НАЧАЛО и ОБЛОЖКА – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ

Заполняется собственноррручно. Фамилия. Имя. Отчество. Если изменяли фамилию, имя или отчество, то укажите их, а также когда, где и по какой пррричине изменяли. Год, число, месяц и место рррождения (село, деррревня, горррод, рррайон, область, крррай, ррреспублика). Гррражданство (если изменяли, то укажите, когда и по какой пррричине). Обррразование: когда и какие учебные заведения окончили, номеррра дипломов. Специальность по диплому. Квалификация. Ученая степень, ученое звание, когда прррисвоены. Номеррра дипломов. Какими иностррранными языками и языками наррродов Ррроссийской Федерррации владеете и можете объясняться (владеете свободно). Были ли вы и ваши близкие ррродственники судимы, когда и за что. Были ли за гррраницей, где, когда и с какой целью. Выполняемая ррработа с начала трррудовой деятельности (включая учебу в высших и сррредних учебных заведениях, военную службу, ррработу по совместительству, пррредпррринимательскую деятельность и т. п.; необходимо именовать пррредприятия, учррреждения и орррганизации так, как они назывались в свое вррремя, военную службу записывать с указанием должности и номеррра воинской части). Месяц и год поступления на ррработу/ухода с ррработы. Должность с указанием пррредпррриятия, учррреждения, орррганизации. Местонахождение пррредпррриятия, учррреждения, орррганизации. Ваши близкие ррродственники (отец, мать, бррратья, сестррры, дети), а также муж/жена. Степень ррродства. Фамилия, имя, отчество. Год, место рррождения. Место ррработы, должность. Адрррес. Если ррродственники изменяли фамилию, имя, отчество, необходимо указать их прррежние фамилии, имена, отчества. Есть ли у вас ррродственники, пррроживающие за гррраницей (укажите их полные фамилии, имена, отчества, года рррождения, степень ррродства, место жительства, с какого вррремени и по какой пррричине они пррроживают за гррраницей). Имеете ли вы загррраничный паспорррт. Номеррр, серррия, когда и кем выдан. Отношение к воинской обязанности и воинское звание. Домашний адрррес и номеррр телефона. Паспорррт или документ, его заменяющий (номеррр, серррия, когда и кем выдан). Дополнительные сведения (государррственные нагрррады, участие в выборррных пррредставительных орррганах, а также дррругая инфорррмация, которррую вы желаете сообщить о себе). И далее по тексту: «Мне известно, что заведомо ложные сведения, сообщенные о себе, могут повлечь отказ в оформлении допуска к работе. На проведение в отношении меня проверочных мероприятий органами Федеральной службы безопасности РФ согласен(на)». Дата, подпись. Фотогрррафия и данные о трррудовой деятельности и об учете офорррмляемого лица соответствуют документам, удостоверрряющим личность, записям в трррудовой книжке, документам об обррразовании и воинской службе. Подпись, фамилия ррработника кадрррового аппарррата. Как на пишущей машинке две хорошенькие свинки…

Сана крутит анкетку: да, ей опять нужна эта «полная занятость», да, а что делать? Квартирки на Куусинена не существует, поклон Соньше-крольчихе, а потому отсидка до первого песка, до зубов в стакане, пока-пока, luсhshie godi, целую вас нежно: «БЫТЬ СВОБОДНЫМ. Депакин позаботится об эвтаназии, остальное зависит от вас» –очиталочка по Фрейду: противоэпилептическое средство, на рекламку которого не поскупились, так и хотелось настроить на правильную волну, подогнав под х о р о ш у ю свою – о милая, ласковая¹ – смерть²… Нет-нет, до первого песка, не больше, тем более что из больнички сбежала: «Обвиняемая Шеломова Александррра Юрррьевна, на выход с вещами!.. Имеете ли сказать что-нибудь в свое опррравдание?.. Фамилию не меняли. Ррразведены. Добавления деррржите?..» Руки у Саны связаны, но кляпа во рту уже нет – все, что ей нужно делать, это говорить правду, правду, правду и ничего кроме правды: «На свет белый не рвалась, впрочем, никто не спрашивал. Выкрала с кафедры физиологии и из вивария рыжую кошку Барбару и серого кота Фагоцита, собак Антония, Гомера, Нюшу, а также крыс Дору и Нору: в злодеяниях уличена не была. Ученой степени, равно как и судимостей, не имею. Видела Швецию, Данию, Финляндию, Голландию, Бельгию, Францию, Чехию, Тунис, Египет. Подрабатывала натурщицей; пять лет медстажа. Английский свободный. Последние годы занималась переводами и научным редактированием; в настоящее время реанимирую любые тексты – от научпопа до гламура, в том числе так называемый худлит. Мать в прошлом учительница сольфеджио… Hydrophobia³ у нее… Отец театральным критиком был, от инфаркта умер. Соньша не работает. Она вообще не в себе, крольчиха».

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….

«Бегут, значит, сперматозоиды: впереди молодые, сзади – старые. Старым ох как хочется успеть д о б е ж а т ь. Один из них кричит молодым: «Нас обману-у-у-ули! Мы попадем в черную дыру! Спасайся, кто может!» Ну, молодые разворачиваются и бегут обратно, старые же останавливаются в замешательстве, а тот живчик, который кричал, добежал… Мораль сей басни: вот так рождаются хитрые, но слабые дети!» – экс Саны прищуривается. – «А вот еще вчера рассказали. Журналист, значит, умирает. Ну, оказывается между небом и землей. Ангелы решают, куда б его отправить: в рай, в ад… Ну, показывают ему сначала рай – а там сдача номера, верстка “горит”, обложка не готова, директор: “Уволю всех!” – кричит. Потом ад ему, значит, под лупой-то, а там то же самое, директор: “Уволю всех!” – кричит, верстка “горит”, обложка не готова – сдача номера. Ну а журналист-то возьми да и спроси ангелов: “А чем тогда те, в раю, от этих, в аду, отличаются?” – а эти “черти” в ответ: “А они не сдадутся!” Да-а… а этот знаешь? За барной стойкой два мужика. Тот, который постарше, говорит: “Я спал с твоей матерью”. Молодой – ноль эмоций. Первый опять: “Я спал с твоей матерью”. Молодой: “Ну и что?”. Старый, в третий раз: “Да я же спал с твоей матерью, мать твою!” – “Иди, папа, домой, ты пьян…”».

М-м, не делает попытки улыбнуться Сана.

Ты можешь хоть иногда расслабляться – можешь, нет? Смеяться умеешь? – наступает экс.

После слова «лопата», – руки дрожат, ресницы дрожат, пол ходуном ходит: штормит, люстра, того и гляди, на голову рухнет, дзынь-ля-ля…

Сухой щелчок двери. Жили-были старик со старухой: Сказки Пушкина – это chokolat.

Когда Сана говорит «Я не просила меня рожать», они обычно машут руками. Встают в позу. Срываются на крик или сипло шипят. В общем, выражают недовольство, а потом любопытствуют: дети, наволочки, зэ-пэ… Честные налогоплательщики, синхронно спаривающиеся после ужина под вечерние новости и сериалы. Не сразу понимаешь, что они везде: но именно они, знает Сана, и плетут паутину. Больше всего они хотят снизить вероятность неких (возможно, ошибочных) действий, обусловленных так называемым человеческим фактором. Они называют это безопасностью: уникальные системы видеостукачества, «управляющие пользователями и приоритетами в самых разных местах установок». Действие некоторых систем распространяется не только на здания, районы или города, но даже на страны и континенты. Слежка практикуется также в детских садах и школках: камеры фиксированные, камеры купольные, камеры поворотные… Сана переворачивает страницу и переводит главку «О блокировке использования сотрудниками Интернета и электронной почты в личных целях». Они говорят, разумеется, о повышении производительности труда, но уж Сана-то знает, как именно съезжают с катушек. «Я повторяю десять раз и снова, – она надевает наушники и откладывает листы. – Никто не знает, как же мне хуево, – в каком году впервые услышала Янку? – И телевизор с потолка свисает, – в 86-м? 87-м? – И как хуево мне, никто не знает…». Сана предполагает – г-н Б., как водится, располагает: чтобы не получить приглашение на казнь, нужно вывернуться наизнанку и пройтись на руках, весело потряхивая кишками. Сана всё знает о повешенных днях: гора смердящих трупиков множится год от года – как на ноль разделишь? «Все это до того подзаебало, – а мелодия, пожалуй, красива, – что хочется опять начать сначала, – контраст высокого и низкого, с н и ж е н и е – куплет печальный: он такой, что снова, – та самая запись Янки Дягилевой, подумать только!.. – я повторяю, как же мне…»

У Саны full-time, с одиннадцати до восьми, пусть и через день – если гнать столько текстов ежедневно, впору ослепнуть. Впрочем, иногда Сана действительно этого боится, ведь «выходной» – те же буквы да переводы у разбитого корыта. После того, как она ушла из медицины (ушла в никуда, ушла, потому что не могла больше оставаться ни в больничке, где смерть, как дождь или гроза, считалась явлением природы, ни в частной клинике, где врачей заставляли «разводить» пациентов на бесполезные обследования), пришлось выучить даже мерзкие крючья⁴: кем быть, дядя Степа, чего молчишь меня, как рыбу об лед?..

Сана вставляет в плеер новый диск: дивертисменты Моцарта, запись 92-го из Австрии – той самой уютной Австрии, где Сана никогда не смогла бы жить несмотря даже на присутствие N, хотя все давно и в прошлом: нет-нет, правда – в прошлом… Дело, конечно, не в языке – и, разумеется, не в «давно разоблаченной» мороке под названием toska po rodine. Всё дело всё-таки в Польше⁵ – вот она, ослепительная набережная Гданьска, которую Сана до сих пор считает «лучшей в мире», вот чудный краковский отель, вот грозный мальборкский замок, вот паны и пани, по-прежнему, несмотря ни на что, улыбающиеся русиш швайн… Ездили шумной компанией: сначала до Бреста (отвратительные: поезд, Duty-free, таможня, «тугрики»), а там – электричкой до Тересполя, а уж та-ам – на перекладных до Варшавы, да на все пять – легко… Сана помнит: «лёды» – мороженое, «склеп» – магазин, «урода» – красавица… вот если б можно было хоть иногда переноситься в Гданьск! Всего-то на несколько часов: пройтись по набережной, заглянуть в янтарную лавку, полюбоваться цветами на чьем-то балконе… Чи можэ ми пани поведжеть, як дойти до пляцу?.. И – папочкиродные: «перчатки трехпалые из ткани, “Надежда”, рукавицы (краги), тип Е…» – вычитывает (не путать с «читает») Сана, пытаясь примирить, хоть это и невозможно, этюды Шопена с системами управления доступом и спецбронеавто для постсоветских мясных машин.

Много позже Сану почти позабавит то, что она, оказывается, умеет совмещать вычитку с, так скажем, жизнью души: Radio-jazz – суррогатный глушитель внутренней истерики. Я и джаз: все остальное не важно, – уверяют Сану: она чувствует себя неважно, игра слов не важна. Короткая реклама посвящена «пикантным ноткам трогательной женственности»; Сану информируют (их словечко) также о картофельном креме с пьемонтскими трюфелями и о печенье из парижской кондитерской. Сана записывает в маленькую книжечку: «Я превратилась в автомат полного цикла, АПЦ» – но это лишь сухая теория: этиология, патогенез… Ей ли не знать о клинике и течении? Как учили, прогноз неутешителен, с терапией и реабилитацией проблемы – но, мэй би, Сане просто пора в изолятор? На карантин, черт бы его подрал?.. Чтобы задышать после отсидки, необходима кислородная подушка: они в таких случаях советуют представлять комнату…

Сана не отрывается от секундной стрелки: за монотонным ее «сердцебиением» – сердцебиение далеких – и не – коллег (неприятное словечко). Сана видит – chur menja! – миллионы клерков и хватается за грудь: а шарик не большой и не маленький, все ли часики на шарике в с т а л и?.. Часики-то, святый боженька, святый крепенький, святый бессмертненький, остановились – помилуйупснах!.. Кушай вволю безотходное свое техно: от сперматозоида до удобрения, как и от эйфории до комы, всего несколько шагов.

Четыре, уточняет Сана, переходя из одной камеры в другую, сердце человека четырехкамерно.

У г о л, в котором сидит Сана с одиннадцати до двадцати – время Ч. (вычитывали ль вы девять часов кряду?), – похож на распоротую поверхность консервной банки: русалка в собственном соку, вид сверху. Open-office: что немцу хорошо, то русскому – смерть. Все виды и масти планктона отгораживаются друг от друга шкафами и тумбочками, прячутся за цветами, прикрываются календарями, чашками, игрушками, иконками, нэцке, а также фотографиями родных и близких покойных. Клочок пространства, интим-зона, метражный стресс: формы – не мы, формы немы. Первый звоночек – пришпиленная к настольной лампе записка Саниной сменщицы (бисерный почерк): «Чтоб в положение досадное не попадать, пора давно уже понять, что надо тихо-тихо сидеть в своем углу… и ни гугу, и ни гугу!». Кажется, старая задница старалась специально для нее: Сана морщится, достает из косметички влажную салфетку и протирает стол, весь в катышках, а потом поворачивается к стенке: «Руки за голову!» – ослышалась?.. – и разглядывает газетные вырезки («Как тяжело ползти с гордо поднятой головой!», «Тот не ошибается, кто не работает!» и пр., и др.). На верхней полке, разумеется, Розенталь-Ожегов-Крысин-Лопатин-Мильчин-etc., на нижней – чудовищной расцветки зонт. У мусорного ведра стоптанные туфельки, размер сорок первый. Свет мой, зеркальце… Лампа дневного света. Журналы. Скажи… Распечатки. Да всю правду… Словари. Доложи… Глазок. «Руки за голову!» – камера наезжает, пальцы сжимаются до хруста. «Стой! Стрелять буду!» – зубы гнутся, как пластилин, разламываются, крошатся – сон, сон; во рту привкус железа. Активная жизненная позиция… «Да что с тобой?» – к стене: сон, просто сон, считать цитатой «лицом к стене». Отличные коммуникативные навыки… Сане нужны деньги, а значит, песок в ее глазах никого не волнует. Самодисциплина. Желание работать… Полоса 90%, или Не забудьте посетить окулиста как можно скорее; для того чтобы вывести на принтер «полосу 100%», достаточно нажать одну лишнюю кнопку – она-то и нужна Сане: «Это невозможно… – Мобильность, креативность… – У нас определенная технология… для типографии… все подогнано… вы же понимаете?! Так принято…» – вольнодумство равносильно уходу, поэтому Сана сидит девять часов кряду под лампой, с лупой, а когда идет до метро, делает несколько глотков из фляжки: Сане нужны деньги – все остальное либо есть, либо «уже было». Нацеленность на результат… Если Сана решит откладывать каждый месяц столько-то, через год у нее окажется столько-то – Хотите рассмешить Господа Бога? Расскажите ему о своих планах: готовность к ненормированному рабочему дню… После того, как их квартира на Куусинена уходит за д о л ж о к Соньши, а родители переезжают в хрущобу («Это ужасное, ужасное, ужасное Выхино!» – мамашин рефрен), Сана долго трет виски: олэй! Стрессоустойчивость… Эмигрантка в собственном городе, олэй-оп! Умение работать в команде…

Сана вычитывает свой же перевод: она и не подозревала, что «за последние десять лет продолжительность жизни в столице возросла», а это «залог большого будущего». Что «ежегодный рост экономики составляет десять процентов». Что «постоянно ставятся новые масштабные задачи». Что «социальная поддержка москвичей является приоритетным направлением деятельности властей». ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
_________________________

1 О милая, ласковая смерть… (Уитмен)
2 Эвтаназия: от “eu” – хорошо, “tha’natos” – смерть (греч.)
3 Гидрофобия (боязнь воды)
4 Корректорские знаки
5 Вероника Долина

На Главную блог-книги СПЕРМАТОЗОИДЫ