– Чувствуешь, дыхание земляники? – прошептала Олакрез, когда мы на следующее утро вылезли из-под земли. – Прямо в лицо, как ветер.

– Ага. Словно ее тут море. Только не вижу я никакой земляники. Хотя, нет, есть! Полно кустиков… Только ягод не видно.

– А их и не должно быть видно, – отозвалась она, – это же земляная земляника! У нее ягоды как картошка растут, вниз головой.

– Странная какая поляна, – я огляделся вокруг.

– Это Дедова любимая Шахматная поляна, – пояснила Олакрез. – Здорово, что Лиса нас под землей провела! Отсюда до избушки рукой поддать. Вот только через тот лесок пройти.

«Мы уже второй день через лесок идем», – отметил я про себя.

– А почему она так называется, «Шахматная»? – спросил я, и сразу понял, что вопрос неуместный. Полянка была засажена в шахматном порядке – по клеточкам – черникой и беляникой. По ним бродили полусонные фигуры зверей: олениха с олененком, черный кабан и молоденький рыжий медвежонок с бешеными глазами.

– Дед постарался, – улыбнулась Олакрез. – Очень он в шахматы любит играть, причем по своим правилам. Вон, видишь, какие звери стали? Это они беленики объелись. Ничего, черники поедят – очнутся, и убегут.

Я промолчал: дедовы «шахматы» показались мне странноватыми. Хотя и место само было игре под стать – дремучей не бывает. Под густым пологом ветвей царили полумрак и полусон. Деревья, похожие не то на монахов, не то гейш, умопомрачительно медленно перебирали четки из сухих ягод в складках изящных шелковистых ветвей. Среди их точеных ступней в деревянных башмачках вились, как змеи, тонкие холодные ручьи. Я поднял голову вверх: высоко-высоко в верхних ветвях плотно сомкнувшихся деревьев не спеша перелетали с ветку на ветку разноцветные птицы. Было очень тихо – так, что хотелось лечь на траву и заснуть.

Зазевавшись, я наступил на корень старому вязу, и он чуть было не проснулся: уже и гнилушки в его волосах засветились зловещим красным огнем вместо привычного зеленого – но потом, видимо, решил, что не стоит беспокоиться, и снова погрузился в дрему – только выпустил изо рта облачко утреннего тумана.

– Дремлет, – шепнула Олакрез. – Это ведь Дремучий лес, самая чаща. Здесь все деревья чаще засыпают, чем просыпаются. А ты их лучше не буди.

Олакрез с маниакальной осторожностью обходила даже кусты земляники, не то что трухлявые деревья, готовые рассыпаться в труху от малейшего прикосновения. А я то и дело крушил зазевавшиеся пеньки. Чего еще заслуживают деревья с таким названием, как не хорошего пинка?

Trackback URI | Comments RSS