Эльмира Хабиулина будет вести на Осьминоге экономический блок. Для почину она решила побеседовать с постоянным автором Перемен Олегом Доброчеевым. Тема разговора: нефтяной кризис, устроенный Осьминогом на мировом рынке. Основной вопрос, на который Хабиулина надеялась получить ответ: когда упадут цены на нефть? Ну и конечно: чем это кончится для всех нас? Доброчеев человек довольно суровый, а в какие-то моменты даже резкий. Эльмира это знала, поэтому для смелости пригласила своего давнего друга и тоже нашего постоянного автора Олега Давыдова. Зря она это сделала. Олег Давыдов любой конкретный разговор может растворить в волнах интереснейших, но не всегда уместных ассоциаций. Не резать же из-за этого текст. Предлагаем на суд читателей то, что в результате получилось.
Admin

ХАБИУЛИНА: (обращаясь к Доброчееву) Олег, признайтесь, вы ведь агент Осьминога…

ДОБРОЧЕЕВ: Да вы что…

ХАБИУЛИНА: Ну, конечно, вот недавно вышла книга бывшей руководительницы пресс-службы президента Ельцина Марины Юденич (в те годы Некрасовой) и в этой книге, названной попросту «Нефть», авторша в списке использованной литературы (состоящем всего-то из одиннадцати книг семи авторов) упоминает и вашу фамилию. Странно, согласитесь, вам, автору книги «Пятая Россия» затесаться среди таких осьминожьих писателей, как Бжезинский, Олбрайт, Гайдар и другие. Но самое интересное то, что в книге Юденич действует некий советник, в котором сведущие люди узнают именно вас. Ведь вы же работали консультантом в администрации президента России…

ДОБРОЧЕЕВ: Нет, давайте не будем об этом.

ХАБИУЛИНА: Ну почему же, я знаю, что к вам обращались за советом, когда в 1994 году грянул «Черный вторник», вы также…

ДОБРОЧЕЕВ: Послушайте, мы договорились обсуждать настоящее и будущее, а не прошлое. Прошлое интересно только в том смысле, что в нем зарождаются тенденции, которые определяют будущее.

ХАБИУЛИНА: Так я и говорю: процесс роста цен на нефть и ослабления доллара зародился как раз в те времена…

ДОБРОЧЕЕВ: Нет, вы лучше посмотрите на график цен (достает бумагу и показывает – здесь это рис.1). Вот посмотрите: процесс зародился давно. Первый нефтяной кризис в мире (здесь не имеет смысла рассматривать более ранние кризисы) пришелся на 1973 год. Цены на нефтепродукты менее чем за год выросли приблизительно в 7 раз — с 1,75 долларов за баррель до 13 долларов. Считалось, что кризис стал платой за всеобщую энергетическую расточительность. До него цена энергоресурсов практически не принималась во внимание. 1973 год стал точкой отсчета периода бурного внедрения энергосберегающих технологий во все сферы жизни. Некоторые даже считают эту дату началом постиндустриальной цивилизации.

ХАБИУЛИНА: То есть в 70-е годы начался качественно новый этап существования человечества…

ДОБРОЧЕЕВ: Можно и так сказать. Возникли новые технологии, которые берегли энергию. Но главное даже не в этом. Возникли новые подходы к управлению, новый тип экономической политики…

ХАБИУЛИНА: Вы имеете в виду ОПЕК?

ДОБРОЧЕЕВ: Ну, что ОПЕК… Он основан 1960 году, в Багдаде. Эта организация регулирует объем добычи и, таким образом, цены на нефть. Это нормальная картельная политика. Да и не такой уж монополист ОПЕК, есть и другие страны, добывающие нефть, например, наша страна. Я имею в виду в первую очередь то, что, играя с ценой на нефть, можно делать большие деньги и большую политику.

ХАБИУЛИНА: Это как?

ДОБРОЧЕЕВ: Да так: поднял цены, а потом уронил. Это же – вроде взрыва финансовой бомбы.

ХАБИУЛИНА: Вы хотите сказать, что цены на нефть – это оружие?

ДОБРОЧЕЕВ: Да, ведь не зря же говорят о ценовых войнах. Но тут важно качество оружия. Ценовые войны были всегда, но чем сражались? Саблей, кремневым ружьем. А сейчас – крылатые ракеты…

ХАБИУЛИНА: Ладно, давайте посмотрим, как создавалось и совершенствовалось это оружие.

ДОБРОЧЕЕВ: Ну вот я сказал о кризисе 1973 года. Давайте посмотрим дальше. Следующий энергетический кризис пришелся на 1979 год, когда цена нефти скачкообразно возросла еще приблизительно в три раза, достигнув уровня в 39 долларов за баррель. Этот промежуточный рекорд мировых цен был установлен во время исламской революции в Иране и разразившимися вслед за этим событием кризисами в отношениях США и Ирана, Ирака и Ирана. Именно война в самом нефтеносном районе Земли послужили причиной устойчивого роста мировых цен. Сыграла в этом свою роль и тогдашняя конфронтация между экспортирующим нефть СССР и импортирующим ее Западом.

ХАБИУЛИНА: Стоп. Но кто же игрок? Иран? Ирак? США? СССР?

ДОБРОЧЕЕВ: Да все помаленьку играли. Технологии только отрабатывались.

ДАВЫДОВ: Я бы с точки зрения Осьминога сказал, что исламская революция в Иране была большой победой Советского Союза. Рост цены на нефть до 39 долларов за баррель, панику в западном мире и резкое повышение уровня жизни в СССР. Это теперь многие вспоминают как достижение советского строя. И правильно! Спецслужбы сработали четко.

ДОБРОЧЕЕВ: Да, но ты забываешь, что вскоре после этого началось медленное, но стабильное снижение мировых цен. Происходило это хорошо видимыми на рисунке 1 волнами. Первая ярко выраженная волна, начавшаяся с подъема в 1979 году и закончившаяся спадом в 1986 году, продолжалась 7 лет.

ДАВЫДОВ: Ага, перестройка. Получается, что Советский Союз сел на нефтяную иглу, да так и не смог с нее слезть до своего краха.

ДОБРОЧЕЕВ: Ну, не совсем. Была еще волна 1987—1994 годов (семь лет), она хорошо видна на графике по своим абсолютным начальному и конечному минимумам. Минимум в 10 и 8 долларов за баррель и максимуму в 33 доллара за баррель в 1991 году. С пиком цен 1990—1991 годов связана «война в Заливе», начавшаяся после нападения Ирака на Кувейт.

ДАВЫДОВ: А начало?

ДОБРОЧЕЕВ: Тут был Чернобыль.

ДАВЫДОВ: Но ведь падение началось не с Чернобыля. Было падение, которое душило экономики и Советского Союза, и других стран производителей и даже США. В апреле 1986 года вице-президент Буш ездил на Ближний восток договариваться о ценах на нефть, чтобы их увеличить. А потом вдруг в 26 апреля случился Чернобыль, и цены, естественно, пошли вверх.

ХАБИУЛИНА: Ты хочешь сказать, что Чернобыльская катастрофа была диверсией?

ДАВЫДОВ: Я хочу сказать, что после нее все сразу договорились, и цены подскочили до 18 долларов за баррель.

ХАБИУЛИНА: Ну, точно диверсия. Уж больно вовремя это грохнуло.

ДАВЫДОВ: Да, это, как Вольтер говорил: если бы бога не было, его следовало бы выдумать. Тут самое пикантное то, что на Чернобыльской станции проводили какой-то идиотский, непостижимый уму эксперимент. Вроде и запрещенный, а с другой стороны – вроде плановый. И никто до сих пор так и не объяснил, для чего он вообще был нужен. Явно отводили глаза. Инженеры какие-то были плохие, не знали, что атом не спички. Ну и все погибли. А с мертвецов взятки гладки. Вот, кстати, и академик Легасов потом как-то странно покончил с собой. С чего бы это, Олег Викторович? Ведь он был твоим коллегой?

ДОБРОЧЕЕВ: Не знаю, я не по этой части.

ДАВЫДОВ: Да уж понятно. А я вот теперь – по этой, по Осьминожьей.

ХАБИУЛИНА: Стойте, стойте. Но это что означает? Что руководство СССР само себя взорвало?

ДАВЫДОВ: Ну, не обязательно. Горбачев-то был дурачок, что с него спросишь? Но, возможно, были какие-то люди в спецслужбах. Или где-нибудь там, среди бонз Министерства среднего машиностроения, которые умели считать и планировать. А вообще-то, давайте постулируем, что это сделал Осьминог. Для ясности. И тогда он же сделал скачок цен 1990—1991 годов, о котором Олег Викторович говорил. Ведь покойный Садам Хусейн не мог же просто так, ни с кем не посоветовавшись, оккупировать Кувейт и, таким образом, спровоцировать Войну в Заливе. Ведь кто-то ему должен был сказать: ничего, Садам, можно, мы тебя поддержим. И – не подержал. Это, вообще говоря, могли быть и русские, и американцы, ранее вооружившие Ирак для войны с Ираном. Но, так или иначе, сделал это Осьминог.

ДОБРОЧЕЕВ: Знаешь, Олег Викторович, я против таких толкований. И скажу почему. На мой взгляд, колебания цен вызывают кризисы, а не наоборот. Например, цены поднялись (или упали) – проблема в экономике. Правительству надо что-то делать. Что оно может сделать? Если экономические механизмы (типа регуляции ставки рефинансирования, давления на ОПЕК и так далее) не помогают, остается развязать войну. Вот, например, ценовой скачок, связанный с Войной в Заливе оказался много короче предыдущего, начавшегося в 1979 году. Если первый раз цена нефти на уровне свыше 30 долл. за баррель держалась около 5 лет, то во второй раз она простояла на этой отметке лишь несколько месяцев. Возможно, не последнюю роль в такой краткосрочности этого этапа энергетического кризиса сыграл крах Советского Союза, промышленные потребности которого в нефтяном сырье после 1991 года сократились более чем в два раза, а добыча упала менее чем на 40 процентов. И то же самое – последняя, видимая на рисунке 1 короткая — четырехлетняя волна цен 1995—1998 годов. Кстати, ее фаза подъема 1994—1996 годов почти полностью пришлась на период войны в Чечне.

ДАВЫДОВ: Да я с этим и не спорю. Тут нечего спорить, поскольку это вопрос о курице и яйце. Но позволь обратить твое внимание на то, что ты сам сейчас сказал: не последнюю роль в такой краткосрочности этого этапа энергетического кризиса сыграл крах Советского Союза. По-твоему получается, что Союз пал, и кризис сейчас же прекратился. А по-моему кризис для того и был создан, чтобы свалить Советский Союз.

ДОБРОЧЕЕВ: Ну, это вопрос интерпретации. Хотя – я как раз всегда говорю, что наибольшие выигрыши в ценовой игре бывают, когда цены зашкаливают, а потом их вдруг резко роняют. Кто знает такие моменты в игре, тот может очень крупно выиграть. И экономически, и – тут ты, пожалуй, прав – политически. Это и есть оружие, о котором я говорил, именно так.

ДАВЫДОВ: Ну, так к Советскому Союзу это оружие и применили. Вначале он сам, правда, выиграл, поддержав, а может и организовав Исламскую революцию в Иране. А потом против него самого применили несколько атак, которых он не выдержал. Правда, для полного успеха нужно было внедрить таких замечательных людей, как Горбачев, Ельцин, Гайдар, Чубайс (скажем так, не ведающих, что творят), раскачать общественное мнение и т. д. Но это уже сопровождающие мероприятия, а главное – цены. Насколько я вижу на твоем графике, их опускали до самого «Черного вторника» в России. Какая там была цена на нефть в это время?

ДОБРОЧЕЕВ: Минимальная – где-то на уровне 7 долларов за баррель — была зарегистрирована в 1994 году. Как раз в период финансового кризиса в России, который вошел в историю как «Черный вторник». И с этим коррелирует начало чеченской войны.

ДАВЫДОВ: Ну, вот видишь. Поместили нас в газовую камеру и ждали, когда все разложится, промышленность отомрет, пенсионеры передохнут. А вот этот разгул преступности, это расхищение всего, эта Чеченская война и слабоумный президент – все это, так сказать, работа бактерий молочно-кислого брожения.

ДОБРОЧЕЕВ: Это твоя интерпретация. А моя интерпретация такая: это естественный процесс, который некоторые очень богатые и очень властные люди могут использовать в своих интересах: И обрати внимание: этот процесс продолжался. С конца 1998 до середины 2000 года мы наблюдаем очередной, пятый по счету рывок мировых цен с отметки в 10 долларов за баррель до 33. Начало очередного энергетического кризиса совпало с обострением мировых отношений — военной операцией США и НАТО в Югославии. Бомбардировки Югославии начались 24 марта 1999 года, а самый последний по времени ценовой минимум имел место в декабре 1998 года, после осеннего финансового и правительственного кризиса в России, то есть – так называемого дефолта.

ХАБИУЛИНА: Который теснейшим образом связан с именем нынешнего министра атомной энергетики Сергея Кириенко. Специалиста по обрушениям и в атомную отрасль… Боже, что ждет Россию на фоне нынешних цен на нефть!

ДОБРОЧЕЕВ: Кириенко не бойтесь. Он из команды, которая просто денежки щиплет… Лавры Чубайса им спать не дают.

Продолжение