www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
НАЧАЛО ЧАСТИ I – ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЧАСТИ II – ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЧАСТИ III – ЗДЕСЬ
Почему я акцентирую внимание на архаичных ритуализованных психопрактиках? Именно в традиционных обществах практика измененных состояний сознания получила наибольшее развитие и распространение. Ритуализованные методы работы с психикой применялись в самых различных областях деятельности архаичного человека, способствуя его выживанию – не бегству от действительности, но преобразованию и преодолению действительности. Уже в древних и тем более средневековых социумах многие из таких психопрактик характеризовались как опасные, неистовые, безумные или демонические. Они либо игнорировались, либо запрещались.
Архаичный человек сталкивался с ритуализованной практикой измененных состояний сознания уже в период возрастных инициаций. По словам Б. Н. Путилова, «существенное место в обрядах инициации занимают разного рода физические и психологические испытания, которым подвергаются участники… Обычны запреты на сон, на еду, на питье. Ребят заставляют спать в одной, часто очень неудобной позе, и взрослые всю ночь следят за ними. В период «уединения» у вага ребят могли ночью поднять и устроить им трудный поход: они должны были прокладывать путь сквозь заросли и густую траву; затем должны были вырвать с корнем деревце, подняться на гору и т. п. При этом взрослые наносили им удары тростником. Особенно тяжелым было последнее испытание: участники по очереди проходили «туннель» из травы и прутьев, проложенный от одного берега реки к другому над водой; внутри их били, лили на них ледяную воду, в конце пути им терли языки и губы особым растением, вызывая боль.
У киваи в ходе церемонии мимиа ребят пугают, бросая за загородку к ним горящие факелы и вовлекая их в свалку. Позднее их усаживают как можно ближе к центральному огню (который считается особенно горячим благодаря поддерживающим его магическим средствам), где они обливаются потом; ведут в лес, где ставят у костра, так, чтобы их обволакивало дымом. В ходе испытаний на теле могут появляться раны.
Иногда взрослые имитируют нападение на участников с криками, угрозами, ударами. У бусама ребят ведут в лес, где для них построена хижина, их бьют по пути сетями, палками с заостренными насадками, головнями, так что они приходят на место в крови. В хижине их держат в голоде, не дают пить, лишают сна». [22, с. 346 - 347]
Значение подобных физических и психических испытаний для архаичного человека – охотника и воина – отмечалось давно. «Обрезание, например, — подчеркивал Л. В. Тома, — было школой мужества: кричать во время операции – бесчестье, которое будет преследовать виноватого всю жизнь и незамедлительно навлечет на него новое наказание. Важно справляться со своими нервами: вставать глубокой ночью, заниматься тяжелым трудом, тренировать память, ловкость и умение, не мыться, принимать грубую пищу. Кроме того, следует научиться слепому подчинению приказам старших, не восставать против их желаний или решений, даже несправедливых, не протестовать против оскорблений, обид и ударов. Посвящаемый должен постоянно убеждать себя в необходимости коллективной жизни и общественной значимости мужества (перед лицом опасности или в труде)». (Цит. по [12, с. 247]).
Все это, безусловно, так. Но кроме того, всевозможные психические и физические испытания подготавливали юношей к апофеозу посвятительной церемонии – к переживанию духовидения или сакральной одержимости. Совершенно справедливо отмечал В. Я. Пропп: «Побоями ли, голодом ли, или болью, истязанием, или отравляющими или наркотическими напитками – неофит ввергался в состояние бешеного безумия. Шурц полагает, что момент безумия был моментом вселения духа, т. е. моментом приобретения соответствующих способностей. Точно так же понимает дело Фробениус. «По-видимому, мы здесь имеем один из тех случаев, которые в Южной Гвинее встречаются чаще, чем в Новой Гвинее, и которые следует понимать, как одержимость. Осуществление этих состояний все еще неясно. Такие люди будто бы обладают необычайными силами, они, например, в состоянии вырывать деревья». «В некоторых случаях как будто действительно полагают, что новообрезанный одержим духом и впадает в бешенство»«. [21, с. 89]
Различными шоковыми и болевыми методами воздействия, отягченными голодом, изнурительными марафонами и работой, депривацией сна, психоделическими стимуляторами, инициируемые вводились в измененное состояние сознания. Видение духов, характерных для данного конкретного племени, было обусловлено традиционными представлениями, внушавшимися юношам во время их посвящения. Инициируемые должны были сосредоточиться на образах племенных духов, постоянно думать о них, об их сакральной истории, выраженной в мифах данного племени – так создавалась доминанта. В измененном состоянии сознания эти традиционные представления переживались инициируемыми самым непосредственным образом в их экстатических видениях – так доминанта становилась сверхдоминантой.
Согласно традиционным представлениям, свидетельством сакральной одержимости инициируемых юношей могли быть, прежде всего, сверхъестественные способности, которые они приобретали в ходе ритуала. Эти «сверхъестественные» способности гармонично соответствовали характеру психофизических изменений во время индукции измененного состояния сознания. Невосприятие боли, нечувствительность к холоду или огню, обусловленные глубоким торможением определенных участков мозга, и, наоборот, сверхчувственное восприятие неких раздражителей, чудовищная сила, позволявшая вырывать с корнем молодые деревья, и выносливость, проявлявшаяся во время всевозможных испытаний, обусловленные сверхвозбуждением других участков головного мозга, – все эти «сверхъестественные» способности, так поражавшие архаичного человека, целиком и полностью определялись психофизической сущностью сверхдоминантых состояний.
Свои «сверхъестественные» способности юноши демонстрировали не только в ходе посвятительных обрядов. Вся последующая их жизнь в архаическом обществе – жизнь охотников и воинов – была пронизана всевозможными ритуальными практиками, нацеленными на овладение собственным телом и духом, – ритуализованными практиками измененных состояний сознания. В охотничьих и воинских священнодействах мужчины – в частности, адепты тайных религиозно-магических союзов – индуцировали у себя измененное состояние сознания, что позволяло им оптимизировать свой психофизический потенциал, подавить в себе страх и боль.
Во время праздника умерших члены тайных мужских союзов изображали собой души умерших предков, пришедших из иных миров, дабы проверить правильно ли исполняются потомками их священные предписания, наказать провинившихся, собрать дань и т. п. Мужчины не просто изображали духов, вырядившись в причудливые ритуальные одежды, – они были одержимы ими, вещали от их имени в трансовом состоянии и совершали все те же «сверхъестественные» деяния. С. А. Токарев подчеркивал: «Обычный ритуал действий тайных союзов в Африке (как и в Океании и в Америке) – это выступления и пляски в масках и страшных нарядах, изображающих духов. При этом носители масок запугивают население – нечленов союзов, а порой и позволяют себе разные эксцессы и жестокости, уже не говоря о вымогательствах. В Габоне верят, например, в страшного лесного духа Нда, которого изображает замаскированный член одноименного союза; он похищает овец и коз, которые потом съедаются членами союза. У мандинго есть страшный дух Мумбо-Джумбо … который в образе страшной маски появляется время от времени из леса, бьет и терроризирует женщин.
Подобная практика перенесена и на недавно появившиеся тайные союзы с политической окраской, а также на тайные террористические, полубандитские союзы. Например, уже после первой мировой войны в очень многих местностях Западной Африки – от Сенегала до Анголы – распространилась деятельность тайного общества «леопарда»; члены его «люди-леопарды», надев страшные маски, совершали убийства и ограбления». [27, с. 315 -316]
Могущественный тайный мужской союз «Егунгун» («Дух умершего», «Мертвец», «Призрак») был известен тем, что контролировал практически все стороны общественной деятельности племен йоруба; в частности, он осуществлял ритуальную практику поминовения предков в ходе ежегодных шествий духов. «В них участвовали только мужчины. Лица одних были скрыты лишь плотной сеткой, другие выступали под масками, а третьи держали в руках вырезанные из дерева человеческие головы. Шествия сопровождались стражами, которые палками удерживали на расстоянии любопытствующую толпу. Увидеть лицо или даже часть тела человека в маске считается и сегодня опасным, а в прошлом нарушитель запрета часто карался смертью…
Многие тайные общества в Тропической Африке лишь ночами заявляли о своем существовании. «Егунгун», напротив, не боялось дневного света. Его шествия по залитым солнцем деревенским улицам под громкие звуки музыки представляли фантастическое зрелище. Каждая маска танцевала, причем ее движения были то плавны и медленны, то резки и стремительны. Постепенно участники праздничного маскарада впадали в транс, становились одержимы тем духом, который олицетворяла их маска. Обращаясь к окружающей толпе, они принимались говорить странными голосами, предрекать будущее…
Торжественные шествия общества «Егунгун» служили для установления прямого общения с родовыми предками. Эта цель церемоний с особой отчетливостью проявлялась с того момента, как их участники становились как бы рупорами духов и божеств, начиная глаголить их голосами. Маски были символами потусторонних сил, а все действо перекидывало мост между миром богов и предков, миром мифа и миром реальным, миром действительности». [12, с. 121 - 122]
Не только мужчины – адепты тайных охотничьих, воинских или знахарских союзов – осуществляли подобную ритуализованную психопрактику. В некоторых архаичных обществах женщины также практиковали обрядовые методы индукции измененных состояний сознания. Они впадали в сакральное неистовство, вещали голосом духов, совершали всевозможные «сверхъестественные» поступки. Как отмечал Ю. Е. Березкин, «подобные обряды хорошо известны у народов Европы, Азии, Северной Америки. Самой характерной их чертой является то, что участницы не только не надевали никаких масок, а напротив – обнажались догола.
Случайным свидетелем одного из таких ритуалов у енисейских кетов стал в июле 1907 года русский этнограф В. И. Анучин. Он рассказывает, как однажды поздно вечером (впрочем, на севере в это время светло) к костру вышла старуха. Она скинула с себя всю одежду и начала пляску, которая становилась все неистовее. Вслед за старухой стали включаться другие женщины, плясавшие до двух-трех часов ночи, пока все они не попадали от усталости. «Раньше каждую весну так было, теперь русские мешают», – прокомментировали пляску женщин кеты. Они сказали Анучину, что в этот день Есь (верховный бог) делает смотр своему творению, к его обители приходят земля и звезды. В прошлом подобный обряд проходил, несомненно, торжественнее, а мужчина скорее всего не мог его наблюдать… Подобно участникам тайных мужских ритуалов исполнительницы женских обрядов мыслили себя как бы преображенными в мифические существа… Об этом, в частности, позволяют судить некоторые выкрики кетской старухи, которые Анучину удалось разобрать». [6, с. 104 - 105]
Характерное описание женского ритуального неистовства присутствует в «Вакханках» Еврипида:
Бегом едва спаслись мы от вакханок,
А то бы разорвали. Там стада
У нас паслись; так с голыми руками
На них менады бросились: корову
Мычащую с набрякшим вымем эти
Волочат; те рвут нетелей; там бок
Растерзанный; там пара ног передних
На землю брошена, и свесилось с ветвей
Сосновых мясо и сочится кровью.
Свирепые быки, что в гневе раньше
Пускали в ход рога, – теперь лежат,
Поверженные тьмою рук девичьих.
Быстрее кожу с мяса там сдирали,
Чем очи царские ты б мог сомкнуть…
Но вот снялись вакханки: легче птиц
Бегут в поля на берега Асопа,
Что свой дают фиванцам тучный колос,
В Эрифры, в Гисии, под Киферон, -
Они несут повсюду разрушенье:
Я видел, как они, детей похитив,
Их на плечах несли, не подвязавши,
И на землю не падали малютки.
Все, что хотели, на руки они
Могли поднять; ни меди, ни железа
Им тяжесть не противилась; на кудрях
У них огонь горел – и их не жег.
Крестьяне, видя, что их скарб вакханки
Разносят беспощадно, – попытались
Оружие поднять. И вот-то диво:
Их дротик хоть бы раз вакханку ранил.
Вакханка тирс поднимет, – и бегут
Мужчины; сколько раненых осталось!
[10, с. 459 - 460] ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
1. Алексеев Н. А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX – начале XX в. Новосибирск: Наука, 1975. – 199 с.
2. Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. С.-П.: Алетейя, 1999. – 431 с.
3. Басилов В. Н. Избранники духов. М.: Политиздат, 1984. – 208 с.
4.Басилов В. Н. Пережитки шаманства у туркмен-гекленов. // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М.: Наука, 1986. – С. 94 – 110.
5. Басилов В. Н. Шаманство как ранняя форма мистицизма. // Вопросы научного атеизма. Выпуск 38. Мистицизм: проблемы анализа и критики. М.: Мысль, 1989. – С. 94 – 108.
6. Березкин Ю. Е. Голос дьявола среди снегов и джунглей: Истоки древней религии. Л.: Лениздат, 1987. – 172 с.
7. Гессе Г. Игра в бисер. // Гессе Г. Избранное. Сборник. М.: Радуга, 1991. – С. 77 – 433.
8. Грачева Г. Н. Традиционное мировоззрение охотников Таймыра (на материалах нганасан XIX – начала XX в.). Л.: Наука, 1983. – 173 с.
9. Гумилев Л. Н. Конец и вновь начало. М.: Танаис ДИ-ДИК, 1994. – 544 с.
10. Еврипид. Вакханки. // Еврипид. Трагедии. Т. 2. М.: Художественная литература, 1969. – С. 427 – 492.
11. Зейгарник Б. В. Психология личности: норма и патология: Избранные психологические труды. М.: Изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2007. – 416.
12. Иорданский В. Б. Хаос и гармония. М.: Наука, 1982. – 343 с.
13. Кенин-Лопсан М. Б. Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства. (Конец XIX – начало XX в.). Новосибирск: Наука, 1987. – 164 с.
14. Лебон Г. Психология масс. // Психология масс. Хрестоматия. Самара: Издательский Дом «БАХРАХ», 1998. – С. 5 – 130.
15. Мандельштам О. Стихотворения. Переводы. Очерки. Статьи. Тбилиси: Мерани, 1990. – 416 с.
16. Михайлов Т. М. Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. Новосибирск: Наука, 1987. – 288 с.
17. Михайлов Т. М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по XVIII в.). Новосибирск: Наука, 1980. – 320 с.
18. Московичи С. Наука о массах. // Психология масс. Хрестоматия. Самара: Издательский Дом «БАХРАХ», 1998. – С. 397 – 534.
19. Попов А. А. Нганасаны. Социальное устройство и верования. Л.: Наука, 1984. – 152 с.
20. Попов А. А. Тавгийцы. Материалы по этнографии авамских и ведеевских тавгийцев. М.- Л., 1936. – 112 с.
21. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Издательство Ленинградского Университета, 1986. – 366 с.
22. Путилов Б. Н. Миф – обряд – песня Новой Гвинеи. М.: Наука, 1980. – 383 с.
23. Расмуссен К. Великий санный путь. М.: Географгиз, 1958. – 183 с.
24. Ринг К. Околосмертный опыт. // Пути за пределы «эго». Под ред. Уолш Р. и Воон Ф. М. : Открытый Мир, 2006. – С. 271 – 281.
25. Рожнов В. Е. Гипнотерапия. // Руководство по психотерапии. Под ред. В. Е. Рожнова. Ташкент: Медицина, 1985. – С. 156 – 188.
26. Снежневский А. В. Общая психопатология: курс лекций. М.: МЕДпресс-информ, 2010. – 208 с.
27. Токарев С. А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990. – 622 с.
28. Уолш Р. Исследование медитации: состояние искусства. // Пути за пределы «эго». Под ред. Уолш Р. и Воон Ф. М.: Открытый Мир, 2006. – С. 97 – 106.
29. Ухтомский А. А. Доминанта. М. – Л.: Наука, 1966. – 274 с.
30. Ухтомский А. А. Интуиция совести: Письма. Записные книжки. Заметки на полях. СПб.: Петербургский писатель, 1996. – 528 с.
31. Федорова Л. Н. Африканский танец. Обычаи, ритуалы, традиции. М.: Наука, 1986. – 128 с.
32. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1980. – 831 с.
33. Хаггард Г. Р. Миссия в Трансвааль. М.: Наука, 1973. – 237 с.
34. Хаксли О. Рай и ад. // Измененные состояния сознания и культура. СПб.: Питер, 2009. – С. 121 – 139.
35. Чехов А. П. Черный монах. // Чехов А. П. Избранные сочинения. В 2-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1979. – С. 603 – 629.
36. Элиаде М. Священные тексты народов мира. М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. – 624 с.
Другие публикации Regio Dei (возможно, по теме) :
