ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДАННОЙ РАБОТЫ – ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ – ЗДЕСЬ.

По мнению Грофа, человек, переживающий в ходе психоделического сеанса отождествление с объектами окружающего его мира, проникает в суть соответствующих объектов, познает их природу. Более того, он утверждал: «Эмпирическое отождествление с неорганической материей часто сопровождается прозрениями философской, мифологической, религиозной или мистической природы… Я проиллюстрирую этот интересный тип переживаний отчетом о сеансе со 150 миллиграммами кеталара (кетамина)… Атмосфера была темной, тяжелой и зловещей. Она казалась токсичной и ядовитой в химическом смысле, но также опасной и злой в метафизическом смысле. Я понял, что становлюсь нефтью, наполняя немыслимо огромные пустоты под землей. Я полон интереснейших прозрений относительно химии, геологии, биологии, психологии, мифологии, экономики и политики в области нефти…

Переживая то, что мне представлялось сознанием нефти, я видел смерть в виде убийств, вызванных жадностью и стяжательством тех, кто стремился извлечь из нее астрономические прибыли. Я видел сцены политических интриг и экономических пертурбаций, основанных на «нефтяных деньгах». Нетрудно было проследить цепь событий до грядущей мировой войны за уменьшающиеся ресурсы ископаемого… (далее…)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДАННОЙ РАБОТЫ – ЗДЕСЬ.

То был безжалостный порыв
Бессмертных мыслей вне сомнений.
И он промчался, разбудив
Толпы забитых откровений.

То бесконечность пронесла
Над павшим духом ураганы.
То Вечно-Юная прошла
В неозаренные туманы.
А. А. Блок.

Подобно тому, как архаичный знахарь или шаман, пережив инициационное «второе рождение», приобщался сверхъестественному, проникал в мир духов и богов, познавал сакральные истины, человек, переживший процесс своего рождения в ходе психоделического сеанса, становился причастным сверхъестественным мирам и божественным истинам. Станислав Гроф убежден, что поражающие воображение откровения, которые посещают индивида во время ЛСД-сеанса, являются веским доказательством истинности трансперсональных переживаний, включающих в себя выход за пределы «эго» в беспредельные сверхъестественные миры. Он утверждал: «Практически любой тип трансперсонального опыта может при определенных обстоятельствах дать поразительную информацию, которую индивид не имеет возможность получить обычными путями и которая воспринимается как приходящая из сверхъестественных источников». [4, с. 118] (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ.

С экстатическим борением связано и переживание очищающего огня, которому Гроф дал какое-то метафизическое объяснение. Ассоциативная связь боевой схватки и, в частности, сексуальной «борьбы» с огненной стихией представлена в многочисленных метафорах и метонимиях, посредством которых в различных мифопоэтических текстах выражались эпические поединки и их герои.

Эпические герои в состоянии боевого пыла как бы охвачены огнем. Когда герой киргизского эпоса Манас пробуждал в себе боевую ярость, у него «из глаз шипя вылетало пламя, изо рта густо валил дым, а волосы, что на теле, пробивали латы и высовывались наружу» (цит. по [11, с. 69]).

Подобным образом преображался в бою ирландский герой Кухулин: «Тут в первый раз исказился Кухулин, став многоликим, ужасным, неузнаваемым, диким. Вздрогнули бедра его, словно тростник на течении, или дерево в потоке, задрожало нутро его, каждый сустав, каждый член… Меж тем обратилось лицо его в красную вмятину… Громовые удары сердца о ребра можно было принять за рычание пса или грозного льва, что напал на медведя. Факелы богинь войны, ядовитые тучи и огненные искры виднелись в воздухе и в облаках над его головой, да кипение грозного гнева, поднимавшееся над Кухулином… Геройское сияние исходило со лба Кухулина, длинное и широкое, будто точильный камень воина… В самый центр войска врубился Кухулин и окружил его огромным валом трупов». [12, с. 220, 221, 222]. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ.

По Грофу, в процессе психоделической активации первой перинатальной матрицы индивид воспроизводит свои внутриутробные ощущения. Пребывание в материнской утробе переживается через погруженность в океанические воды. Чувство бесконечного спокойствия, безмятежности и умиротворенности ассоциируется с прекрасными пейзажами и соответствующими мифологическими картинами. При этом часто человек видит божественный свет, заливающий все вокруг. И в этой связи, уподобившись этакому Панургу, хотелось бы спросить: откуда свет-то в пузе? (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО – ЗДЕСЬ

Вторая перинатальная матрица (БПМ-II), по мнению Грофа, хранит память о первой клинической стадии родов, когда плод периодически сжимается маточными спазмами, но шейка матки еще закрыта и выхода нет. Индивид, заново переживающий это состояние в ходе ЛСД-сеанса, начинает испытывать нарастающую тревогу и страх за свою жизнь. Появляется ощущение давления на голову и тело, затруднение с дыханием, приступы жара и холода, мучительные боли в различных частях тела. (далее…)

Часть I.

Нужно наблюдать природу человека во всех ее видах.
Я люблю тех, которым мерещится.
Ф. М. Достоевский.

В созданной в 1927 году работе «Исторический смысл психологического кризиса»
Л. С. Выготский отмечал, что в современной ему психологической науке нет собственно самой психологии. Все многообразие психологических школ и течений он разделил на два больших направления, по сути, отражавших два основных непсихологических подхода к психологии – физиологический и философский: «Существуют две психологии – естественнонаучная, материалистическая, и спиритуалистическая: этот тезис вернее выражает смысл кризиса, чем тезис о существовании многих психологий; именно психологий существует две, т. е. два разных, непримиримых типа науки, две принципиально разные конструкции системы знания; все остальное есть различие в воззрениях, школах, гипотезах; частные, столь сложные, запутанные и перемешанные, слепые, хаотические соединения, в которых бывает подчас очень сложно разобраться». [3, с. 381].

С тех пор мало что изменилось. Количество «психологий» резко возросло, но все они остаются в русле все тех же двух методологических течений. По справедливому замечанию Вяч. Вс. Иванова, «кризис науки о человеческой психике – и о человеке в целом, – о котором писал Выготский, не миновал. Больше того, он стал острее. Три четверти века, которые отделяют нас от времени написания работы Выготского, не ознаменовались выходом из этого кризиса». [8, с. 748].

Причастность соответствующему методу той или иной школы психологии ярче всего проявляется в исследовании самых сложных психологических вопросов. Одним из таких вопросов является психология измененных состояний сознания (ИСС). Сложность и даже неуловимость данного предмета создают благоприятную почву для самого разнообразного концептуирования и прежде всего философских спекуляций… Здесь в полной мере проверяется метод. Так, вся беспомощность классического психоанализа становится очевидной в той интерпретации гипнотических состояний, которую Фрейд предложил в работе «Психология масс и анализ человеческого Я»: «Гипнотическая связь есть неограниченная влюбленная самоотдача, исключающая сексуальное удовлетворение…» [18, с. 812]. (далее…)

НАЧАЛО ПРОЕКТА – ЗДЕСЬ. ОЧЕРК О ЖЕЛЕЗЕ – ЗДЕСЬ.

Фото: Елена Федоткина / photodom.com

Вспоминаю поездку из Тургая на Балхаш. Вечер на Тургае. Глубокие плёсы с тёмной, прозрачной водой среди густых камышей. Глухой ритмичный гул, долетающий из степи. Отрывистый свист утиных крыльев. Плюханье крупной рыбы под берегом. Перламутровое мерцание тяжёлых язей на дне лодки, а в небе, на западе, нестерпимое сияние Венеры и рядом — пронзительная светлая чёрточка только что народившегося месяца. Двое суток пыльной степной дороги — и перед нами Балхаш. Раннее утро. Балхаш глубоко вздыхает и с костяным постукиванием шевелит гальку прибоем. Светает, и вдруг показывается из-за морского горизонта огромное красное солнце, очень быстро, на глазах, подымающееся ввысь и становящееся на ходу всё меньше и ослепительнее. Вся поверхность воды покрывается яркими бликами. Весело шлёпает, рассыпаясь брызгами, тёплая волна о нежно-сиреневые скалы. Радостно пронзают хризопразовую толщу стремительные серебряные жерехи. Сияют и блещут на другом берегу залива причудливые, сказочные купола антенн космической связи.

Летят к нам из глубин Вселенной лучи. Сталкиваются с оболочкой планеты и мечутся, отражаясь от поверхностей и пронизывая среды. Вонзается в Землю солнечный посланец и начинают светиться лазурью и бирюзой воздух и вода, ослепительной белизной горят снега полярных шапок и высочайших вершин, расползаются по планете малахитовые пятна хлорофильных растений, сверкают кристаллы, сияют глаза живых существ, радугой переливаются оперение птиц, крылья насекомых, капли дождя и росы…, но попадает луч в пустыни и на пустыри, в нагромождения скал и терриконов, в барханы и на свалки — в тяжёлые безжизненные массивы косного вещества и, утомившись, рассеивается в них, окрашивая всё вокруг землистыми глухими тонами в цвета пыли, ржавчины, грязи.

Вспоминаю прозрачнейшую сибирскую речку, с быстрой водой. Ниже переката, под берегом — улово — тёмная яма с противотечением и кружащейся пеной на поверхности. Лёгонькая светлая блесна, задержавшись на клочке пены, играя, идёт в глубину и… вдруг пропадает — леска натянута и вздрагивает, спиннинг согнут, всё вокруг напряжено, и из глубины, из темноты туго поднимается сияющий, переливающийся, как фейерверк, огромный упругий хариус с изумрудным и сапфировым в вишнёвых пятнах парусом-плавником; и вот уже он стучит часто-часто, как сердце, по береговой гальке и, как сердце, даёт перебои, замедляет биение, затихает, а к гальке липнут мелкие жемчужинки зазубренных чешуек. Улово мертвеет, и вся река как будто затихает. И ещё помню — огромный чёрный таймень с алой пастью и такого же цвета плавниками пойман и привязан к лодке; сначала он плывёт за лодкой, потом всё чаще и чаще заваливается на бок, и вот, заглянув за борт, вижу загнутое окоченевшее, побелевшее, покрытое испариной-слизью мёртвое тело изумительного животного, и опять — странное ощущение умершей реки, потускневшего неба, и жжение в груди и шум в ушах.

Помню сон. Грандиозный палевый лещ с бронированной костяными щитками головой подплывает ко мне по воздуху. Рот его округляется, губы вытягиваются в хобот, как будто он что-то говорит.

Просыпаюсь. Выхожу из палатки. Меня знобит. Ещё темно, но звёзды уже поблекли. За рекой над отвалами брошенного карьера неярко светится «воловий глаз» — красный Альдебаран, правее и выше угадывается мутное пятнышко Стожар. Подхожу к реке. Завозившись в кувшинках, с воды срывается лысуха и с частым стуком крыльев скрывается за поворотом реки. С ивы бесшумно снимается цапля и, на лету «втягивая голову в плечи», тает в сумраке. Вода в плёсе чёрная, замершая. В её неподвижности — ожидание… или вопрос? Прислоняюсь к стволу и, вдруг, слышу шаги. Оборачиваюсь. Никого. Звук мерный, громкий, отчётливый. Сердце.

Ритмы Вселенной охватывают планету — она пульсирует и звучит: удары волн и ветра, крики гусиных и журавлиных стай, треск насекомых и шелест дождя — всё это возникает на Земле и пронизывает человека. Его пульс, его ритм колеблет сейчас планету. Странным непостижимым образом в этом ритме, в человеческом сердце сплелись жизнь и смерть, восторг и тусклое равнодушие.

Полыхнёт ли наше сердце доверчиво и благодарно навстречу несущемуся из космической дали призыву? Или жадно нальётся кровавой каплей всепожирающих страстей… Что суждено нам?..

Февральской ночью выхожу с собакой во двор. Ветви густо опушены морозными иглами. Огибаю угол дома, и надо мной нависает огромный — в полнеба — Орион, слева от него сияющим бриллиантом переливается Сириус. Внезапно меня охватывает беспричинное ощущение безграничного счастья. Собака настороженно поводит ушами в сторону леса. Прислушиваюсь. Тихий шорох — вероятно, осыпается иней. Идёт Весна.

ПРЕДЫДУЩИЙ ОЧЕРК – о КРЕМНЕ – см. ЗДЕСЬ

Кажется, что где-то в центре города вертится со сладострастным визгом и ужасающей быстротой большой ком Золота, он распихивает по всем улицам мелкие пылинки, и целый день люди жадно ловят, ищут, хватают их. Но вот наступает вечер, ком Золота начинает вертеться в противоположную сторону, образуя холодный, огненный вихрь, и втягивает в него людей затем, чтобы они отдали назад золотую пыль, пойманную днем.
М.Горький

Фото: BullionVault/Flickr.com

«Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои» (Еккл.1, 4-6).

Это – в самом фундаменте, в основах нашего мира. 99,7% массы земной коры составляют циклические элементы. Для них характерны обратимые химические процессы. Геохимическая история прослеживается через цепь минеральных форм. После серии превращений элемент возвращается к первичному состоянию, и начинается новый круг, завершающийся возвратом к исходной точке… все повторяется, все преходяще и все вернется. В истории главной массы земной коры господствуют циклы.

Небольшая же часть земной коры (но и не такая уж ничтожная – это многие квадриллионы тонн!) – ведет себя иначе. Сильно радиоактивные элементы – распадаются, теряя часть своих атомов безвозвратно и давая начало новым, а большая часть рассеянных и благородных элементов не склонна вступать в реакции и практически не изменяется в потоке геологического времени.

Золото в земной коре

Золото – самый известный из благородных металлов и один из наиболее редких элементов земной коры; его среднее содержание в коре – всего 4-5 . 10 ^-7 %, что на восемь порядков (в сто миллионов раз!) ниже, чем у кремния. Вместе с тем, это – “всюдный” (по выражению В.И. Вернадского) металл, металл-космополит. Он встречается в самых разнообразных горных породах любого возраста, метеоритах, природных водах, в живом веществе. (далее…)

31 марта 1727 года (по григорианскому календарю) умер Исаак Ньютон.

К этой дате мы публикуем главу из недавно появившейся книги Питера Акройда «Исаак Ньютон. Биография» (пер. с англ. А. Капанадзе, М.: Издательство КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2011. —256 с.). Мыслитель, физик, астроном и математик, во многом определивший ту реальность, в которой мы нынче живем, помимо прочего Ньютон занимался еще и алхимией. Как раз об этом — глава “Темное искусство”, которую мы публикуем сегодня.

Упоминание о Венере с неизбежностью подводит нас к рассказу о крупном исследовании, которое затеял Ньютон в этот период. Возможно, оно стало одной из причин его посещения столицы и долгого пребывания там. И оно явно объясняет покупку небольших жаровен, алембиков и других сосудов. Молодой Ньютон поддался чарам алхимии.

По расхожим представлениям, алхимики стремились только получить золото из неблагородных металлов — и безмерно разбогатеть, произведя это чудо трансмутации. Вот почему европейские монархи охотно принимали всевозможных алхимиков при дворе. Но для Ньютона, как и для многих других посвященных, цель здесь была скорее духовной, нежели материальной. “Алхимия имеет дело не с металлами, как полагают невежды, — писал он. — Философия эта — не из тех, что служат тщеславию и обману, она служит скорее пользе и назиданию, притом главное здесь — познание Бога”. Воссоздав “мировую субстанцию” и произведя золото, алхимик словно бы воссоздает самого себя в образе божества. В одну из записных книжек Ньютон занес следующую сентенцию: “Засеять землю золотом, после чего — смерть и Воскресение”. Земная утроба могла породить новую жизнь. (далее…)

Продолжение фрагмента нового романа Пауло Коэльо «Валькирии», только что вышедшего в издательстве АСТ. Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Они провели в пустыне уже почти десять дней. В этот раз они остановились возле огромного оврага, который можно было назвать небольшим каньоном: словно десятки рек текли здесь много тысяч лет назад и иссякли, оставив в земле целую систему длинных глубоких вымоин, пересохших русел, разъеденных солнцем и ветром.

В таких местах не водились даже скорпионы, не говоря уже о змеях и койотах; не росло здесь даже неприхотливое перекати-поле. В пустыне было полно таких мест, их называли «бедлендс» — «бесплодная земля».

Они спустились в одну из таких огромных ран-расщелин. С двух сторон возвышались высокие стены; между ними пролегал извилистый проход, конца и начала которого не было видно.

Они уже не были, как в самом начале, отчаянными искателями приключений, уверенными в собственной безопасности. У пустыни свои законы, и она жестоко расправляется с теми, кто их нарушает. Крис и Пауло научились воспринимать предостережения, например, по звуку, издаваемому гремучей змеей, понимать, что лучше быть подальше от этого места. Перед тем как спуститься в очередной каньон, они оставляли в машине записку с указанием, куда пошли, — даже если уходили не больше, чем на час, и прежде подобные предосторожности показались бы им излишними и смешными. В случае чего — могла опять проехать какая-нибудь машина, и по записке их могли отыскать. Они понимали, что должны облегчать работу своим ангелам-хранителям. (далее…)