Начало книги – здесь. Начало этой истории – здесь. Предыдущий фрагмент – здесь

На меже

Строго говоря, я знал, что конфликт Ольстера и остальной Ирландии сторонников и протестантами выражался не только в вооруженных стычках. Это был, прежде всего, конфликт двух мифологий, двух, если угодно, художественных систем, так что неудивительно, что он вылился еще и в состязание графитчиков. Впрочем, нет, знаменитые мурали Белфаста язык не поворачивается называть «граффити». Это именно фрески, украшающие торцы очень многих зданий – особенно на западе города, на католической Фоллс-роуд и протестантской Шанкилл-роуд, и на юге, здесь, на Ормо (со смешанным населением).

Я видел эти мурали в сети, но когда ты просто заглядываешь в переулок или глухой тупичок, а оттуда на тебя бросается красная рука Ольстера, сжатая в кулак, или маски-шоу грозят базуками, или скачет на коне Вильгельм Оранский с острой и тонкой, как жало, саблей, – о, это совсем другое дело. В этом сквозит какая-то языческая мощь. Как будто увидел настоящий наскальный рисунок на обычном двухэтажном домике с садом под окнами. И самое удивительное, что такие рисунки сада не вовсе отменяют. Больше того, я заметил, что в домах, украшенных муралями, палисадники отличаются какой-то маниакальной пышностью. Это полный и безудержный китч. Садовых гномов не просто много, они кишат среди травы. По козырьку над подъездом бредут деревянные лошадки с телегами, и в телегах разбиты крошечные клумбы. Есть клумбы побольше, помещенные внутри ковша в форме лебедя. Совершенно неслыханное разнообразие ветряков: велосипед с пластинчатыми колесами, стрекоза в жабо, устроенным по принципу ротора в турбине, да мало ли еще что. Ежи божьи коровки, птицы. А на торце – пожалуйте, черный волынщик выдувает траурный марш возле надгробного камня с надписью: «Здесь лежит солдат».

Говорят, католические фрески тоньше и глубже протестантских, которым свойственна более чем прозрачные аллегории и просто прямые высказывания вроде сакрального «Не сдадимся» (No surrender!). Лично мне судить трудно. И те и другие фрески погружены здесь в мерцание сумерек, а волынщики, боевики и даже сам Вильгельм Оранский, наверное, спускаются по ночам в палисадники и беседуют о каких-нибудь пустяках с гномами, стрекозами, лебедями, лошадками, страшный же красный кулак распрямляется в ладонь – отдохнуть немного.

Именно отдохнуть. Потому что как ни эффектны Оранжистские парады, как ни ужасны ночные костры, главная тайна Ольстера – в том, чтобы свернуть в безмолвие переулка. Эта провинция – некое межеумочное место. Сумеречная зона. Ни туда и ни сюда: не Англия, не Ирландия. Удивительный буфер обмена, внутри которого работают приложения, в других местах абсолютно несовместимые. Здесь так много всяческих границ, что уже нельзя жить иначе, как на меже. Больше просто ступить некуда. И на карте эти границы как бы просто превратились в штриховку. Моросящего дождя. Вечных сумерек. Человеку со стороны не под силу разобраться, где католики, где протестанты, где лоялисты, а где националисты, где тевтоны, а где кельты. Все это просто некое сладкое марево, в котором, однако словно бы открываются двери в любые миры.

Ленин в Белфасте

Часа в четыре, 12 июля, после того, как парады частично отгремели, я набрел на Собор Святой Анны – лучше воплощение здешних сумерек. Собор протестантский, но его западный фасад украшен, наверное, самым большим в Северной Ирландии кельтским (а стало быть, католическим) крестом. Сквозь продет 100 метровый стальной вид вполне себе футуристического вида. Рядом с одним из приделов – композиция из трех океанских буйков на ножках. Со стороны они выглядят не то потухшими фонтанами, не то грибками с детских площадок, то просто пустотелыми металлическими деревцами, высаженными в щебенку. Слава богу, есть спрятанная где-то среди брусков живой изгороди плакетка, поясняющая, что к чему.

Под буями сидит неформального вида молодежь, о чем-то оживленно беседуя и попивая кока-колу. А что же еще? Во-первых, храм. Во-вторых, цивилизованная Европа. В-третьих, по всему городу натыканы запретительные знаки – перечеркнутая красным пивная кружка. Белфаст – «Свободная от алкоголя зона».

Того же вида младое племя катается на скейтах на Площади писателей, украшенной строгой прямоугольная арка из серого гранита. Типа рамки металлодетектора в аэропорту. На перекладине, развернутая страницами к небу, лежит книжка. Обычая книжка, с настоящими бумажными страницами, сильно покоробившимися от дождей и лихих погодных перемен. Но удивительно даже не это, в смысле, не сочетание камня и по сути живой материи (даже если мы просто о целлюлозе). Удивительно, что когда проходишь сквозь арку, слышишь дребезг. Как будто и впрямь где-то заклинило металлодектор. Или сработала сигнализация. Правда, тревоги в этом звуке не чувствовалось никакой. И ни малейшего желания определить его загадочную природу тоже не возникало. Просто звенит. Мрет. Переливается. Ни то, ни се.

А потом я вдруг вынырнул прямо к себе домой. И увидел задутую серебрянкой статую Ленина. Ленина в Белфасте, где он вроде бы никогда не бывал. С выброшенной вперед правой рукой, он стоял не на броневике или постаменте, а прямо на стене, на такой маленькой приступочке, обозначавшей вход в ночной клуб Kremlin. Лампы подсветки я принял сначала (взгляд снизу) за мысы клоунских ботинок и подумал, что это шарж. Но, похоже, все было серьезно. Ко всему прочему Ленин указывал не куда-нибудь в будущее, а прямо на собор Святого Патрика (я так думаю, протестантский). Символ? Знак? Аллегория? Ни в коем случае. Это я просто гулял, впрягшись в некий хомут-телепорт, и видел десятки мест сразу. В том числе далекую родину. Не Англию. Не Ирландию. Не Россию.

Просто – на межу. В переулок. В сумерки. И чтобы, как писал поэт, вдалеке были слышны флейты. И ухал барабан.

«Посещайте Ольстер исключительно во время Оранжистских парадов».

 

ИСТОРИЯ 13-я</em>