни: Избранные статьи. М.: Современник, 1982. – С. 37 – 52.
3. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса. Методологическое исследование. // Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 1. Вопросы теории и истории психологии. М.: Педагогика, 1982. – С. 291 – 436.
4. Гроф С. За пределами мозга. М.: Институт Трансперсональной Психологии. Изд-во Института Психотерапии, 2000. – 504 с.
5. Гроф С. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД. М.: МТМ, 1994. – 240 с.
6. Гроф С. Путешествие в поисках себя. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1994. – 342 с.
7. Друри Н. Трансперсональная психология. М.: Институт общегуманитарных исследований; Львов: Инициатива, 2001. – 208 с.
8. Иванов Вяч. Вс. Очерки по предыстории и истории семиотики. // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 1. М.: Языки русской культуры, 1999. – С. 603 – 811.
9. Каган Ю. М. Платон и слова, обозначающие свет и темноту. // Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. Отв. ред. Кессиди Ф. Х. М.: Наука, 1979. – С. 301 – 316.
10. Корнфилд Дж. Даже лучшие практики медитации нуждаются в исцелении старых ран: сочетание медитации и психотерапии. // Пути за пределы «эго». Под ред. Уолш Р. и Воон Ф. М.: Открытый Мир, 2006. – С. 106 – 109.
11. Мусаев С. Эпос «Манас». Фрунзе: Илим, 1984. – 263 с.
12. Похищение быка из Куальнге. Изд. под. Михайлова Т. А., Шкунаев С. В. М.: Наука, 1985. – 496 с.
13. Принс Р. Шаманы и эндорфины: гипотезы для синтеза. // Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия. Автор-составитель Гордеева О. В. СПБ.: Питер, 2009. – С. 248 – 260.
14. Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика. СПб.: Издательский Дом Ювента; Филологический ф-т СПбГУ, 2000. – 296 с.
15. Степанов Д. Мифопоэтика психоанализа.
16. Уилбер К. Великая цепь бытия. // Пути за пределы «эго». Под ред. Уолш Р. и Воон Ф. М.: Открытый Мир, 2006. – С. 296 – 308.
17. Уилбер К. Наука и трансперсональная психология. // Пути за пределы «эго». Под ред. Уолш Р. и Воон Ф. М.: Открытый Мир, 2006. – С. 256 – 263.
18. Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого Я. // Фрейд З. Я и Оно: Сочинения. М.: Эксмо; Харьков: Фолио, 2007. – С. 771 – 838.
19. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. – 448 с.
20. Шпренгер Я. Инститорис Г. Молот ведьм. М.: Просвет, 1992. – 384 с.

Другие публикации Regio Dei (возможно, по теме) :

1. Всматриваясь в бездну – 2.
2. Всматриваясь в бездну
3. Станислав Гроф: неистовый поиск сверхчеловеческого