НАЧАЛО КНИГИ – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ- ЗДЕСЬ.

Беспощадное «Обладать и принадлежать» Ренаты Литвиновой.
Тяжкий «Груз-200» Алексея Балабанова.
И бодрящие «Деликатесы» Светланы Конеген.

Последние 15 лет породили своей кризисной беспросветностью массовое инфернальное искусство, где человек – заложник злобных сил. Кино и ТВ эксплуатировали тему порока с маниакальным упорством. Но в начале любых медиапроектов – текст.

Книга Ренаты Литвиновой «Обладать и принадлежать» («Сеанс»/«Амфора») включает в себя сценарии и новеллы, послужившие костяком для таких прогремевших фильмов, как «Три истории», «Увлеченья», «Два в одном» и «Страна глухих». Сборник «Груз-200» Алексея Балабанова («Сеанс»/«Амфора») – сценарии к его кинохитам, включая последний, давший название книге. «Деликатесы» («Fashion Books») – эссе телеведущей Светланы Конеген, ставшие основой для ее одноименной программы.

Королева Морго

Самый экзотический и болезненный цветок почвы декаданса – Рената Литвинова. Она обладает оригинальным литературным талантом. Кредо автора вложено в уста медсестры-убийцы Офы: «Я не люблю мужчин. Я не люблю женщин. Я не люблю детей. Мне не нравятся люди. Этой планете я бы поставила ноль». Это близко ницшеанскому: «Человек – незаметный, слишком высоко о себе мнящий животный вид, время которого, к счастью, ограничено; жизнь на Земле в целом – мгновенье, эпизод, исключение без особых последствий».

А что эта женщина любит? Она любит смерть, являющуюся движущей силой и фильмов Муратовой. Встреча Ренаты Муратовны Литвиновой и Киры Георгиевны Муратовой была предопределена. Литвинова как сценарист и актриса дала небывалый толчок для творчества Муратовой, ставшего в 90-х годах еще более радикально-маргинальным. Наконец, в инфернальном мире ее кинематографа появилось божество (она так и говорит в интервью – «божественная Рената») – воплощенный ангел Смерти. «Морг – это хорошо. Прохладно», – рассказывает медсестра в исполнении Ренаты («Монологи медсестры»/«Увлеченья»), делясь удовольствием, которое она испытывает, глядя на лица трупов во время вскрытия.

Человечество, по Литвиновой, делится на мелких и безобразных обывателей-Грызунов и красивых и крупных Кошек и Кобелей. Последних она относит к разряду «черных романтиков». Социально романтики-женщины – медсестры, киллерши, проститутки, артистки, а романтики-мужчины – сутенеры, бандиты, бизнесмены.

Крысы – нечистоплотны. Убивая их, Кошки, по определению, являются санитарами. «Даже от маленькой пулевой раны разит вонь. В крови вся грязь», – рассуждает киллерша из новеллы «Ждать женщину». Смерть Крысы – пустяк. Там не может быть ни сострадания, ни величия. Киллерша Фаина, ударив штырем в лицо жертву – немолодую женщину-администратора, – беспощадно выбрасывает ее из окна офисного центра.

Кошка и Крыса – Офа и бросившая ее мать. Кошка скидывает толстую Крысу в реку. Непутевая родительница, которой нравился образ «безвинно утонувшей Офелии», погружается в воду с таким напутствием дочери: «Это же хорошая смерть, мама! Ты же сама мечтала и грезила о ней, а я воплотила ее в жизнь». В последней реплике, как нигде, проявляется черный юмор Литвиновой. По-зощенковски лаконично обыгрывается штамп – «смерть воплотила в жизнь».

Некое подобие величия прочитывается только в смертях крупных хищников. Смерть главной героини «Обладать и принадлежать» передана такими патетическими красками: «Она была найдена полусидящей-полулежащей на скамейке у взлетного поля… И что-то прозрачное, как глицерин – тянулись линии слез из опущенных глаз… Это была многословная, многоподробная картина, как послание, как завещание, как то, ради чего был рожден этот человек. Только ради этого мгновения, этого поступка, этого изображения».

Еще цитаты на эту тему. «Тяга к красивой смерти – редкий дар… Смерть не страшит меня. Она как подруга мне, как сестра, улыбающаяся, вся в белом». «Одна из лучших смертей, когда засыпаешь на морозе, а Снежная Королева пока единственная, кто занимается падшими, поет и ласкает – все только плачут и улыбаются…»

Кошки и Кобели, бывает, и между собой свирепо разбираются. «Ты умеешь питаться мужчинами? Это очень омолаживает…» – делятся соображениями подружки («Две, кому-то нужные»). «Освободиться? Есть два пути освобождения: или убить себя, или убить его» («Третий путь»). Жена раздавила мужа автомобилем. «Что ты сделала?» – спросил умирающий супруг. – «Мир в свою душу внесла, вот что я сделала», – ответила жена.

Хотя, как правило, первыми начинают задираться Псы. Престарелый Кобель Андрей Андреевич («О мужчине»/«Два в одном») мочится на дверь дочери, взбешенный тем, что она не хочет вступить с ним в кровосмесительную связь (какие заболевания у потомства от таких романов – ниже разъяснит Светлана Конеген).

Бывает, и крупная Крыса загрызет мелкую: дочь убила мать, когда та увела любовника. И стала жить с ним («Принципиальный и жалостливый взгляд Али К.»). Главную героиню повестушки – неудачницу Алю – смерть в финале настигает на больничной койке. Рядом – ненавидимая мать.

В отличие от слова «отцеубийца» слова «матереубийца» – нет, вероятно из-за редкости этого преступления. Тем не менее в произведениях Ренаты оно совершается дважды. Да и «простых» убийств хватает. Однако по этому показателю ей не сравняться с Алексеем Балабановым.

Сильный жрет слабых

Запомнился Балабанов экранизацией «Замка» Кафки. В книгу этот сценарий режиссер не включил, посчитав его несовершенным. Возможно, этот текст прошибает не так, как «Про уродов и людей», однако он многое бы сообщил об авторском стиле постановщика.

После летней премьеры не возникло бы столько споров в прессе по поводу «Груза-200». Одни утверждали, что это – изобличение советского цинизма (время действия картины – 1984 год). Трупы маньяка-мента, десантника, убитого в Афгане, и бомжа в одном кадре и есть «разлагающийся СССР». Другие заявляли осторожнее: цинизм развитого социализма здоровее прагматизма дикого капитализма.

Если бы строчащая братия была повнимательнее, она бы просекла: во всех фильмах Балабанова реальность очень условна. Алексей не горит желанием что-либо разоблачать. Его книга только подтверждает это.

Режиссер в титрах путает народ надписью, что «фильм основан на реальных событиях». Их – необходимый минимум. Гораздо честнее Балабанов в одном из интервью заметил: «Самое интересное для меня – создать абсолютно искусственный мир с абсолютно реальными фактурами». То есть он делает искусственную схему, а потом пытается придать ей реалистичность, насытив ее натуралистическими деталями.

Документального правдоподобия у балабановских сценариев не больше, чем в фантасмагориях Кафки. Балабанов сочиняет каркас, но придает ему сходство с реальностью не метафизической глубиной, как великий мистик, а газетно-криминальными подробностями. Доказательства? Одна из основных сцен «Про уродов и людей» дублируется в «Грузе-200».

«Уроды», напомню, о первых российских порнографах. Некий Иоганн разными манипуляциями склонил к садо-мазо Лизу – молодую дочку инженера-путейца Радлова (которого он свел в могилу). Под немигающим взглядом Иоганна старая безумная нянечка лупит раздетую Лизу, фальшиво прикрикивая: «Ты зачем напакостила?» Снимает сцену на пленку Путилов – кавалер Лизы, который даже хотел «ее спасти», но безвольно крутит ручку киноаппарата.

Маньяк-импотент в «Грузе-200», капитан милиции Журов, притащил бомжа из «обезьянника», дабы тот насиловал прикованную к кровати у него дома жертву – Анжелику – дочь секретаря райкома. На соседней кровати – труп ее жениха – десантника-афганца. За стенкой – безумная мать-старушка смотрит телевизор. Капитан «напряженно» наблюдает за происходящим.

Полное отражение: Лиза – Анжелика, нянечка (соединяет в себе насилие и безумие) – бомж и мать (актив – пассив), Путилов – десантник, Журов – Иоганн.

Однако никто не говорил, что Балабанов в «Уродах» изобличал лицемерие царизма. Ясно, что эпохой декаданса он воспользовался для своих целей. Каких?

Балабанова, как и тандем Муратовой–Литвиновой, занимает процесс: как крупные человеческие хищники пожирают мелких. Но у Алексея имеется еще социальный подтекст.

Лиза и Анжелика из привилегированных семей: одна – дочь инженера-путейца (царского), другая – дочь партийного функционера. За моральное гниение общества отвечают (по Балабанову) дочери VIP-класса. Происходит дьявольский, революционный перевертыш: то верхи «имели» низы, теперь – очередь низов. (По той же логике выстроен сюжет «Парфюмера», когда последней жертвой маньяка должна стать дочь мэра.)

Балабанов далек от вскрытия язв общества – он ими любуется. Аргументы? Если бы его действительно серьезно занимало изобличение, он бы постарался добиться максимального правдоподобия. Но вот продолжение сцены в квартире Журова. Чтобы еще сильнее досадить жертве, капитану-маньяку не только удалось раздобыть труп жениха-афганца, но даже письма десантника к невесте, каковые Журов стал ей зачитывать вслух. Это не перебор? Балабанов как любитель темной палитры явно переборщил с черным.

Мента-извращенца спокойно пристрелила жена зэка (Антонина), которого тот подставил. Она бросила ружье, даже не освободив пленницу. Маньяка и его устранительницу Балабанов описывает одинаково. Портрет капитана – «лицо его ничего не выражало». Портрет Антонины – «ее простое умное лицо ничего не выражало». (У маньяка – минус простота и ум.) Оба они – хищники, только капитан-извращенец – безумен.

В «Брате» и «Брате-2» Багров бесстрастно мочит супостатов пачками. Декорация: бандитский Питер. Орудуют беспредельщики. И сын вора, ветеран Чеченской, Данила отстреливает зарвавшихся. И не только их. Походя, он, к примеру, расстрелял клиента подружки-проститутки. Она подрабатывала садо-мазо (наверное, Балабанову как художнику особо дорог этот вид сексуальных утех), будучи водителем трамвая (правдоподобно?!!).

Данила вызывает симпатию благодушной физиономией и тем, что внимает альбому «Крылья» группы «Наутилус Помпилиус». Если вслушаться в тест заглавной песни, в ней говорится об обеих составляющих режиссерского стиля.

О садо-мазо: «Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене, и я вижу свежие шрамы на голой как бархат спине». Об охоте: «Когда-то у нас было время, теперь у нас дела, доказывать, что сильный жрет слабых, доказывать, что сажа бела».

Если у Литвиновой/Муратовой «сильный» – это рафинированная, холодная блондинка, то у Балабанова – как бы студент-второкурсник. Срабатывает эффект неожиданности. Вы думали, Собаки, это Щенок, а это матерый Волчище!

Балабанов сказал в интервью: «Доброта – понятие расплывчатое». Зато зло в его картинах – вполне конкретное. И потому не до катарсиса. Зло не очищает, все отношения в рамках палач – жертва. Катарсиса не может быть потому, что торжествует не справедливость, а смерть: волк загрыз собаку, кошка – крысу. Переводя с басенного языка на человеческий: речь, конечно же, идет о людоедстве.

Как в фильме «Деликатесы» 1991 года французского режиссера Жана Пьера Жене. Именно в честь этой черной комедии и назвала свою знаменитую телепередачу Светлана Конеген.

Приятного аппетита!

В отличие от произведений предыдущих авторов творение Конеген относительно безобидно, несмотря на кажущуюся шоковость заголовков: «Фаллические культы. Везде и повсюду», «Мой дружок – сатанист. Хотите познакомиться?», «Оборотни. Ой, симпатяги!». Вздыбленность волос ведущей (на фото) и ее нарочитая эпатажность (в тексте) могут обмануть. Однако многие рассуждения Конеген здравые, прикольные и без особого смакования чернухи.

Фото: ng.ru

Она вытаскивает цепочку фактов, призванную не столько развлечь «горяченьким», сколько предостеречь – чтобы «губы не обожгли». Например: «Ученые дяденьки нам клятвенно обещают, что главным любимчикам голливудских страшилок, оборотням (а стало быть, и нам с вами, дорогие коллеги), придет конец. Они намерены навсегда стереть из наших генов уникальную болезнь порфирию, порождающую столь близкие нашему сердцу вампиризм и оборотничество». После юмористических пассажей – серьезно: «Считается, что в большинстве случаев болезнь является следствием, ну да, его, родного, – инцеста». Конеген предупреждает: не надо вести себя, как Андрей Андреевич из «Двух в одном», станете оборотнем – «волчиной позорным».

Не забыла Конеген и о смерти. Есть подробный рассказ об «Эстетике смерти», главным образом о творчестве американского фотографа Уиткина, художественно снимающего трупы. Есть эссе и о штатовском «альтернативном кремационном сервисе».

Такую информацию автор советует воспринимать как «танатотерапию» – психотренировку, когда имитируют смерть, «дабы посредством трансового погружения провести пациента через все закоулки душевной боли и страха, с тем чтобы снять их разрушающее действие». Тут главное не пересолить!

Лично мне больше всего понравились рассуждения телеведущей о свободе: «Свобода и несвобода – два главных столпа жизни. Если исключить свободу – наступит стагнация. А если предоставить полную свободу – общество деструктируется и протухнет заживо».

Короче, придерживайтесь золотой середины! А если вас уже вконец достала «танатотерапия» инфернального искусства, поставьте диск с «Гостьей из будущего» – это киношка из «гнилого» 1984-го, но действует почему-то очень целебно!
ПРОДОЛЖЕНИЕ – ЗДЕСЬ

купить книгу можно здесь.

На Главную блог-книги "Философия Вертикали+Горизонтали"