Наконец, лесной потолок из переплетенных ветвей опустился так низко, что Принцу стало трудно даже ползти. «Еще чуть-чуть, – подумал он, – и голова застрянет, уши намертво зацепятся за ветки. А еще дальше так узко, что и тихий шепоток не пролезет».

Только Принц хотел повернуть назад, как попал ногой по голове Олакрез, которая ползла сразу за ним. «Ой!» – вскрикнула она, с трудом разжав зубы в жуткой тесноте. И напрасно: густой мох моментально забил ей рот.

И тут они одновременно увидели Яблоко – висевшее среди цветов, которые цвели всеми цветами радуги, оно было… «Словно новорожденный Феникс» – прошептала Олакрез. «Солнце во тьме времени» – проговорил Принц. «Сахарная вата нездешнего света» – сказала Олакрез. «Плод заблудившегося воображения» – отозвался Принц. «Утоляющая всё жажда». «Сердце сна». «Самое лучшее!» – охнула Олакрез. «Самое жаркое» – прошептал Принц. «Мы нашли его» – удивленно проговорила Олакрез. «Я сорву его» – вскрикнул Принц, и, не в силах отвести глаз от Яблока, полез к нему напролом.

Заветный фрукт вращался на своем черенке, словно планета вокруг своей оси. Из его надкушенного бока медленно капал светящийся сок, густой, словно воск. Капли падали в чашу между корней, и впитывались в землю, которая стала золотой на несколько метров вокруг. Времена, которых нет в языке, витали между ветвей, словно диковинные невидимые птицы, и склевывали пробивавшиеся из земли ароматы.

Яблоко висело всего в нескольких шагах от Принца. Но эти шаги не хотели быть пройденными. Как только мальчик стал продираться через плотную паутину тонких сухих ветвей, спутанных, как волосы бродяги, яблоня словно взбесилась. Листья встали дыбом, корявые сучья вцепились в руки Принца мертвой хваткой, и длинные черные шипастые клыки с капустным хрустом вонзились в плоть. Черная ноздреватая кора чудовища вспенилась свежей кровью. Принц вскрикнул, и, рванувшись изо всех сил, сорвал Яблоко. Оно было таким тяжелым, что мальчик едва смог удержать его двумя руками.

По яблоне прошла дрожь. Шипы втянулись обратно в ветви, цветы опали, листья пожухли. Радуга погасла. На изгибах ветвей выступила душистая смола, мгновенно засахарилась и превратившись в соты, а из сот вылупились пчелы и с гудением разлетелись в разные стороны. Из ветки, на которой только что висело Яблоко, брызнул ярко-оранжевый сок – и превратился в огонь. Сухая листва мгновенно вспыхнула. Занялись, затрещали сухие ветки. Огонь загудел, жадно пожирая яблоню.

Олакрез стала отползать назад, отмахиваясь от лизавших ее языков пламени. Для того, чтобы развернуться, ей пришлось просунуть голову между своих стоп, и потом перекувырнуться через спину, но ей было уже не до церемоний.

Принц тоже понемногу пятился, наступая ей на пятки, с Яблоком в дрожащих руках. Яблоко таяло, как снег, у него в ладонях. Таяло и впитывалось под кожу. У Принца закружилась голова.

Коснувшись Яблока, я уже знал, что все вокруг – и корни под ногами, и ветки, и вся эта чаща, в которую мы с Олакрез вступили еще несколько часов назад, все это место целиком – древняя дремучая яблоня, пустившая, словно гигантская грибница, свои корни в каждую пядь земли планеты. Земля – сгнившие листья яблони. Море – ее сок. Воздух – ее аромат. По сути, весь мир – яблоня, которая растит яблоки. Но вот прилетает тот, кто клюёт их – Ворон, и-

«Бежим!» – оглушил меня отчаянный крик Олакрез. Проход впереди расширился. Вырвавшись из объятий горящего дерева, мы побежали, на ходу срывая с себя дымящуюся обжигающую одежду – как сорвавшиеся с цепи волки в спасительный темный лес.

Trackback URI | Comments RSS