Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Британский чиновник в Индии и философ-почвенник С.Т. Рэнч писал, что Ява была счастливым исключением из общего правила правления белых на Востоке и вот по какой причине.

«Голландцы основали Ост-Индийскую Компанию спустя два года после того, как была основана Английская Компании, и стали основными правителями Явы примерно в то же время, когда англичане взяли власть в Индии. Голландцы, однако, пошли другим путем на Яве. Они не предпринимали никаких усилий навязывать свои методы цивилизации яванцам ради их блага. На этот счет не может быть никаких сомнений у тех, кто изучает обе эти империи, Индийскую и Индонезийскую. Англичане тоже были изначально торговцами, но английские должностные лица, со времени Веллеслея и далее, стали стремиться учить индусов тому, во что они верили, поднять их до более высоких жизненных стандартов. Многие из тех англичан были людьми глубокой религиозной веры и чувства долга.

Голландцы, с другой стороны, кажется, были свободны от подобного понимания чувства долга, и вряд ли их можно упрекнуть в том, что стояли в стороне от “призывов к прогрессу”. По этим же причинам Уоррен Гастингс, Манро, Малькольм, Элфинстон, Meткалф и другие стояли за то, чтобы позволить индусам работать их собственными методами, и стараться объективно воспринимать обычаи и нравы их культуры.

Голландцев нельзя упрекнуть в безразличии и недостатке интереса относительно своего яванского предмета. Но это были, в первую очередь, торговцы, лишенные миссионерского духа; их единственная цель заключалась в том, чтобы продавать яванские товары на европейских рынках. Культивирование этих продуктов они оставили самим яванцам. Они не входили в подробности их методов культивации и вообще деревенских обычаев; они сталкивались только с деревенскими старостами, когда были вынуждены вступать с ними в контакт в интересах своей торговли и господства. Это было торговое правительство; и само правительство было главным торговцем. Когда впоследствии это правительство само начало свою торговлю, оно объективно осознало ценность крестьянства и защитило яванскую деревенскую систему и ее методы культивирования, абсолютно запретив продажу и покупку земли.

М-р Бойс, чиновник Бенгальской Государственной службы, посетил Яву в 1892. Он прибыл из одной из областей Постоянного Поселения, и оставил нам следующий неоценимый комментарий: “Яванцы избежали нашего фатального подарка, а именно права собственности, которое явилось разрушительным для многих десятков тысяч крестьянских хозяйств в Индии, и чем в своем стремлении благословить крестьян мы так успешно прокляли индийскую почву. Не будет преувеличением сказать, что то множество выгод, которые могла бы поиметь Ява от английского правления, в отличие от голландского – не слишком высокая цена, если учесть все то зло, которое принесло никем не сдерживаемое право отчуждать частную собственность. Согласно нашим английским идеям, при существующем ныне правительстве яванцы должны быть самыми несчастными людьми. То, что это не так, а ровно наоборот, – а яванцы являются наиболее преуспевающими из всего восточного крестьянства – происходит главным образом по одной причине – отсутствия прав у яванца заработать один единственный флорин благодаря закладу своих полей, что, таким образом, защищает его непосредственно ото всех ростовщиков. Природа на Яве изобильна, и несомненно обильное плодородие почвы позволяет яванцу устоять перед многими бедами, которые на него обрушиваются; но умножьте вдвое это плодородие, пусть природа как из рога изобилия складывает ему под ноги все свои неисчислимые дары – все равно, в конечном счете, ничто не спасло бы его от ростовщика и от последовательного выселения с полей и из домов, если бы он имел право закладывать свою землю за кредит”.

…История Явы девятнадцатого столетия показывает нам, что индийское крестьянство также могло было быть оставлено на своих путях. Пример Явы, однако, не смог повлиять на английских правителей в девятнадцатом столетии, но его объективная ценность была с тех пор принята некоторыми из правительств Тропической Африки, с большой выгодой для местного крестьянства, которое, таким образом, вошло в неизбежную новую эру, стоя на своих путях, вне опасности потери своей земли за долги. Этим людям сохранили часть их свободы».

Правительственный Закон UU 5/1960 ясно утверждает, что земля несет в себе социальную функцию. Он также указывает, что правительство имеет власть ставить под сомнение целевое использование любой земли, в случае, если она используется не затем, чтобы поднимать благосостояние народа Индонезии. Правительство в любой момент может отменить земельный сертификат, если земля не культивируется и не заселяется, и тем самым не выполняет своих социальных функций. Один из законов так и звучит: дабы не было возможности входить в противоречие с интересами людей, полное владение землей запрещается. Один человек может владеть максимально до 5 кв. км.

Эта поправка к закону была принята еще Сукарно, но и Сухарто не упразднил ее, несмотря на то, что его семьей и наместниками Нового Режима были заняты огромные площади земли. Наоборот, под эту поправку правительство могло экспроприировать любую землю, чем оно и занималось всю Эру Сухарто.

Когда после «большого азиатского дефолта» 1998 года пал режим генерала Сухарто, бедные окрестные фермеры пробрались на его элитное ранчо с конями, виллами и даже ипподромами, расположенное близ Джакарты, откуда он и бежал, и быстро засадили все «картошкой», то есть – овощами. Полиция много раз приезжала к ним на мотоциклах, но не смогла их прогнать по-хорошему и в итоге плюнула.

Согласно этой же поправке – «земля всегда должна нести социальную функцию» – фермеры в количестве 300 семей не были согнаны с земли, а, наоборот, получили разрешение на ее обработку и выращивание своего с-х продукта.

На сей раз закон сработал в пользу бедных.

Но неприспособлен оказался индонезиец к наступлению капитала. Он никогда не умел заниматься калькуляцией, отдав весь бизнес китайцам еще при царе Горохе. Больше 80 процентов капитала в Индонезии держат китайцы. Западные компании, пришедшие на эту землю, вынуждены с ними считаться. Так, например, западные табачные гмо-компании так и не смогли победить местную табачную индустрию, принадлежащую китайцам. Результат – индонезиец курит лучший в мире табачок, который во всем остальном мире стоит диких денег (например, в Сингапуре).

Одна из крестьянских коммун на Яве, живущая в некоем обособленном пространстве, это Бадьи, чья деревня расположена в двух часах езды от Джакарты. Эти люди – хранители священной земли Явы. Земля и весь их жизненный уклад и являются предметом их культа. Они не индуисты и не мусульмане, ни одна крупная религия не достала их. Это самый древний культ на Яве. Они никого не пускают на свою территорию, охраняемую бадья-аутсайдерами, теми, кто живет снаружи священной территории, но старается поддерживать тот же жизненный уклад. Число семей живущих внутри священной территории лимитировано до 40 или около того. На территории бадья запрещены деньги (поэтому они сами не платят налога на землю – нечем), запрещен ввоз чужих товаров и техники.

Бадьи и являются гарантом того, что несмотря ни на какие катаклизмы, перестановку кадров химической индустрии, перетасовку коррумпированных президентов и движения денежных масс, земля будет подлежать правильной культивации.

Бадья хранят приоритет почвы надо всеми последующими религиозными и социальными насаждениями. Они являются живым символом острова Ява – гораздо более древним, чем все мировые религии…

Не трудно понять, почему в Индонезии запрещен манифест коммунистической партии – известная книга президента Сукарно, его автобиография, написанная уже в изгнании, которая провозглашает три принципа построения коммунистического государства – Единая Религия, Единый Язык Бахаса Индонезия, Многонациональность В Единстве. Книга переведена на голландский и, возможно, английский, но в Индонезии за нее сажают, как у нас 20 лет назад за Солженицына.

Потому что прочти книгу эти люди – Джакарту опять разнесут, как в 1999 году, когда от местного чайнатауна не оставили камня на камне…

После падения Сукарно, Индонезия взяла курс на решительную капитализацию – и связанные с ней проблемы, столь контрастирующие с любым национальным духом, встали в полный рост. Вот что сказано в рабочем документе ВАЛХИ «Движение Экологическая Деревня»: «нас заботят такие современные проблемы, как истощение природных ресурсов, глобальная капитализация, деградация окружающей среды, дегуманизация, солитарность, климатические изменения, катаклизмы, связанные с эксплуатацией окружающей среды, обезлесивание, бедность, недостаток воды, энергетический кризис и другие проблемы».

На решение всех этих проблем правительство выделяет огромные деньги, но кто их получает? Что-то достается тем, кто решает эти проблемы, но сколько денег растворяется в бюрократическом аппарате, повязанном финансово с частными фирмами?

Коммунизму пришел конец в Индонезии в конце 60-х. Тогда, кажется, в 1967-м, по всей стране, а особенно на Бали, по разным версиям статистики было убито от 300 до полумиллиона коммунистов. По всей стране новая администрация Сухарто вместе с военными, заклятыми врагами коммунистов, расправилась со своими политическими противниками. Их убивали в городах и деревнях, прямо в полях и в общественных местах. Потом сказали – хватит. Кто спрятался – тот спрятался. Всех не убили, но больше убивать не будем.

Но коммунизм был фактически ликвидирован как сила. Он ушел, так сказать, в подполье. Все индонезийцы в душе – коммунисты. Но любой несанкционированный коммунистический митинг карается законом.

Сухарто привел с собой дождь западных инвестиций. Сухарто забросал всех западными фантиками – денежным знаком. Началась новая эпоха – рост химии, денежной зависимости, высоченных банков и отелей, автомобилей, такси, фармацевтики, выхлопных газов, блядей. Джакарта прекратилась в респектабельную столицу – большой дурдом, организованный по законам денег. Правители развитого индустриального общества заняли свои штаб-квартиры. Остальная жизнь тоже завертелась, как в водовороте. Со всей Индонезии в столицу попер люд – бабки зарабатывать. И никто не мог сдержать превращение Джакарты в гигантский мегаполис.

Но совсем не приспособлен для мегаполиса был этот город – фигурально, большая деревня. И контраст получился разительный – кажется, что какие-то инопланетяне спустили сюда все эти небоскребы, расчистив от деревенской жизни несколько хайвеев… Но если хорошенько присмотреться из окна офиса, можно увидеть бабку с лейкой, поливающую свое поле.

Нигде этот контраст между традиционным городским укладом и глобальным наступлением не выглядит столь кричащим.

В сезон дождей по улицам вообще не пройти – везде стоит гнилая вода. Тысячи жилищ залиты водой. В этой антисанитарии множатся болезни. Никто не может ничего поделать с минусовым – относительно уровня моря – положением города. Белому человеку можно только сесть в такси и доехать до своего особняка или офиса, массивно огороженных от остальной жизни.

Но вот какое предложение выдвинул один из публицистов Jakarta Today – переместить столицу в другое место, например, в соседний Богор, стоящий в предгорьях, город с более прохладным климатом, более приспособленный для столичных дел. Какая гениальная идея! Она, кстати, много мне поведала о беспечности моих героев – индонезийцев. Взял столицу – и передвинул.

Однако, учитывая разросшуюся инфраструктуру, сделать это невозможно. Многие миллионы людей останутся без работы. Город начнет вымирать. Что там будет твориться – одному богу известно. Поэтому журналисту было сказано в самой резкой форме – «постав сталицу на мэсто».

продолжение

На Главную блог-книги "Список кораблей"