Начало книги – здесь. Начало этой истории – здесь.

Наброски к статье

Никаких иных следов празднования Колумбова дня я в Вермонте не обнаружил (отсутствие мест в отелях и машин на стоянках, согласитесь, не в счет – это все побочные признаки). Тут был один только Хеллоуин. Точнее, один затяжной канун Хеллоуина. Тыквы встречались повсюду. На лотках. Под навесами. В виде гигантских бус на зеленом сукне лужаек. Не только на продажу, но и в политических целях. Я своими глазами видел на склоне холма слово VOTE («Голосуй!»), выложенное тыквами. За кого конкретно, не сообщалось, но, думаю, что за Обаму – в отношении МакКейна подобные вольности как-то с трудом представимы. Хотя это только нам отсюда так кажется. Американцы – народ простой, без затей. Огородные чучела (разумеется, с тыквой вместо головы) у них легко могут изображать и дядю Сэма, и жертв 11 сентября. До конца подобную простоту мы сумеем оценить лишь тогда, когда и на наших шести сотках появится чучело воина-освободителя или родины-матери с обклеенным фольгой деревянным мечом.

Тыквы попросту декоративные учету не поддавались. Что ни дом, то радостный оранжевый шар в палисадничке, рядом с ветряком или садовым гномом. Или возле крыльца, взамен сторожевых львов. Или за окном, уже в виде классического jack-o’-lantern с аккуратно прорезанными глазами, носом и звездчатым ртом.

Так что, подыскивая себе ночлег, я среагировал скорее на отсутствие тыквы. Оранжерея была. Садик под окнами тоже. Но не бахча его украшала, а клумбы в боскетах, с воткнутыми в них американскими флажками. Вывеска гласила Inn at Weston – «Постоялый двор в Уэстоне» (название деревеньки). Когда администратор сообщил, что сегодня у них один номер не занят, я был готов его расцеловать. Оказалось, между прочим, что почти земляк. Выходец из Польши. Представился он, правда, Честером, но, видя мое удивление, тут же поправился: Чеслав. И не без гордости добавил: «Чеслав Казновски». Измотанный дорогой, я заодно заказал и ужин, тем более что гостиница явно была не само последнего разбора (от $225 за ночь!). Казновски у себя в каморке перед компом, конечно, ел какие-то макароны с силосом, но в холле все уже выглядело вполне прилично. Печенье на подносе. Шоколадные трюфели в вазочке. Книжные полки от пола до потолка (не бутафорские). Особенно мне запомнилась маленькая доска на 16 клеток: вместо черных и белых фигур на ней сражались друг с другом крохотные лыжные ботинки (кажется, из крашеной глины) и скрещенные в стойке горные лыжи.

К счастью, у меня хватило времени немного побродить по деревне. Там имелось два недурных сельпо (я, к стыду своему, не знаю, как точнее перевести на русский выражение country store) и очаровательный магазин рождественских подарков. Как ни странно, именно в нем торговля шла бойчее всего, словно завтра был не Колумбов день и даже не Хеллоуин, а именно что 24 декабря! На зеленой траве стояли сани самого Санта-Клауса (распряженные), а перед воротами лавки рядком тянулись парковочные счетчики с надписью «Только для северных оленей». Даже для них в Америке парковка не бесплатная! Единственное послабление – корм в мешочках, тут же, на счетчике (олень Рудольф, говорят, особенно любит смесь арахисового масла с изюмом и овсяными хлопьями). Мне очень понравились искусственные елки, убранные гирляндами мохито (маленькие пластиковые стаканчики с лампочками внутри), нарядно подсвеченная деревенька Скруджа и сноубордист, катавшийся кругами по гладкой наклонной трассе (тоже из пластика).

Я ничего не купил. Зато за ужином не жидился – все-таки надо было как-то отпраздновать счастливое обретение ночлега, а заодно и собрать материал для своей будущей статьи об отеле. Заказал бутылку пино-гри из штата Орегон, тарелку мидий с острова Принца Эдуарда и жирных морских гребешков из Бостона. Познакомился с хозяевами, Бобом и Линдой. Линда меня в свою очередь познакомила с их тапером, Джорджем, очень обаятельным и совершенно необъятным мужчиной лет 60-ти. Он тут же спросил, что бы мне хотелось услышать за ужином в его исполнении. Я не думая назвал Walking My Baby Back Home – просто потому что эту песенку без конца крутили в самолете, в исполнении Натали Коул. Джордж вежливо поклонился, спросив только, кого из русских классиков я предпочитаю. Я, опять же, не думая, предпочел Чайковского. Джордж, забавно семеня и шаркая ножкой, обошел остальные столики и все заказы аккуратно записал себе в блокнот. К тому моменту, когда в зале зазвучала «Осенняя песня», пино-гри уже расцвело во мне серой розой, и я, идиот, пустил-таки слезу. После чего немедленно встряхнулся, допил вино и побежал к таперу, мучая в жмене десятидолларовую купюру. Оказывается, в стаканчике на рояле таких купюр торчало уже немало. Джордж улыбнулся и протянул мне целую стопку каких-то нотных сборников. «Выбирай любую, – сказал он, – я тебе сыграю с листа».

Все кончилось сильно за полночь. Сначала мы пели, потом долго сидели на кухне. Джордж, как и гордый Чеслав Казновски, ел макароны с силосом и время от времени наведывался в холодильник, чтобы воровским образом подлить мне пино-гри. Трепались обо всем на свете. Большей частью о дальних странах. Меня туда влекла отельная критика, его – время от времени приглашали с концертами (вот тебе и раз!). И как-то само собой вышло, что мы договорились вместе пообедать на следующий день. Джордж обещал показать окрестности, это правда. Но вообще-то меня увлекало другое: не хотелось провести праздник в привычным дорожном одиночестве. Как ни крути, а завтра все-таки был Колумбов день!

Продолжение