НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ

Я давно не был на улице. Вокруг был холод и звёзды.

Вначале мы пошли, конечно же, в рабочую общагу. Кобрин странно отреагировал, когда я назвал её разрытой братской могилой. Кроме тархуна, в общаге ничего не было. Тогда мы отправились в таксопарк.

Перед таксопарком лежал длинный и довольно широкий пустырь, с одинокими деревьями и кучами мусора на нём. По пустырю мелькали какие-то тени. Над воротами в таксопарк ярко горели два больших фонаря. Освещённый снег лился из них, как из огромных душевых. По сторонам было темно. Подъезжавшие ночные таксисты останавливались в отплывающих в сторону ребристых воротах, о чём-то переговаривались. Водки ни у кого не было.

— А вот, счас подъедут ребятки на синей “шестёрке”, у них должно быть, — сказал мужик лет сорока в вязаной шапочке, зачем-то слонявшийся среди ночи у таксопарка.

Мы с Кобриным вылезли из общаги без шапок, и было довольно холодно, шёл лёгкий колкий снежок и оседал во взъерошенных волосах Кобрина.

Ребята на “шестёрке” появились довольно быстро и, проехав мимо освещённых ворот, остановились шагах в пятидесяти дальше, в густой темноте, в которой — как только они выключили фары — машина их сразу же исчезла.

Мы подошли к “шестёрке”, опустилось стекло.

— Водка есть? — спросил я.

Тот, что сидел за рулём, включил фонарик и посветил на нас.

— В лицо не надо светить, чуваки! — сказал Кобрин, растягивая слова.

— А ты чо, деловой? — спросил другой, в высокой норковой шапке, который опускал стекло.

— Водка есть? — повторил я.

— Азербайджанская пятнадцать, русская — двадцать, — сказал тот, что в норковой шапке.

Ночная цена бутылки водки в это время была пятнадцать рублей, а азербайджанскую, то есть тархун, можно было купить и со скидкой, рублей так за тринадцать.

— А это не сильно дорого? — сказал я.

— Ну иди в другом месте поищи, — стекло начало подниматься.

— Хорошо, — я злобно выругался, — давай шесть бутылок.

Кобрин отдал деньги водителю, парень в норковой шапке, открыв дверцу (зажёгся неяркий свет в салоне), отсчитал мне шесть бутылок, и я, присев у машины, складывал их в брезентовую хозяйственную сумку.

— Зёма! — сказал вдруг Кобрину водитель. — Ну-ка стой, здесь только сто рублей.

Парень в шапке ухватился за ручки моей сумки.

— Хватит с тебя, ублюдок, — сказал Кобрин.

Я рванул на себя сумку, парень выскочил вслед за ней. На нём была короткая кожаная курточка, спортивные штаны, гладко отблёскивающие в свете, идущем из автомобильного салона, и кроссовки, — довольно ладная, хотя и некрупная фигурка. Он не выпускал ручек сумки. С другой стороны вывалился водитель, здоровенный мужик, ростом с Кобрина и раза в два шире его, с большим пузом.

“Хватит, так хватит”, — быстро подумал я и хотел было оттолкнуть парня, как вдруг тёмно-светящаяся вспышка закрыла на секунду мне глаза — удар был очень точен и быстр, я не упал только потому, что держался за сумку…

Через несколько мгновений всё, как говорится, смешалось, я крепко держал парня за волосы (шапки уже не было на нём) и, оттянув его голову назад и вниз, бил кулаком в его заливаемое кровью лицо. Затем я бросил его, как мешок, Кобрин валялся на земле с мужиком и, кажется, хотел задушить его.

— Брось его! Брось! Игорь! — я с трудом оторвал Кобрина от мужика. — Бежим!

Я подхватил сумку с водкой, Кобрин, поднявшись, изо всех сил пнул привстающего мужика, затем закричал “Аллах акбар!”, ударил кулаком по капоту “шестёрки” и выбил ногой боковое стекло. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ