Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Музыкальная дуэль

Еще со времен бопа (1945) джазовые музыканты устраивали джем-сейшны. Это значит, что они по очереди выходили на сцену, стараясь друг друга переиграть. В этом было много конкурентной борьбы. Если музыкант играл плохо, как рассказывал Дэвис, то посетители клуба могли ему запросто и в морду дать. Чтобы он соображал, куда лезет. Но джемы, в основном, заканчивались дружно, совместным исполнением.

Можно было играть в паре и на альбомах. К примеру, два близких по стилю музыканта (также выдающиеся представители открытого Дэвисом «прохладного джаза») – трубач Чет Бейкер (1929–1988) и саксофонист Стэн Гетц (1927–1991) cделали записи трех совместных сессий. И, говорят, недолюбливали друг друга, хотя и соглашались на совместные выступления, поскольку это вызывало у публики дополнительный интерес.

У Гетца было прозвище Sound, что значит «звук». Он действительно добился за время своей блестящей карьеры особого бархатного звучания. Мне представляется, что в этом его стремлении было много от желания «нравиться женщинам». В самом таком желании нет ничего предосудительного, но когда силы уходят только на это, музыка становится пустоватой. Он заботился только о красоте звучания, но не о глубине (кстати, Дэвис по этой причине запрещал некоторым своим музыкантам приглашать жен на выступления, чтобы меньше выпендривались перед подругами). Чет Бейкер же старался не только нравиться, но и своей игрой проникнуть в душу.

Есть у меня редкая запись «Стокгольмские концерты Стэна Гетца и Чета Бейкера» (она сделана 18 февраля 1983 года). В 2003 году эти два концерта (в рамках турне по Скандинавии) вышли на трех дисках.

Однако в том же 1983 году записи с этой сессии вошли в альбом «Стокгольмский концерт Стэна Гетца». И был там саксофонист один-одинешенек (со своим ансамблем, понятно). Значит, что-то в тех записях было такое, что ужасно не понравилось Гетцу, и он устранил «конкурента». Что же?

Гетц давно играл известный джазовый хит «Дорогой старый Стокгольм» («Dear Old Stockholm»). Эту шведскую народную вещь он уже 20 лет исполнял в своей аранжировке. И на третьем диске мы слышим, как он ее, не спеша, начинает. И в целом выводит на саксофоне здорово! Гетц покоряет фирменным «звуком» ваши уши. Он старается и заслуживает благодарные аплодисменты клуба! Потом Бейкер дает пробный сигнал трубой и… сразу попадает вам в сердце. За эти четыре минуты, что играл Бейкер, он рассказал всю свою непутевую жизнь, отравленную наркотиками, но наполненную до краев чудесной музыкой. Это был горький, но прекрасный монолог! Ту же самую вещь он превратил в шедевр. В такие моменты понимаешь, чем талант отличается от гения. Когда Бейкер закончил, народ на секунду замер, а потом взорвался овациями. Бейкер просто уничтожил Гетца. И, разумеется, тот не собирался оставлять об этом поражении свидетельство в виде записи. В 2000 году вышел альбом с записью выступления дуэта Гетц – Бейкер на следующий день в Норвегии (19 февраля 1983 года). Там они уже не исполняли «Дорогой старый Стокгольм», поскольку он слишком «дорого» обошелся Гетцу, и он был не дурак, чтобы дать Бейкеру возможность еще раз обыграть себя на своем поле.

История, которую расскажет Дэвис, отчасти напоминает (хотя она несколько «наоборот») ту, которую я раскопал «дедуктивным» методом, внимательно слушая концертные записи.

За последние две недели наших выступлений в «Кафе Богемия» произошло одно событие, которое мне хорошо запомнилось. Кенни Дорэм, трубач, зашел к нам как-то вечером и попросил меня разрешить ему сыграть с нашим оркестром. Кенни был шикарным трубачом – прекрасный стиль, присущий только ему. Мне нравилось качество его звучания. К тому же он – по-настоящему творческая личность, с фантазией, настоящий артист. Он так и не получил того признания, которого заслуживал. И мы давно были знакомы. Как бы там ни было, зал в тот вечер был битком набит, впрочем, тогда это было обычное явление. Сыграв свою часть, я представил публике Кенни, который вышел и сыграл совершенно великолепно. И начисто стер из голов слушателей впечатление от моей игры. Я был взбешен, а кому понравится, если кто-то придет на твое выступление и тебя же переиграет. Джеки Маклин сидел в зале, я к нему подошел и спросил: «Джеки, как я звучал?» Я знаю – Джеки любит меня и любит мое исполнение, от него я не ждал подвоха. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Майлз, знаешь, Кенни сегодня так здорово играл, что ты казался своей тенью».

Черт, у меня ноги подкосились, когда я это услышал! Не сказав никому ни слова, побрел домой. Только и думал про это – ведь я жутко самолюбивый. Когда Кенни уходил, на его роже была мерзкая улыбочка и росту стало будто три метра! Он прекрасно понимал, что сделал, – даже если публика и не догадалась.

На следующий вечер он, как я и думал, опять явился – для того же самого, он ведь знал, что на меня собирается самая крутая публика в городе. Спросил, можно ли ему еще сыграть с моим оркестром. На этот раз я позволил ему выйти на сцену первым, а потом поднялся сам и сыграл так, что он был посрамлен. Понимаешь, в первый вечер я старался играть, как он, чтобы он чувствовал себя комфортнее. И он знал про это. Но на следующий вечер я с ним расправился, он даже не сообразил, откуда пришел удар…

Вот так мы играли в те времена: на джемах музыканты пытались уничтожить друг друга. Иногда ты побеждал, иногда проигрывал, но, проходя через испытания, как я с Кенни, приобретал опыт.

1964-й – год рока

Страна менялась на глазах. Музыка в 1964 году тоже изменилась. Говорили, что джаз умер, и виной тому – непонятная «свободная музыка», не запоминающаяся, без мелодии, без лирики. Вместо джаза народ стал слушать рок – битлов, Элвиса Пресли, Литл Ричарда, Чака Берри, Джерри Ли Льюиса, Боба Дилана.

1967-й – год абсолютной свободы

В стране абсолютно все сдвинулось с места: музыка, политика, расовые отношения. Никто не понимал: куда все это движется; все были в замешательстве – особенно артисты и музыканты, которым вдруг ни с того, ни с сего перепало свободы для творчества больше, чем за всю их прошлую жизнь.

Старое и новое

Я чувствовал, что во мне назревает желание перемен. Я знал, что в какой-то мере это будет связано с гитарным звуком, и стал интересоваться электронной музыкой. Наша музыка становилась уж слишком абстрактной.

Все меньше музыкантов играли джаз, и понятно почему: постепенно джаз превращался в музейную форму. А кому охота умирать в 21, например. А ведь это и происходило с теми, кто шел в джаз. Единственный выход – начать слушать музыку ушами молодых. Я перестал ходить на джазовые группы, потому что они исполняли старые трюки, еще наши с Птицей и Колтрейном.

Новое должно вселиться в твое тело, войти в кровь, только тогда ты сможешь передать его правильно.

Музыканты должны играть на тех инструментах, которые лучше выражают современность. Все эти пуристы распространяются о том, что электронные инструменты погубят музыку. Погубить музыку может только плохая музыка, а не инструменты. Мне захотелось более рок-н-ролльного звучания.

1969-й

В 1969 году рок и фанк расходились, как горячие пирожки. Наглядный пример – фестиваль в Вудстоке. Там на концерте собралось более 400 тысяч человек. Народ валом валил на стадионы – посмотреть на звезд. А джазовая музыка на корню засыхала: ни продаж пластинок, ни живых концертов. Первый раз за долгое время я не собирал толпы. Такова была ситуация перед записью Bitches Brew. Неужели непонятно, что рано еще было сдавать меня в архив! Я не собирался пополнять список так называемой классики. Я видел большие перспективы для своей музыки и, как всегда, смотрел в будущее…

Творчество и гениальность в любой области не зависят от возраста: или у тебя это есть, или нет, и возраст не поможет все это обрести. Я понимал, нам нужно найти что-то совершенно иное. Я знал, что играю с великолепными молодыми музыкантами, чьи сердца бились в ускоренном ритме.

О Джими Хендриксе

Джими Хендрикс (1942–1970) – гитарист-виртуоз, один из основателей хард-рока. Работал со многими звездами блюза и рока, пока не выработал свой уникальный стиль. В его манере было много шаманского. Чем тяжелее становилось звучание его магической электрогитары, тем больше в его игре проявлялись элементы разрушающей психоделики. Сказывалось и его увлечение наркотиками. Первым сжег инструмент на сцене. Стильно и ярко одевался. Он перенял подобную манеру у звезды рок-н-ролла Литл Ричарда, у которого работал в аккомпанирующем составе. А у него уже (и других рок-звезд) – Дэвис. Стал культовой фигурой для хиппи. Умер от того, что смешал алкоголь со снотворным. Одна и та же женщина любила и Дэвиса, и Хендрикса.

Он был очень приятным парнем, внешне спокойным, но с внутренним напряжением, совершенно не таким, каким казался, совсем непохожим на того дикого сумасброда, каким он был на сцене. Джими – большой талант от природы, самоучка. В 1968-м я слушал Джеймса Брауна и великого гитариста Джими Хендрикса…

Я полюбил африканские робы и индейские майки от Эрнандо, у которого бутик в Гринвич-Виллидж. У него и Джими Хендрикс одевался.

Новый предел

Сам Дэвис не сразу привык к звучанию электроинструментов в своей группе. Главная трудность – воспринимать звук трубы из колонок, добиваясь нужного саунда через усилители.

Мне хотелось, чтобы музыканты превзошли самих себя. Если поставить музыканта в ситуацию, когда он должен делать что-то совершенно не похожее на то, что он делает каждый день, у него это получится, если он начнет по-другому мыслить. Ему нужно задействовать свое воображение, стать творцом, новатором, пойти на риск. Он должен выйти за рамки обычного опыта – подняться выше. Он интуитивно почувствует, что создает что-то новое. Я всегда говорил своим музыкантам: играйте то, что знаете, а потом играйте сверх этого!

Поворотный джаз-роковый концерт

Этот концерт в Сан-Франциско открыл мне глаза: на него собрались около пяти тысяч зрителей, молодежь, белые хиппи. Вряд ли они слышали обо мне. Мы были группой разогрева. Когда мы начали играть, они ходили по рядам, разговаривали, но через некоторое время затихли. Я сыграл немного из Sketches of Spain, а потом мы перешли к Bitches Brew – и тут мы их выбили из равновесия. После этого концерта на всех моих выступлениях в Сан-Франциско было много молодежи. Bitches Brew (1969) раскупили быстрее всех моих альбомов. Мы были на седьмом небе, наш альбом покупали молодые поклонники рока, это был успех!

Покушение (октябрь 1969-го)

Встреча с черными бандитами оказалась опаснее для Майлза, чем с белыми копами.

Мы отыграли концерт в бруклинском клубе «Блю коронет», и я отвез Маргерит домой. Мы остановились у ее дома и целовались в машине. Как вдруг рядом притормозила машина с тремя чернокожими. Сначала я не придал этому значения, подумал, это – поклонники. Но через секунду услышал хлопки выстрелов и почувствовал укол в левом боку. Один из парней всадил в меня, наверное, пять пуль. Но на мне был чуть великоватый кожаный пиджак, если бы не этот пиджак и не крепкие двери «Ферарри», я был бы покойником… Я объявил, что заплачу пять тысяч долларов за информацию о тех, кто в меня стрелял. Через пару недель сижу в баре в Гарлеме, ко мне подходит какой-то парень и говорит, что того, кто в меня стрелял, убили. Его застрелил кто-то, кому это не понравилось.

Позже я узнал, что в меня стреляли из-за того, что некоторые черные промоутеры в Бруклине недовольны тем, что все заказы доставались белым. И, увидев меня в «Блю коронете», они посчитали меня сволочью за то, что я не поручил черным промоутерам распространять билеты. Вообще- то, я ничего не имею против того, чтобы черные ребята тоже заработали, но ведь никто мне ничего не сказал, и вдруг какой-то парень пытается укокошить меня за то, о чем я и понятия не имел. Господи, до чего подла жизнь!

Об оценках критики

Моя музыка после 1969 года была очень разная, и критики ломали над ней голову. Они любят навешивать ярлыки и раскладывать все по полочкам, тогда им кажется, что ты у них в кармане. Обычно они не радуются переменам, ведь приходится прилагать усилия, чтобы понять что к чему. Но так как я никогда им не доверял, то продолжал делать то, что считал нужным: я развивался как музыкант.

После кого выступать

Будучи джазовым артистом мегавеличины (и первым джаз-роковым), ему, тем не менее, вновь пришлось завоевывать место под солнцем. Его ставили в концертах на «разогрев» к даже посредственным рок-исполнителям, поскольку сам рок тогда переживал бум. Однако Майлз не желал считаться с таким положением вещей.

Помню в 70-м году в «Филмор Ист» мне пришлось выступать до одного поганца по имени Стив Миллер. Меня выставили в дураках – выступать до этого никчемного мерзавца только потому, что у него вышли одна-две слюнявые пластинки. Так что я решил опоздать, ему пришлось выходить первым, а потом, когда вышли мы и привели в восторг все это логово, нам это сошло с рук. Так продолжалось пару вечеров, я каждый раз опаздывал.

Билл (хозяин «Филмор Ист») стал выговаривать мне, что это неуважение к артисту и все такое. Вот на последнем концерте я делаю то же самое. Приезжаю и вижу разъяренного Билла, он ждет меня у входа. Набрасывается со всей этой чепухой о неуважении к Стиву. Тогда я спокойно ему говорю: «Эй, бэби, я то же самое делал раньше, и это прекрасно срабатывало». Ему нечего было на это ответить, потому что успех был огромный.

Смерть Хендрикса

Они собирались записать вместе альбом. Это было эффектно: король джаза и король рока. Но этим планам не суждено было воплотиться.

Смерть Джими потрясла меня, у него столько всего еще было впереди. Теперь я пользовался педалью «уа-уа» и звучал как Джими на гитаре. Со времени знакомства с Джими Хендриксом мне всегда хотелось добиться его саунда.

Сила воли

В октябре 1972-го я разбил свою машину на шоссе. Тогда я ехал в один из ночных клубов в Гарлеме. Заснул за рулем и врезался своим «Ламборгини» в ограду, сломав обе лодыжки…

Ушел я из-за проблем со здоровьем. Я глубже погружался в другой темный мир, почти такой же, из которого когда-то мне удалось выбраться. Мне предстоял долгий и болезненный путь к свету. С 1975-го до начала 1980 года я не притрагивался к трубе. Наркотики доканывали меня. Как личность я распадался…

Когда я очень что-то захочу, у меня откуда-то появляется сила воли. Человек может перебороть себя, если у него есть сердце, упорство и душа. Они и дают ему силы…

После нашего выступления ко мне подходили поздороваться все эти знаменитые белые рок-звезды: ребята из U2, Стинг, Питер Гэбриэл. Некоторые из них робели, потому что у меня репутация резкого человека, который не любит, чтобы его беспокоили. Но у меня было хорошее настроение, я с удовольствием познакомился…

«Аура» – хороший альбом, мне интересно, каким будет отклик публики. По-моему, это – шедевр, я серьезно.

О переменах

Тот, кто не хочет меняться, окажется в положении фольклорного исполнителя – такой, тьфу, краевед. Потому что музыка и звучание сейчас интернациональны, и нет смысла возвращаться в чрево матери, из которого вылез.

Технология будущего

Раньше инструменты были из дерева, потом из металла, сейчас из пластика. Я не знаю, из чего они будут состоять в будущем, только это будет новый материал с новым звучанием.

Стиль

Для меня жизнь и музыка связаны со стилем. Например, если хочешь выглядеть и чувствовать себя богатым, надеваешь определенную вещь, обувь, рубашку или пальто. Если хочешь внушить в музыке определенные чувства, то играешь в определенном стиле. Вот и все!

Братья по крови и духу

Моя кровная семья – родители и кровные родственники, но для меня ближе люди, связанные со мной одной профессией, – другие артисты, музыканты, поэты, художники, танцоры и писатели, но только не критики.

Критиков можно пожалеть: все им пытаются понравиться, но никто их не любит.

Духовность и религия

Мне многое не нравится в официальных религиях. Не очень-то они мне кажутся духовными, там опять все про деньги и власть, а мне это противно. Но я верю в то, что можно быть одухотворенным человеком. Я верю в духов, верю, что мать с отцом навещают меня. Когда вспоминаю своих умерших товарищей, начинаю сходить с ума, и поэтому стараюсь не думать о них. Но их духи – вокруг меня и во мне, так что они все здесь и передают мне свою духовность. Это трудно объяснить, но часть меня сегодня – это они.

Музыкальные образы

Я слышал, как звук моей трубы летит над этим музыкальным облаком и прорезает его, я знал: если мы попадем в точку, в музыке появится сильнейшая энергетика…

Самая трудная тема, которую я когда-либо играл в жизни, – «I Loves You, Porgy», потому что там нужно было заставить трубу звучать как человеческий голос.

Когда я играю, я вижу цвета и предметы…

Звуки, которые он извлекал, – как хрустальные ноты или искрящийся водопад из чистого источника (о пианисте Билли Эвансе. – К.Р.)…

Что такое хорошо, что такое плохо?

Я всегда думал, что джаз должен доходить до максимально большего числа людей, как и так называемая поп-музыка. Я не из тех, кто считает: чем меньше, тем лучше – чем меньше людей тебя слышит, тем ты лучше, потому что просто-напросто твоя музыка слишком сложна для понимания большинства… Хорошая музыка всегда останется хорошей независимо от того, к какому жанру она относится.

Триумфальный финал

В период с 1969-го по 1991 год через небольшой коллектив Дэвиса прошло более 40 музыкантов первой величины. По его же утверждению, он воспитывал лидеров.

В своем последнем альбоме «Дуу-Боп» (1991) ему удалось соединить рэп с высочайшей сложности джазом, страсть – с интеллектом, частушку – с тончайшей мелодикой. И сейчас это звучит свежо!

Приведенные здесь цитаты великого музыканта, конечно, не ценнее созданных им более 70 дисков. И тем не менее множество характеристик поражают ясностью и точностью. А некоторые девизы и правила можно взять на вооружение. Так же, как его гениальная музыка, они помогут вам жить ярче!

ДАЛЕЕ: Продолжение книги “Философия Вертикали+Горизонтали

купить книгу можно здесь.

На Главную блог-книги "Философия Вертикали+Горизонтали"