Начало книги – здесь. Предыдущая история – здесь.

Пробуждение

На бутылке с водой было написано жирно: «Антиподы». Ниже, меленьким таким шрифтом, сообщалось, что прежде чем попасть к моему столу, вода проделала долгий путь сквозь толщу земной коры, различные слои которой служили на этом пути своего рода естественными фильтрами. В результате получилось то, что, согласно оценкам экспертов, является самой чистой артезианской водой в стране антиподов. «Пейте часто. Живите хорошо».

Я выпил. Вода как вода. Стоило ли будить из-за таких пустяков? Тем более что в отеле знали: это мой первый день у них, антиподов, и после перелета из одного полушария в другое можно бы немного поспать. Впрочем, по местному времени было что-то около восьми вечера, и горничная, постучавшаяся в номер, просто выполняла свою работу (и, между прочим, дико извинялась, увидев в дверях мою заспанную физиономию). Кстати, вместе с бутылкой воды мне вручили букетик свежих нарциссов в глиняной вазочке. Опять-таки с извинениями: дескать, из-за моего раннего прибытия (я приехал в полдень, официальный check-in – 15.00) комнату не успели подготовить как следует.

В общем – обычная рутина, хоть и другое полушарие. За антиподов я, впрочем, был скорее признателен. Потому что в словах «Новая Зеландия», «Южный остров», «город Крайстчерч» (а дело происходило именно там) никаких добавочных смыслов, кроме географических, не заключалось. Антиподы же предлагали нечто сверх этого – сказку. Они словно бы делали из тебя настоящего путешественника, Гулливера, а не туриста, Синдбада-морехода, а не командировочного. Ну или, по крайне мере, приглашали к уточнению самооценки.

Я еще раз перечитал этикетку. Да: Antipodes (употребить до 8 мая текущего года). Еще раз сделал глоток. Нет: вода как вода. Прислушался к себе: турист как турист. Не Синдабад и не Гулливер, это точно. Огляделся кругом: номер как номер. Собственно, если бы не этикетка, можно было бы и вовсе не вспомнить о том, что находишься на другом конце света.

Я поставил бутылку на столик, лег, выключил ночник. На потолке немедленно возникла пешеходная зебра, рядом с которой метались какие-то голубоватые сполохи и блики. Первым делом подумалось о работающем телевизоре где-нибудь в окне напротив. Потом о сварщиках, вышедших в ночную смену. Наконец, возникла версия о фонаре, утопленном в кроне дерева: ветер шевелит ветками, и свет дробится.

Никакого ветра, естественно, не было, как не было ни сварщиков, ни телевизора в окнах напротив, ни самих окон, ни даже деревьев – просто площадка для крокета и аккуратно подстриженная живая изгородь по периметру (я их успел разглядеть еще днем). Строго говоря, происхождение бликов и сполохов, а тем более пешеходной зебры, оставалось неясным, но спешить с разгадками не хотелось. Да, подсказки из прошлой жизни не сработали – ну и что? Я не чувствовал себя заинтригованным, ибо состояние в целом опознал – типологически, если не сказать архетипически. Это состояние знакомо каждому: что-то разбудило посреди ночи, и уже не уснуть. Есть только одна оговорка: от здешней бессонницы я нисколечко не страдал. Ровно наоборот: я радовался ей, ощущал ее как чистую длительность, как ход жизни и ровное дыхание будней. То самое, что непосредственно в будничной суете почему-то неощутимо.

Все объяснялось просто. Прямо перед моими окном зиял открытый бассейн с подсветкой и выходами подводных ключей (механических, для гидромассажа, наверное). Отсюда – блики и сполохи. Что касается зебры, то это были всего лишь горизонтальные ролеты жалюзи – они отбрасывали на потолок такую четкую, геометрически выверенную тень. Ничего особенного. Кроме того, что я был счастлив. И понимал, что ради одних только этих бликов стоило отправиться к антиподам. Прочь из страны, где дымчатая прелесть будней раскрывается только по праздникам (в лучшем случае – по выходным), будни же сами по себе – пытка: набрать побольше воздуху в легкие и с понедельника по пятницу не дышать.

Здесь, в Новой Зеландии, дышать, похоже, можно было всегда. Ровным дыханием дорожной скуки, счастливой бессонницы, райского захолустья.

Продолжение