Два основных вида трагедии мировой жизни были исследованы В.Шмаковым как следствия учения о сопряжённости ноуменальной иерархии монад и феноменальной иерархии множеств в жизни космоса. Рассмотрим основные результаты этого исследования (1. Шмаков В. Закон синархии. – Киев, 1994). Дальнейший текст статьи скомпонован из этой книги.

Идея множества органически связана с идеей личности. Только такое множество является органичным, которое обладает известной личностью, т.е. все его элементы связаны некоторым общим законом, подчинены некоторой идее. Эти две идеи (множества и личности) вполне равноправны и равновелики, и взаимно обусловливая друг друга, в то же время диаметрально противоположны: они образуют собой основную антиномию космической иерархии. Личность есть феноменальный аналог ноуменальной индивидуальности и черпает своё бытие из индивидуальности и непосредственно, и через множество. Все человеческие заблуждения проистекают из ошибочного центрирования на личности, вместо истинного центрирования на индивидуальности, которая есть энтелехия личности. Чем личность совершеннее, тем более она связывает отдельные элементы свойственного ей множества, — в пределе всё их многообразие объединяется в едином совершенном организме. Эволюция множества и всякое феноменальное творчество состоит только в организации.

Эмпирически наблюдаемый нами космос состоит из бесконечно разнообразных множеств со свойственными им личностями, т.е. из феноменальных организмов. Они различаются между собой и по степени своего совершенства и по заложенным в них идеям, т.е. по их иерархическому достоинству. В ноуменальном мире иерархия следует закону синархичного убывания, т.е. идея целого онтологически предшествует идее части в каждом звене иерархии. Наоборот, в феноменальном мире сначала утверждаются все части и только после этого проявляется возможность выявления целого, что также одинаково справедливо по отношению к каждому звену иерархии. Это положение связано с общим принципом, что источником всякого бытия является ноуменальное, а феноменальное лишь раскрывает его потенции в продлении времени и в протяжении пространства. Итак, гармоничное сопряжение феноменальных частей в целое возможно лишь при правильном утверждении каждой отдельной части. Всякое феноменальное строительство, чтобы быть жизнеспособным, должно начинаться с простейших элементов, и уже затем постепенно распространяться на высшей ступени иерархии. Вообще говоря, всякий план должен развёртываться из общей идеи дедуктивным методом, а его реализация должна следовать индуктивному методу. Таким образом исходной причиной феноменальной дисгармонии является утрата феноменальными организмами соответствия между их ноуменальными первообразами и феноменальными личностями.

Ноуменальный и феноменальный миры живут по различным законам и стремятся к различным целям. Так как личность всякого феноменального организма одновременно причастна ноуменальному и феноменальному, то она необходимо должна переживать две системы противоположностей: между ноуменальным и феноменальным, и, с другой стороны, среди собственной природы феноменального мира. Эти противоположности неустранимы, ибо только в своём целом они раскрывают собственную идею субъективного бытия. Всякая жизнь есть непрестанное творческое преодоление обеих систем этих противоположностей; переживание антиномии есть трагический процесс, а творческое её преодоление есть преодолении трагедии. Эволюция сознания феноменального организма заключается во всё большем сопричислении и к феноменальному и к ноуменальному, что влечёт за собой непрерывное возрастание трагичности его жизни и самоощущения.

Оба вида трагичности жизни феноменальных организмов В.Шмаков детально рассмотрел на примере эволюции сознания человека и общества – организмов различного иерархического уровня.

В мире мы наблюдаем одновременное проявление ноуменального и феноменального. Каждое из них имеет свои собственные законы, природу и тенденции. В силу этого всякий феноменальный организм должен переживать их антиномичную двойственность. Эволюция сознания такого организма заключается во всё большем сопричислении и к феноменальному, и ноуменальному, что влечёт возрастание трагичности его жизни и самоощущения. Система сложных противоречий между ноуменальным и феноменальным обусловливает собой первый и основной вид трагедии мировой жизни.

Если общество искусственно центрируется только на ноуменальном, получается церковь, если только на феноменальном – возникает экономическое государство. Но как та, так и другая крайности суть только утопии, абстрактные идеи, ибо в действительной жизни всегда проявляется и ноуменальное, и феноменальное в органичной сопряжённости. Поэтому церковью обычно называется такой ноуменально-феноменальный организм, где центр тяжести лежит в ноуменальном, а государством – такой, где центр тяжести лежит в феноменальном. Такие церковь и государство органично дополняя друг друга до целого, образуют схему идеальной организации человеческого общества.

Но от признания одинакового достоинства и самодовлеющей ценности за церковью и государством, до их гармоничного сопряжения ещё далеко. В сущности этим признаётся лишь факт предстоящей проблемы, но её разрешение есть цель дальнейшей эволюции общества. Перед его взором, с одной стороны предстаёт ряд отвлечённых идеалов, а с другой – совокупность субъективных стремлений различных социальных групп. Задача состоит в том, чтобы связать все эти данности различных порядков в одну иерархическую систему. Это сопряжение не может быть статическим, ибо все остальные части системы всё время должны сохранять свободу собственных движений, поскольку они не противоречат свободе таких же других. То есть это сопряжение должно быть органичным, способным сохранять единство целого и самостоятельных движений отдельных частей. Поскольку это не осуществлено, обществу приходится развиваться как бы путём нащупывания наиболее рациональных решений частных проблем. Преодоление общей проблемы совершается путём разрешения противоположностей в отдельных частных случаях и создания частных гармоничных организмов, а уже затем дальнейшего восхождения по синархии.

Всякое общество имеет перед собой две противоположные задачи. С одной стороны, оно должно стремиться к возможно лучшей социальной организации, чтобы создать наиболее благоприятные условия жизни как для каждого члена, так и для всего целого, а с другой – общество должно выявить потенциально заключённое в нём ноуменальное содержание, свою индивидуальность. Эти две цели совершенно различны, как различны и пути, к ним приводящие.

Точно так же достижение одной цели вовсе не обусловливает собой достижение этим и другой. Более того, в большинстве случаев эти две цели взаимно исключают друг друга. Так, материальное благополучие почти всегда при слишком большом развитии приводит к полному вырождению высших интересов, и наоборот, слишком большой уклон к ноуменальному внушает презрение к материальным интересам. Но в то же время одностороннее стремление только к одной из этих целей также невозможно и приводит к неминуемому краху. При отсутствии достаточного материального благосостояния всё время членов общества оказывается поглощённым заботой о самом необходимом и существование общества оказывается ничем не обеспеченным от внешних врагов. При отсутствии идеальных стремлений наступает полное падение нравов, распыляется сознание общего единства социального организма у его членов и само существование материального общества становится невозможным.

Итак, общество всё время должно соблюдать некоторое равновесие между ноуменальным и феноменальным стремлениями, и как излишнее усиление или ослабление тех или других приводит к замедлению эволюции, её остановке и даже полной гибели социального организма. Соблюдение этого равновесия возможно лишь при приблизительно равной развитости противоположных стремлений и тенденций. Благодаря этому в обществе всё время происходит борьба и колебание его целостного сознания от одного полюса к другому. Каждое такое колебание есть полный переворот всего самосознания, есть разрыв с прошлым и его разрушение. Всё это сопровождается тяжкими страданиями. Чем выше эволюционирует общество, тем сильнее становятся противоположные полюсы его сознания, тем глубже их антиномичность, тем ожесточённее становится их борьба и тем болезненнее становится причиняемое ею страдание.

Второй вид мировой трагедии рождается из собственных противоречий феноменальной природы. В противоположность ноуменальному, она в себе не едина, а представляет собой совокупность всевозможных противоположных качествований. Поскольку ноуменальное есть царство единства, постольку феноменальное есть царство двойственности.

Входя активным членом в окружающую среду, социальный организм сразу же встречается со всеми недостатками, свойственными феноменальной природе. Перед его сознанием немедленно встает вопрос – как должно преодолевать эти несовершенства, чтобы обеспечить свою безопасность и успешность эволюционного опыта. Ответом являются два противоположных решения.

В первом случае вся ценность признаётся лишь за личностью. Общество в самом себе не имеет никакого смысла. Оно должно по идее служить только личностям, но так как всякое общество стесняет личность, то оно вредно вообще. Всё должно быть предоставлено личной инициативе и частная воля не должна быть ничем стеснена. Все учения, приближающиеся к этому мировоззрению, могут быть объединены под общим именем анархизма.

Во втором случае вся ценность признаётся только за обществом. Отдельные личности лишены возможности обеспечивать свою независимость и свободу, и всегда более сильные будут угнетать более слабых. Поэтому должно быть нечто сверхсильное, что может парализовать захватные стремления и обеспечивать свободу всех. Каждая личность есть только член общества, и сама по себе не имеет никакой ценности и никакого содержания. Все учения, приближающиеся к этому мировоззрению, могут быть объединены под именем социализма.

Взятые в отдельности, эти два противоположных решения одинаково нелепы. Каждое из них, односторонне стремясь к своей цели, неминуемо приходит к обратному результату. Так, предоставляя полную свободу каждой личности, анархия в действительности уничтожает всякую возможность какой бы то ни было свободы, отдавая слабых на произвол сильных, добродетельных на произвол преступников. Всё это давно известно и ещё Цицерон блистательно выразил эту идею: «Мы должны быть рабами законов, чтобы могли быть свободными».

Точно так же гипертрофирование социализмом идеи государственности ради свободы личности уничтожает и личность, и её свободу. С другой стороны, обезличивая каждого человека в отдельности, социализм обезличивает и общество, превращая его в бездушную и мёртвую машину, которая может работать только на трение, коэффициент её полезного действия равен нулю и она неминуемо должна развалиться, исчерпав все накопленные народом материальные и духовные богатства.

Чтобы быть жизнеспособным, всякое общество должно гармонично сопрягать в себе самом полюсы антиномии анархизм – социализм. Если какой-нибудь из этих полюсов получает значительный перевес или если эти противоположности утрачивают свою гармоничную сопряжённость, то общество гибнет. Каждое исторически известное государство всегда должно было включать в себя анархизм и социализм, ибо основные идеи этих двух противоположных концепций необходимо должны были входить в его организм, так как вообще всякое государство есть прежде всего сопряжение идеи личности с идеей общества.

Что касается трагедии первого вида как следствия антиномичности ноуменального и феноменального, то обычно церковь и государство не умеют правильно очертить поле своей деятельности и постоянно вмешиваются в чужую область. Церковь старается заменить собою государство и наоборот, государство старается если не заменить, то во всяком случае подчинить церковь себе, заставить служить своим целям. В каждом из этих крайних случаев надежда избежать преодоления общей трагичности жизни вследствие антиномичности ноуменального и феноменального через одностороннее утверждение одного из этих полюсов, в результате оказывается тщетной. Путём трагического опыта крупные социальные организмы, подобно отдельному человеку, рано или поздно необходимо приходят к признанию бесцельности искусственного отграничения от общемировой трагической дилеммы и необходимости одновременного утверждения обоих её полюсов.

В случае доминирования церкви естественно получается гипертрофирование ноуменальных ценностей и полное игнорирование феноменальных. Самое большое – если им оставляется чисто служебное положение. Значение жизни обесценивается, всё феноменальное осуждается, телесная природа признаётся греховной, лучшей долей человека признается аскетизм, все естественные и положительные науки осуждаются как вредные и, во всяком случае, бесцельные. Искусство получает чисто прикладное значение как церковно-служебное. Привилегированность положения духовенства приводит к его испорченности, а безнаказанность – к преступности, что влечёт за собой извращение догматики для оправдания проступков духовенства. Отсутствие положительных знаний приводит к нищете, — нищета материальная и научный голод рождают недовольство, возникают волнения — вначале сурово подавляющиеся, борьба ещё более обостряет недовольство и приводит к новым волнениям. Наконец наступает революция, достигающая успеха и сметающая выродившуюся теократию: наступает период противоположных, материалистических тенденций. Итак, одностороннее утверждение ноуменальных целей в конечном результате приводит к прямо противоположному.

При гипертрофировании феноменальных ценностей и игнорировании ноуменальных получается совершенно аналогичная картина. Значение отвлечённых идеалов обесценивается, всё ноуменальное осуждается как праздная выдумка, телесная природа признаётся божественной или, во всяком случае, единственно ценной. Лучшей долей человека признаётся материальное благополучие, все естественные и положительные науки получают прикладное и утилитарное направление, искусство начинает служить идеализации телесных свойств и утрачивает смысл как нечто самодовлеющее само по себе. Привилегированность положения политических или экономических вождей приводит к испорченности, а безнаказанность – к преступности, это влечёт за собой извращение нравственности и морали. Они превращаются в апологии сильного, отсутствие надмирных интересов приводит к пресыщенности, разочарованию и тоске. Нарастает общее недовольство, ибо материальные потребности человека не имеют предела.

С другой стороны, всё увеличивается число людей, лишённых возможности пользоваться какими бы то ни было благами материальной цивилизации, так возникает общее недовольство: в обеспеченных слоях от пресыщения и разочарованности, в низших – от нищеты и бесцельности существования. Судьба как тех, так и других не имеет никакого высшего оправдания, и благополучие одних кажется другим несправедливостью. Возникают волнения, вначале подавляющиеся, а затем, при большем обострении вражды, выливающиеся в революцию, выметающую всё государство – а прежде всего выродившуюся и испорченную аристократию. Наступает период напряжённого искания каких-то возвышающихся над слепой причинностью целей и оправданий. Итак, одностороннее утверждение одних только феноменальных ценностей также приводит к обратным результатам.

Примером негармоничных отношений в системе государство – церковь может служить упразднение патриаршества в России Петром 1, который учредил должность обер-прокурора Синода, как «ока государева и стряпчего о делах государственных в Синоде». Церковные иерархи в удобный момент «отплатили» той же монетой, приняв активное участие в разрушении самодержавия (2). А разрушителей и гонителей РПЦ даже не предали анафеме, видимо как благодарность за разрешение восстановить в России патриаршество.
_______________________________________

Литература

1. Шмаков В. Закон синархии. – Киев, 1994.
2. Бабкин М.А. Духовенство РПЦ и свержение монархии. – М., 2007.