Вхожу, переступив высокий железный подоконник, отполированный посетителями до зеркального блеска. Первое, что бросается в глаза, когда входишь в «LOS DOS» – темнота. Она облепила стены, как стая летучих мышей. Её перепончатые крылья дрожат в неровном свете свечей, дрожат мелкой дрожью.

Больше всего темнота боится огня. Электрические лампы ничего не могут ей сделать: при них темнота лишь становится невидимой и сгущается еще больше – так, как иногда сгущаются одиночество, молчание и страх. Обычно тьма залетает с порывом ветра, или змеей проскальзывет под дверью и свивается в клубочек за креслом, вперемешку с пылью, а иногда просачивается по телевизионной антенее с крыши и раскрывает свои зеркальные крылья на всь экран, прямо посреди программы, или скапливается в уголках черного зеркала выключенного монитора.

Темнота настаивается в глубине запертых шкафов, мелкой бесцветной пылью оседает в остановившихся часах, в коробках со старыми елочными игрушками, забивается в старую ношеную одежду, в пустую посуду в серванте, в неубранную постель. На кухне излюбленное гнездо темноты – холодильник: в нем темнота обретает голос – гул. В темнота припадает к сливному отверстию – и смотрит, смотрит…

Когда наступает ночь, кажется, что темнота везде. Но на самом деле – проверьте, зажгите свечу! – она любит сидеть в углах, и смотреть, не отрываясь, в глаза: любуется на собственное отражением в ваших зрачках. Тьма – не одна, это множество. Множество живых, извивающихся разноцветных точек, которые мельтешат, пожирая друг друга. Тьма похожа на стаю летучих мышей – они клубятся в застоявшемся воздухе пустоты, в страхе спят и в страхе питаются, и заключают друг друга в дрожащие страхом объятия. Они летают и живут в пещерах, где земля сочится одиночеством и кормит сама себя известняковым молоком, и ещё над глубокими ночными озёрами, зеркально тихими, когда ни одна немая рыба не нарушает молчание всплеском и в безлюдных, забытых церквях, под самым куполом, заняв святое место, которое облупилось, осыпалось, которое они скребли когтями долгие тёмные годы… Зайдешь в такое место с фонариком – мыши расцарапают лицо! Вот так же и при электрическом свете: темнота впивается в лицо ослеплённого, успокоенного этим пустым сиянием постояльца. Тьма любуется собой, подбирает свои тёмные пряди, смотрясь в два маленьких зеркальца зрачков, а потом целует и кусает смертную душу в глаза, впрыскивает пустоту – так же, как паук заливает пойманную муху желудочным соком, своим голодом. Так же, как снег каждый год покрывает голову земли сединой, и каждую весну выпадает и тает грязными проплешинами. Темнота вечно тянется к огню, и вечно не может достать…

Comments RSS