7 августа день памяти преподобного Макария Желтоводского и Унженского. Это был великий странник, однако сегодня известен в первую очередь ярмаркой, которая возникла на месте, где он основал один из своих монастырей. К Макарьевской ярмарке Макарий имеет лишь косвенное отношение. Однако Меркурий русских дорог не может не покровительствовать торговле.

С Макарием я познакомился при довольно нелепых обстоятельствах: как-то раз на дороге в Костромской области сунул руку в карман и обнаружил, что денег там не хватит даже на бензин до Костромы. Правда, были какие-то доллары, но где их там разменяешь? Еду, кручинюсь, вдруг указатель «Обмен валюты». Так я попал в посёлок Сусанино. И увидал до колик знакомую церковь. На ней доска: эту церковь Саврасов изобразил на картине «Грачи прилетели». А у входа в церковь табличка: «Музей подвига Ивана Сусанина». Войдя, я узнал, что поляки хотели схватить Михаила Романова, когда он направлялся из своего родового имения Домнино (это там неподалёку) в Макарьев монастырь на Унже. Будущий царь шёл молиться Макарию об освобождении своего отца (Филарета) из польского плена. Я представил картинку: путь к Макарию, путь к трону, Сусанин как жертва на этом пути. Сел и поехал в Макарьев. Реальность оказалась куда интереснее моих домыслов.

Макарий родился в 1349 году в Нижнем Новгороде в доме прямо за церковью Жён-Мироносиц. С младенчества он был не от мира сего, чуть подрос и сбежал от родителей в Нижегородский Печерский монастырь. Там в 1361 году его постриг в монахи будущий святитель Дионисий (подробнее здесь). После 1375 года Макарий отправляется странствовать.

Где-то в пути он встретил человека, известного под именем Тихон Лухский. И поселился с ним у впадения речки Добрицы в реку Лух. Это место называется Худынское, поскольку там могут случаться худые вещи (кое-какие детали здесь). Святых обычно и тянет в подобного рода места. Места силы. Проблема, однако же, в том, что свято место пусто не бывает. Язычники тоже прекрасно разбираются в фэн-шуй. У них в Худынском было святилище, и, конечно, они очень скоро попросили святых убираться подобру-поздорову. И те ушли. Тихон отправился вверх по Луху и основал монастырь около нынешнего села Тимирязевское. А Макарий встал на камень и поплыл на нём вверх по Добрице…

Добрался до Волги в районе Решмы и там под крытым бережком выкопал себе пещеру, стал тихо жить. Но Решма — это торговая слобода, толковище. О тишине и покое тут даже речи быть не могло. У отшельника появились почитатели, ученики. Это обычный мотив в житиях: святость притягивает почитателей, которые отвлекают пустынника от его прямого дела, и, помыкавшись некоторое время, он бежит от поклонников, оставляя на прежнем месте монастырь. В Решме и сейчас монастырь. Он, конечно, был закрыт при Советах, но недавно возобновлён выходцами с Украины.

Покинув Решму, Макарий двинулся вниз по течению Волги и нашёл на левом её берегу близ устья Керженца небольшое озеро с жёлтой от глины водой. Здесь святой прожил долгие годы и успел накопить в душе, так скажем, силу. Но его опять нашли люди, которым дана от природы тяга к неведомому, но не дана способность собственно ведать. Почитатели. В 1434 году на берегу Желтоводского озера Макарий основал для них монастырь (Троицкий). А уже в 1439 году монастырь был разрушен солдатнёй основателя Казанского ханства Улу-Мухаммеда. Часть монахов перебили, а часть отвели в Казань. Там 90-летний Макарий предстал перед Улу-Мухаммедом. И именно в этот момент возникло то, что станет пружиной легенды Макария.

Хан хорошо понимал, что резать монахов — дело нехитрое, но очень опасное. Можно лишиться удачи, здоровья и самой жизни. Поэтому он очень разозлился, увидев маститого пленника. И, обратившись к своим нукерам, сказал: «Вы что, не знаете, что за оскорбление таких людей может прогневаться Бог, единый над всеми? Отпустить его». Тут Макарий, тонко почуяв момент, им воспользовался. Потребовал освободить сорок человек, приведённых с ним вместе в Казань. И хан безропотно согласился. Так Макарий стал на Руси покровителем пленных. Потому-то и шёл к нему Миша Романов.

Отпуская святого, хан, впрочем, не позволил ему остаться на Жёлтых водах. Уходи, всё равно мои люди там тебе жить не дадут. И Макарий ушёл. Теперь его путь лежал в Галичские пределы. По дороге он много плутал, питался, чем бог пошлёт, заходил к лесному отшельнику Варнаве Ветлужскому (там, где он жил, теперь город Варнавино, об этом месте я подробнее писал здесь) и, наконец, вышел к городу Унже. Горожане надеялись, что святой построит у них монастырь и тем оживит торговлю. Нет, Макарий с двумя учениками отправился дальше. И нашёл пустынное место на высоком берегу реки Унжи. Там и основал монастырь (опять Троицкий). А рядом с ним возник город Макарьев, оттянувший от Унжи купеческий драйв.

Но умер святой именно в Унже (в 1444 году). Говорят, специально пришёл туда умирать, хотя завещал похоронить себя всё-таки в своём монастыре. Туда и отнесли его тело. И именно туда в 1612 году шёл Миша Романов, чтобы молиться о вызволении отца. В 1618 году Филарет вышел из польского плена и стал патриархом. А в 1620 году отправил своего царствующего отпрыска на Унжу, благодарить Макария. Унженский монастырь был буквально задарен царской семьёй, стал интенсивно строиться (см. здесь)…

Желтоводский монастырь к тому времени не существовал уже почти двести лет, о нём мало кто помнил. Однако нашёлся человек, который не только сумел воскресить эту память, но и извлечь из неё дивиденды. В миру его звали Алексеем, в монашестве — Аврамием. По природе он был хозяйственный гений. Видя, как Романовы культивируют всё, что связано с именем Макария, отправился к устью Керженца и стал всех расспрашивать, где у них тут был монастырь. Никто, конечно, ничего не знал, но Аврамий всё же нашёл какого-то рыбаря, сказавшего: вроде здесь. И этого было достаточно. Пользуясь именем Макария, Аврамий стал тянуть из царской семьи подарки и льготы. Монастырь стремительно рос и вскоре уже владел огромными угодьями (детали здесь). Но это было только начало, а подлинной целью Аврамия было создание около монастыря великого торжища.

Ярмарка около монастыря в его престольный праздник — дело обычное. Праздничное паломничество совмещалось с торговлей. Однако не всякий праздник был так благоприятен для ярмарки, как день памяти Макария (7 августа). И не всякое место было для неё так удачно, как Желтоводье. Дело в том, что в том месте пересекались торговые пути, идущие буквально со всех концов света. Тут была идеальная точка, в которой суммировались преимущества и погашались издержки дальней торговли по рекам. Эта точка перемещалась во времени вдоль Средней Волги в зависимости от смены военно-политической конъюнктуры. И в XVII веке попала примерно на устье Керженца. А день памяти Макария оказался идеальным временем. Ибо по условиям навигации той эпохи в начале августа к Желтоводскому монастырю подтягивались суда из Персии, Индии, Турции, Западной Европы, разных регионов России… Это была естественная зона встречи. И нужно было лишь заставить купцов остановиться в конкретном месте. А для этого — организовать площадку для торговли и отдыха. Что и сделал Аврамий. Успех был ошеломляющий.

А что же на Унже? В 1670 году игумен Никита начал строить над могилой Макария каменную церковь. При закладке фундамента были обретены нетленные мощи. Никита был человек простой и искренний. Он не думал о превратностях борьбы, шедшей в то время нововведений патриарха Никона. Ни у кого не просясь, Никита положил обретённые мощи в новый гроб и открыто поставил в Макарьевой церкви для поклонения. А через пять лет один унженский монах почему-то обиделся на игумена и решил ему отомстить. Подал донос патриарху: Никита-де откопал тело неизвестного инока и кадит ему как мощам преподобного Макария.

Патриархом в то время был уже Иоаким, человек, угождавший властям до цинизма. Царь его как-то спросил о вере и получил в ответ: «Я, государь, не знаю ни старой веры, ни новой, но что велят начальники, то и готов творить». Такой пастырь не мог оставить донос без внимания. На Унжу отправилась комиссия из трёх человек: живший на покое в Желтоводском монастыре архиепископ Сибирский Симеон, архимандрит того же монастыря Тихон и обретавшийся там же игумен Варлаам. Все желтоводские. Прибыв на место, они сразу установили, что игумен Никита выставил в церкви не мощи, а просто какие-то кости. Симеон ворошил посохом нетронутую тлением мантию Макария и не слушал никаких объяснений. Никиту в сопровождении Тихона и Варлаама отправил на покаяние в Желтоводский монастырь. А гроб с мощами велел задвинуть в угол — до получения инструкций от патриарха.

Тот повелел: закопать, где вырыли. И архиепископ это исполнил, но — неизъяснимы тайны души православного иерарха! — «при погребении, тайным образом, отъял часть у мощей преподобного Макария и скрыл оную у себя» (говорит житие). Какую именно часть отъял Симеон, не сообщается, но хорошо известно, что с этого дня начались неприятности. Первым симптомом стала страшная буря, которая разыгралась, когда архиепископ вступил на корабль, чтобы плыть в Москву. Знающие люди объясняли ему, что с Макарием шутки плохи… Но Симеон был человек просвещённый и в сказки не верил. Он велел плыть, хоть буря и не унималась.

Натерпевшись божьего страха, Симеон добрался до Юрьевца и начал думать, что делать дальше. Он уже понимал, что природа взбесилась совсем неспроста, что всё дело в частице мощей, которую он утаил. От неё надо было скорее избавиться. Но вместо того чтоб вернуть украденное, Симеон решил заехать в Желтоводский монастырь, оставить там злополучную частицу. Житие Макария оправдывает вороватого архиепископа: мол, его целью было возвысить Желтоводскую обитель. Он просто хотел объявить, что мощи Макария почивают не в Унженском монастыре, а в Желтоводском. Похвально, но из этого следует, что отдельные иерархи дошли уже до полной потери понимания сущности мистического. Интересовались только наживой, которую мощи могут принести. Макарий — это ведь мощный бренд. Он мог повысить духовный капитал монастырской ярмарки, привлечь к ней новых паломников и торговцев.

В Желтоводье Симеон передал Тихону свёрток, не объясняя, что это такое. Избавился. Но его всё не оставляло чувство неясной тревоги. На пути в Москву ему всё слышался голос: «Почто отъял часть от мощей моих?» Развивалась болезнь. В Москве архиепископ уже боялся оставаться один. Мало-помалу психическая симптоматика перешла в соматическую. Бедняга слёг и сорок дней пролежал в горячке. Наконец сам Макарий явился ему и сказал: «Я не дам тебе покоя, пока не приложишь отъятую часть к моему телу». После этого больной почувствовал некоторое облегчение и смог добраться до патриарха Иоакима. Всё ему рассказал. И молил быстрее послать кого-нибудь в Желтоводский монастырь, забрать у архимандрита Тихона частицу мощей и приложить её к телу преподобного.

Но это было совсем не так просто, как казалось страждущему архиепископу. Тихон, получивший от него нечто (а что — он не знал), тоже подвергся жёсткому потустороннему прессингу. Постоянно испытывал страх, слышал голос и, будучи человеком впечатлительным (он известен как писатель), совсем сбрендил. Бросил свой монастырь, бежал на север и скитался там, гонимый настойчивым голосом: «Не будет тебе покоя, пока не отдашь мне моё». Бедняга и рад был отдать за покой что угодно, да только не знал — что и кому. А патриарх с Симеоном не знали, где искать беглеца. По монастырям было разослано циркулярное письмо: как только объявится, немедля его… Тихон был пойман, доставлен в Москву и отправлен исполнять волю Макария. При этом патриарх приказал лишь отрыть гроб, положить в него частицы мощей и снова закопать. Никакого открытого поклонения. Это можно понять: уже полыхали скиты, керженецкие раскольники вели пропаганду на Макарьевской ярмарке… Иоаким не хотел осложнений.

Впоследствии мощи Макария всё же вышли из-под спуда. До революции они собирали в Унженский монастырь толпы паломников, а после неё были переданы краеведческому музею города Юрьевца. Где и были обнаружены в 1989 году. И нашли наконец покой в Макарьевом монастыре на Унже.

Но триллер, связанный с мощами, на этом не заканчивается. В 2005 году вдруг таинственным образом обнаружилась голова Макария. Много раз до и после этого я бывал в Унженском монастыре, голова была на месте. Откуда же ещё одна? «Да понимаете, в годы безбожного режима всё могло произойти», — сказал мне один человек, причастный к этой истории. Так уж вышло, что в какой-то момент голова оказалась у одного благочестивого священнослужителя (имён, конечно, никто не называет) и хранилась в его семье как святыня, пока не была выкуплена неизвестными благотворителями. Патриарх Алексий II в этой связи заявил: «Ведающий времена и сроки Всемилостивый Господь положил её хранителям передать честную главу в возрождающийся Макарьево-Желтоводский монастырь».

Но почему в Желтоводский, почему не в Унженский? Попы что, не читали житие, не знают, как ревниво преподобный относится к своим мощам? Это наивный вопрос. Может, и знают, да только не верят в эти байки. Во что они верят, так это в медико-генетическую экспертизу, которая подтвердила идентичность вновь найденной головы и Унженских мощей. Если эта экспертиза не жульничество (на анализ ведь можно дать что угодно), тогда, я надеюсь, к расчленителям уже приходит во снах седобородый старик. И, может быть, кто-то из них уже обитает в психушке.

На Главную блог-книги "ДНИ СИЛЫ"