В память об американском экономисте Лестере Туроу (Lester Carl Thurow; 7 мая 1938 — 25 марта 2016)

Лестер Туроу в 1999 (из некролога в Washington Post от 30 марта 2016)

Л. Туроу был профессором Массачусетского технологического института более 30 лет (с 1968), деканом бизнес-школы (MIT Sloan School of Management) с 1987 по 1993 годы. Стал известен многими трудами, а главное — своей книгой «Будущее капитализма» (The Future of Capitalism: How today’s economic forces shape tomorrow’s world, 1996), где впервые написал о пороках глобализации, о неустойчивости мира, о несправедливом распределении благ, точнее, написал об отсутствии будущего у капитализма. Конечно, тем самым он поставил себя вне правящей элиты, и всю жизнь пришлось ему «держать удар». Хотя, правду говоря, главные его советы были вовсе не революционными: он хотя и обнажал язвы капитализма, но призывал лечить их развитием образования и долгосрочными инвестициями в экономику, в корпорации.

Лестер Туроу был «на ножах» с Полом Кругманом (тоже профессором MIT, Нобелевским лауреатом в 2008). Туроу смотрел на мир глобально, и в том будущем мире не было места капитализму. Туроу предлагал глобальное видение мира — без уравнений, диаграмм и математических моделей, что, по мнению Кругмана, составляло суть уважаемой экономической науки. Кругман ограничивался измерением конкретных ситуаций в экономиках конкретных стран, чем заслужил поддержку большинства экономистов и … преуспел.

Полистаем книгу Лестера Туроу «Будущее капитализма», вдумаемся в его рассуждения, которые сейчас – 20 лет спустя изданию книги – звучат еще более злободневно. Надеюсь, они обогатят знания наших политологов, расуждающих о будущем капитализма в России — то ли капитализма феодального, то ли периферийного.

Перед этим позволю лишь два замечания. Первое, оно — личного свойства и не существенное. В 1999, будучи с делегацией связистов СНГ в длительном турне по США, мне удалось пообщаться с профессором Лестером Туроу в его рабочем кабинете в MIT. Обсуждали создание совместной программы обучения между MIT и МГУ: тогда я вел программу магистров по телекоммуникациям и менеджменту в МГУ. Обсуждали его давние русские корни. Более важным является другое замечание. Весть о кончине Лестера Туроу пришла сразу после моей работы по «Исламизации Европы…» и перепечатки в http://khazin.ru/, где ставится вопрос о возможном синтезе нового мира на пути сближения Исламского и Красного проектов. В комментариях к этой статье ссылка на Лестера Туроу пришлась весьма кстати. Приводимые ниже цитаты перекликаются с рассуждениями Андрея Фурсова, Михаила Хазина и особенно Евгения Гильбо – о знаниях, о квалификации как единственным источнике долговременного устойчивого конкурентного преимущества в условиях развития «искусственных интеллектуальных отраслей промышленности».

Итак, почитаем книгу Лестера Туроу. Ход его мыслей раскрывает уже первый абзац книги:

«С начала промышленной революции, когда успехом стали считать повышение материального уровня жизни, не удалась никакая другая экономическая система, кроме капитализма. Никто не знает, как устроить успешную экономику на других основах. Господствует рынок, и только рынок. В этом не сомневается никто. Капитализм, и только он один, формирует теперь понятие о человеческой личности: чтобы повысить уровень жизни он использует, по мнению некоторых, низменные мотивы человека — жадность и корысть. Никакая другая система с ним не сравнится, если надо приспособиться к чьим-нибудь желаниям и вкусам, сколь угодно тривиальным с точки зрения других. В девятнадцатом и двадцатом веке у него были конкуренты, и все они ушли в небытие: фашизм, социализм и коммунизм».

Существует не мало сторонников обновления социализма, пытаясь сочетать плановую экономику с личной инициативой. Им адресованы слова Лестера Туроу:

«Социализм был изобретен вскоре после капитализма как средство устранения видимых недостатков капитализма девятнадцатого столетия — возрастающего неравенства, безработицы, нищеты и бесправия рабочих. Как полагали социалисты, после излечения этих болезней при социализме будет создан новый человек — «социальный индивид», который будет «краеугольным камнем производства и благосостояния». Коммунизм провалился, потому что на практике не удалось создать такого человека. Оказалось, что невозможно побудить большинство людей тяжело работать в течение длительного времени для общественных целей. В состязании между индивидуальными и социальными ценностями победили ценности индивидуальные».

А вот пророческие слова о росте бедности в США, о чем ныне часто напоминает Михаил Хазин:

«К концу этого века реальная заработная плата рядовых рабочих вернется к уровню середины века, на пятьдесят лет назад, несмотря на то, что валовой внутренний доход с тех пор вырос более чем вдвое».

Выступлениям Михаила Хазина созвучны и слова Лестера Туроу о ссудном проценте:

«Капитализму нужно было изменить идеологию. В Средние века корысть была худшим из грехов, и торговец никогда не был угоден Богу. Капитализму нужен был такой мир, где корысть была бы добродетелью, а торговец был бы особенно угоден Богу. Человек должен был верить, что он не только вправе, но и обязан приобретать как можно больше денег. Представление, что благополучие индивида означает прежде всего максимальное личное потребление, возникло очень недавно — ему меньше двухсот лет. Без этого представления вся структура мотиваций, на которой держится капитализм, не имеет смысла, а экономический рост бесцелен».

А также об отмирании среднего класса по мере исчерпания ресурсов глобализации:

«Имеют значение чаяния среднего класса. Обманутые надежды среднего класса вызывают революции и теперь среднему классу говорят, что их прежние упования устарели. Все меньшее число их сможет иметь собственный дом. Они будут жить в очень непохожем мире, где неравенство будет расти и где реальные заработки большинства из них будут снижаться. Прошла эпоха ежегодного роста заработной платы; они не могут надеяться на повышение уровня жизни ни для себя, ни для своих детей.

Средний класс боится, и у него есть причины бояться. Эти люди не унаследовали богатства, их экономическая безопасность зависит от общества, и как раз этой безопасности они не получат. Богатые будут оплачивать из своих все более высоких доходов охраняющую их безопасность частную стражу, тогда как средний класс должен будет довольствоваться опасными улицами, плохими школами, неубранным мусором и ухудшающимся транспортом».

Думая о модернизации России как непременном условии ее выживания, о «поедании» остатков наследия советской экономики (по Андрею Фурсову), поучительно читать:

«В эпоху искусственной интеллектуальной промышленности капитализму будут нужны долговременные общественные инвестиции в научные исследования и разработки, в образование и в инфраструктуру. Но когда используются нормальные для капитализма способы принятия решений, капитализм никогда не смотрит в будущее дальше, чем на восемь-десять лет, а чаще, всего — на три четыре года. Проблема ставится просто. Капитализм остро нуждается в том, чего он, по своей внутренней логике, не обязан делать.

В некоторой степени это было верно всегда, но эта проблема осложнилась из-за окончания «холодной войны», идеологии радикального индивидуализма и эпохи бюджетных дефицитов, когда правительства не в силах делать долговременные инвестиции. В капиталистическом обществе, эпохи искусственной интеллектуальной промышленности подлинная роль правительства состоит именно в том, что оно должно представлять настоящем интересы будущего; но нынешние правительства действуют как раз наоборот. Они снижают инвестиции в будущее, чтобы повысить потребление в настоящем».

Подводя итоги состоянию увядающей мировой капиталистической системы, Лестер Туроу пользуется аналогией с движением тектонических плит – незаметных, но неизбежных:

«Видевшие экономическую поверхность Земли в 1970 году не узнали бы ее топографию в 1995-м. Изменения в распределении покупательной способности в ближайшие двадцать пять лет будут еще более драматичны. Конец коммунизма (экономическая плита первая) вторгается в старый капиталистический мир, предлагая ему обширные поставки дешевой, образованной рабочей силы и косвенным образом разрушая веру в суррогаты импорта и в квазисоциализм, создает огромные поставки неквалифицированной дешевой рабочей силы из третьего мира. Миграция (экономическая плита третья) выталкивает множество толковых, энергичных, но неквалифицированных работников прямо в первый мир. Новые технологии (экономическая плита вторая) порождают потребность в более высокой квалификации как на заводе, так и в офисе. Чтобы справиться с этими силами, нужны меры (массированные инвестиции в повышение квалификаций), которым сопротивляются престарелые люди (экономическая плита третья). Глобальная экономика (экономическая плита четвертая) вталкивает в капиталистическое уравнение цен выравнивание факторов цен и тем самым вызывает падение заработков. Без доминирующей силы (экономическая плита пятая) поезд мировой экономики остается без локомотива, замедляет свое движение и создает условия, в которых заработная плата может и снижаться, и выравниваться, распространяясь на весь мир».

Уже 20 лет назад Лестер Туроу предсказал неизбежный рост религиозного фундаментализма и этническиого сепаратизма, чему свидетелями мы являемся сегодня:

«Подъем религиозного фундаментализма — это извержение социального вулкана. Его связь с экономикой проста. Люди, проигрывающие в экономической жизни или впавшие в неуверенность перед новой экономической эпохой, не зная, как преуспеть в этой эпохе, отступают в религиозный фундаментализм. В истории периоды неуверенности всегда порождали религиозный фундаментализм. Люди не любят неуверенности, и многие отступают в религиозный фундаментализм, когда неуверенности физического мира становятся чересчур большими.

Если нет ни сильной внутренней идеологии, ни сильной внешней угрозы, нации раскалываются на враждебные этнические, расовые или классовые группы. Люди говорят о возрождении фашизма не потому, что где-то собираются вернуться фашистские правительства, а потому, что фашизм был крайним выражением этнического превосходства и потребности в этнической «чистке»».

Свою книгу Лестер Туроу завершает призывом к поиску мечты:

«Чтобы человеческие общества могли процветать, им нужна мечта о чем-то лучшем. Утопии, по самому их определению, построить нельзя, но они предоставляют элементы, которые можно встроить в наши нынешние более чем несовершенные экономические системы, чтобы они могли приспосабливаться к новым условиям. В последние 150 лет социализм и «государство всеобщего благосостояния» были, такими источниками новых идей. Элементы того и другого были заимствованы и встроены в структуру капитализма. Но социализм мертв, а «государство всеобщего благосостояния» обанкротилось и во многих странах естественным образом перестало развиваться. Откуда же взять теперь мечты о лучшем человеческом обществе? Если их не существует, то что случится с нашими нынешними обществами? Не потеряют ли они самую необходимую способность всех человеческих обществ — способность воспринимать и приспосабливаться?

Без захватывающей мечты о лучшем будущем наступает социальный и экономический паралич. Вез большой программы каждый пытается навязать свои личные микропрограммы, чтобы повысить свой личный доход и богатство. Политические партии без программы раскалываются, и политическая власть переходит от людей, стремящихся к новому, к людям, желающим все остановить. Правительства все менее способны навязывать отдельным гражданам расходы на меры, улучшающие положение среднего человека. Трудно или невозможно найти место для тюрем, автострад, пересадочных станций, скоростных железных дорог, электростанций и ряда других общественных служб. В сообществе нет понимания общих интересов, чтобы преодолеть местные сопротивления. У граждан нет готовности разделять отрицательные последствия необходимых общественных служб».

Какого же оно – будущее капитализма, вопрошает Лестер Туроу:

«Чтобы капитализм мог действовать в течение длительного времени, он должен делать инвестиции не только в немедленных интересах какого-нибудь индивида, но и в долговременных интересах человеческого общества. Каким же образом доктрина радикального краткосрочного индивидуализма может поддерживать долгосрочные интересы общества? Как может капитализм выдвигать ценности, поддержание которых нужно ему самому, если он отрицает, что ему вообще нужно выдвигать какие-нибудь ценности? Короче говоря, кто представляет в настоящем интересы будущего?

Присущие капитализму проблемы, видимые уже при его рождении (неустойчивость, растущее неравенство, люмпен-пролетариат), все еще ожидают решения, но ждет решения и ряд новых проблем, вытекающих из растущей зависимости капитализма от человеческого капитала и искусственных интеллектуальных отраслей промышленности. В эпоху искусственных интеллектуальных отраслей выиграют те, кто научится играть в новую игру, с новыми правилами, требующую новых стратегий. Завтрашние победители будут иметь свойства, очень непохожие на свойства нынешних победителей».

Итак, ушел из жизни Лестер Туроу, мыслитель, всю жизнь искавший ответ на будущее капитализма. И, не находя его, предрекал лишь застой, лишь медленное, но неизбежное угасание капиталистического общества. Он так и не нашел ответа – как же построить социально справедливое государство. Может быть, еще раз стоит обратиться к трудам Карла Баллода и Линдона Ларуша (www.peremeny.ru/books/osminog/7752).

10 апреля 2016 г.
М.А. Шнепс-Шнеппе, дтн, проф., Вентспилская Высшая Школа, Латвия