НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ

Зоя Ивановна жила на пятом этаже. У решётки, ограждающей лестничный пролёт, стояли санки с сиденьем из разноцветных деревянных дощечек. Дверь Зои Ивановны располагалась слева, как раз за санками. Она была обита чёрным дерматином, закреплённым туго натянутыми голыми медными проволочками. В двери был глазок, вокруг которого из дерматина торчала вата. До половины своей высоты дверь была выпачкана какими-то грязными следами, среди которых местами угадывались отпечатки чьей-то обуви, возможно Колиной. Коли, слава Богу, не было. Возможно, он вернулся к своей маме. Так как нечто подобное со всей очевидностью происходило в Колиной семейной жизни не впервые, я надеялся, что он не будет предпринимать (хотя бы в ближайшее время) каких-либо излишне серьёзных шагов.

Лиза стала в стороне. Я нажал кнопку звонка и ещё раз осмотрел дверь. Она открывалась наружу, поэтому выломать её, в случае чего, было бы не так просто.

Ответа на звонок не последовало. В глазок, однако, был виден свет. Я позвонил ещё раз, не отпуская пальца с четверть минуты. Стало слышно, как сзади, у своей двери, топчутся изнутри обеспокоенные соседи.

— Всё в порядке, — помахал я в их глазок обернувшись. — Мы не преступники.

После этого я постучал в дверь кулаком. Внутри послышалось шевеление, как будто бы какие-то голоса, и затем совсем близко раздался голос Кобрина:

— Ши-иряев! Ну ты здесь уже, я вижу. Зря ты себя утруждаешь…

— Игорь, открывай, поговорим.

В ответ я услышал небольшую речь, почти сплошь состоявшую из отборнейших матов и перемежавшуюся словами о юношах и девушках с длинными волосами и зеленоватым отливом кожи.

— …Тебе понятно? — спросил в конце Кобрин.

— Всё понятно, Игорь, — ответил я, сильно волнуясь. — Открой, поговорим, и я уйду.

Он послал меня и отошёл от двери.

— Ты знаешь, Лиза, у меня такое ощущение, как будто он в чём-то прав, — сказал я, не пытаясь никак объяснить свою, очень смутно выраженную, мысль. Это и не было нужно. Она замечательно понимала меня не только с полуслова, но и совсем почти без всяких слов.

— Как ты решишь, так и будет, — сказала она, вынув руку из большого накладного кармана своей куртки и проведя пальцами под мягкой своей чёлкой.

— Хорошо, — сказал я, подумав. — Что бы ни случилось, а мы его отсюда увезём.

Затем я долгое время стучал в дверь, и соседи угрожали вызвать милицию; я бросался к их закрытым дверям и уговаривал их не делать этого; вёл бессмысленные переговоры с Кобриным; расхаживал по трёхметровой лестничной клетке крупным шагом, даже матерился. Лиза молчала, прислонясь плечом к простенку и временами спокойным и немного усталым движением наклоняя к стене голову.

— Игорь! — заорал я в конце концов. — Подойди к двери! Поговори со мной, как мужчина с мужчиной, наберись мужества.

Он подошёл, тяжело дышал и бормотал что-то. Откуда-то из комнаты доносились пьяные крики Зои Ивановны.

— Игорь! Послушай меня. Ты помнишь про дуэль?

— Ну, — сказал он.

— Помнишь или нет?

— Помню, — сказал он.

— Кобрин, — сказал я. — Хватит. Ты выиграл. Если ты хоть что-нибудь, скотина, соображаешь, послушай меня и поверь мне… Я говорю тебе от чистого сердца. Ты выиграл. Выиграл по всем статьям. Всё, хватит. Я прошу тебя, открой дверь!..

Закрутились замки, и дверь распахнулась, едва не зацепив Лизу, стоявшую справа от меня.

Кобрин держался руками за дверной косяк и смотрел на нас безумным взглядом, покачиваясь и широко при этом ухмыляясь. Он был босиком, в джинсах и в серой грязной футболке, выпущенной поверх джинсов. На лбу у него краснела широкая свежая царапина.

— Ну а ты, обезьяна, что тут делаешь? — спросил он у Лизы, и я ударил его в лицо.

Кобрин, подвернув ногу, со всего маху упал навзничь в коридор. В течение одной или двух долгих секунд я видел всё, словно ослеплённый светом какого-то прожектора, бьющего в глаза, и от этого странного света всё казалось не совсем настоящим, таким, как на съёмочной площадке: неловко лежавшее тело Кобрина, проём двери со следами старых взломов, какие-то кучи обуви и одежды в коридоре, прозрачная клеёнка, поверх которой была прикручена на стенку одёжная вешалка… Затем выскочила Зоя Ивановна в каком-то страшненьком жёлтеньком пеньюаре и заголосила, как сельская баба.

— Заткнись, — сказал я ей и присел у головы Кобрина. Изо рта его вытекала тоненькая струйка чёрной крови.

— Зачем ты это сделал? — спросила Лиза. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ