Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Когда возникает яркая личность, зачастую одновременно появляется ей подобная. Я хочу сказать, что при внимательном изучении выдающихся современников такого человека нередко обнаруживается его двойник.

Между двойниками возможны личные отношения, но они могут даже и не знать о существовании друг друга, тем не менее какая-то незримая связь между ними все же присутствует.

Сегодня я остановил свой выбор на дуэте двух Александров – Пушкина и Дюма. Оба (помимо творчества) известны своею любвеобильностью. Гипертрофированная (или здоровая, как посмотреть) страстность досталась им от африканских предков.

Но по порядку. Вот выдержка из родословной, составленной Александром Пушкиным (поэт, как известно, родился 6 июня 1799 года).

«Дед моей матери был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его в серале (в гареме. – К.Р.), где содержался он аманатом (то есть слугой, вероятно, африканский предок Пушкина был заложником или рабом в Турции. – К.Р.) и отослал его Петру I вместе с другими арапчатами. Государь крестил маленького Ибрагима в Вильне, в 1707 году, с польскою королевою, супругой Августа, и дал ему фамилию Ганнибал. Старший брат приезжал в Петербург, предлагая за него выкуп, но Петр оставил при себе крестника. До 1716 года Ганнибал находился неотлучно при особе государя. Спал в его токарне, сопровождал в походах, потом был послан в Париж, где несколько времени обучался в военном училище, вступил на французскую службу, во время испанской войны был ранен в голову. Петр I неоднократно призывал его к себе, но Ганнибал не торопился. Тогда Петр сказал, что тот может оставаться, где хочет, но он все равно не бросит своего питомца. Растроганный Ганнибал вернулся в Петербург…

Дед мой Осип Абрамыч служил во флоте и женился на Марье Алексеевне Пушкиной, дочери тамбовского воеводы. И сей брак был несчастлив. Ревность жены и непостоянство мужа были причиной неудовольствий и ссор, которые кончились разводом… Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения… Он умер от следствия невоздержанной жизни в 1807 году в своей деревне».

Запомним эти африканские черты: «пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием». Во многом их наследовал и Пушкин. С родословной Дюма дело обстояло примерно так же. Та же причудливая смесь старых дворянских кровей с африканскими.

Александр Дюма родился 24 июля 1802 года, его отец Тома Александр Дюма Дави де ля Пайетри был сыном маркиза с древней дворянской родословной и чернокожей рабыни Сессеты с острова Сан-Доминго.

У Пушкина африканская линия шла от прадеда, у Дюма – от бабки. Гениальность проявилась только в 3–4 колене после смешения двух рас.

Биография Пушкина у нас довольно известна. Коротко. В математике – ни в зуб ногой, но еще в детском возрасте обнаружились литературные способности. Характер очень живой, если не сказать буйный. Александр быстро обзаводится друзьями и является заводилой в Царскосельском лицее. Весьма рано появляется интерес к противоположному полу.

Вот описание юного Дюма, данное скрупулезным исследователем его жизни Андре Моруа: «Он был подобен стихийной силе, потому что в нем бурлила африканская кровь… вдобавок он был наделен… талантом сказителя, присущим африканцам. Стихийность его натуры проявлялась в отказе подчиняться какой-либо дисциплине… Школа не оказала никакого влияния на его характер, она не сформировала и не деформировала его. Дальше таблицы умножения Александр не продвинулся. Любое притеснение было для него несносно. Женщины? Он их любил всех сразу; он с самого начала убедился, что завоевать их расположение нетрудно, но не мог понять, к чему клясться в верности одной из них. При этом он вовсе не был аморален… В юности он был страстным охотником, краснобаем, влюблялся во всех девушек, готовых слушать его россказни, и был жаден до удовольствий».

Просто братья!

Оба они достаточно быстро приобрели успех на поприще литературы. По сути, эти два человека олицетворяют первое паломничество африканцев в европейскую культуру. В музыкальную культуру Европы африканцы ворвались позднее – уже в ХХ веке, посредством джаза бывших чернокожих рабов США.

И в музыку, и в литературу африканцы принесли чувственность и кипучесть. В произведениях и Дюма, и Пушкина нет особой глубины (у Александра Сергеевича – за исключением последних вещей), но присутствуют необычайная легкость, изящество, бесшабашность и бесстрашие в сочетании с любовно-приключенческим флером.

До Александра Сергеевича русскую лирику можно охарактеризовать как вялотекущую. Он взорвал ее своим африканским темпераментом! «Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем…», «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…», «Я вас люблю, хоть я бешусь, хоть это труд и стыд напрасный…» Человек, утверждавший, что «…только вряд ли найдете вы в России целой три пары стройных женских ног», естественно должен был убедиться в этом лично. Заметьте, речь идет о масштабах страны! Поэтому неудивительно, что и в мировой литературе немного к тому времени было написано настолько откровенных строк о любви, как например: «…Когда, склоняяся на долгие моленья, ты предаешься мне нежна без упоенья, стыдливо-холодна, восторгу моему едва ответствуешь, не внемлешь ничему. И оживляешься потом все боле, боле – и делишь, наконец, мой пламень поневоле!»

Дюма тоже не отставал. Создается впечатление, что с годами количество его любовниц возрастало. Уехав в Брюссель (спасаясь больше от кредиторов, чем от политической реакции), он своей двадцатиоднолетней дочери Мари прислал такую записку: «Я возвращаюсь с г-жой Гиди. Если портрет Изабеллы снова в моей комнате, прикажи его убрать».

Когда уже совсем в преклонном возрасте к нему домой неожиданно заявлялся взрослый сын (будущий автор «Дамы с камелиями»), папа застенчиво (или, точнее говоря, условно-застенчиво) прятал любовниц за портьеры.

Его д’Артаньян вел интрижки одновременно с госпожой Бонасье, миледи и ее служанкой. Повинуясь романтизму своего времени, герои Дюма постоянно спасали дам из затруднительных ситуаций (кроме миледи, ну тут уж ничего не поделаешь – «она сама первая начала»). И параллельно с ними герой русского африканца лихо стрелял в дрессированных медведей и самонадеянно заявлял: «Не бойся, Маша, я Дубровский!»

Оба писателя успешно издавали собственные журналы, Пушкин – «Современник», Дюма – «Мушкетер».

И тот, и другой оставили после себя обширное литературное наследие, и тот, и другой всерьез занимались историей своих государств и сочиняли на этой основе беллетристические произведения.

Жизнь и одного, и другого напоминает любовно-приключенческий роман. Только у Дюма со счастливым финалом, а у Пушкина – с трагическим. Здесь сходство в их судьбах заканчивается.

Дюма сумел разбогатеть и обанкротиться, но при этом всегда оставался на плаву. Пушкин никогда не был состоятельным человеком.

В теплолюбивой Франции африканский темперамент Дюма вызывал у прекрасного пола ответный восторг.

Отношения же Александра Сергеевича с супругой безоблачными не назовешь. «Дева севера» (как иногда поэт величал соотечественниц) Наталья Гончарова не слишком разделяла его пылкость.

Все в жизни Пушкина в его родной «холодной» стране чем дальше, тем больше замедлялось и приобретало зловеще-драматические тона. В точности как в его мрачноватых исторических вещах из русской истории, вроде «Бориса Годунова» с «кровавыми мальчиками в глазах». Здесь уже в отличие от многих его лирических стихотворений не было игривости, присущей пьесам и романам Дюма.

Францию с Россией связывало очень многое: и война (с Наполеоном), и мир (бесконечная мода на французское). По иронии судьбы первый язык, который выучил Пушкин, был французский. И по роковой случайности (или закономерности?) убийца его тоже оказался французом…

Только 1858 году, через двадцать лет после смерти поэта, Александр Дюма побывал в России. И накатал семь томов описания своего путешествия – «От Парижа до Астрахани» (1859) и «Кавказ» (1860). Безусловно, очень любопытно было вообразить встречу этих двух по-негритянски кучерявых литераторов, понимающих толк в женщинах и винах.

Если француз Дантес сыграл роковую роль в смерти гениального русского поэта, то, напротив, одна из последних утешительных реплик в жизни Дюма принадлежала русской горничной. Писатель, несмотря на тяжелое состояние здоровья, не терял чувства юмора. «Аннушка находит тебя очень красивым», – передали ему слова русской служанки. – «Поддерживайте ее в этом мнении», – улыбнулся Дюма…

При мысли и о Дюма, и о Пушкине, как не о ком другом, сразу появляется какое-то феерическое сияние, ощущение брызжущего жизнелюбия, очаровательного легкомыслия и радости. Европейской культуре была сделана прививка жарким африканским солнцем! И она пошла на пользу.

Продолжение

купить книгу можно здесь.

На Главную блог-книги "Философия Вертикали+Горизонтали"