2 сентября 1945 года Япония подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась. Оккупация страны силами союзников началась в августе 1945 года и закончилась в апреле 1952 года. Не успела еще высохнуть типографская краска на страницах «мирной» конституции Японии 1947 года, как высшие офицеры бывшей императорской армии Японии начали планировать ремилитаризацию страны.

С созданием в 1949 году КНР Япония приобрела значение важного союзника США. Рост антиамериканских настроений в Корее и в Юго-Восточной Азии в целом еще больше побудили Вашингтон сделать основную ставку на Японию.

Именно действия США позволили начать, а точнее сказать, легализовать возрождение японского милитаризма в полном объеме.

Вскоре после начала корейской войны, в июле 1950 года, директивой штаба оккупационных войск США в Японии правительству Японии было разрешено создание «резервного полицейского корпуса» численностью 75 000 человек. В директиве подчеркивалось, что «резервный полицейский корпус» создается для «обеспечения безопасности и независимости Японии против возможной угрозы как косвенной, так и прямой агрессии».

«Резервный полицейский корпус» был укомплектован главным образом за счет бывших военнослужащих армии и флота, на командные должности в «корпуса» были назначены офицеры бывшей императорской армии.

В августе 1952 года после вступления в силу Сан-францисского мирного договора «резервный полицейский корпус» был переименован в «корпус безопасности», его численность была доведена до 110 000 человек.

Одновременно с «мирным» договором в Сан-Франциско был подписан «договор безопасности» между США и Японией, по которому США получили право содержать свои войска в Японии и после заключения мирного договора под предлогом ее «обороны» и «предотвращения вооруженного нападения на Японию».

1 июля 1954 года японский парламент принял закон о преобразовании «корпуса безопасности» в «силы самообороны» страны в составе сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил общей численностью 130 000 человек. Был также принят закон о создании управления самообороны и объединенного комитета начальников штабов. При премьер-министре в качестве высшего консультативного военного органа был создан совет национальной обороны.

С этого момента фактически можно говорить о завершении «внутриутробного» развития японского милитаризма и о начале перехода страны к полномасштабному возрождению агрессивной военной машины.

Однако, несмотря на многочисленные заявления высшего политического руководства страны, политических партий и общественных организаций об отсутствии намерений у Японии становиться крупной военной державой, с начала 90-х годов XX века она осторожно, но последовательно стала продвигаться по пути отказа от пацифизма, а уж тем более от абсолютного.

В декабре 1991 года был принят Закон о сотрудничестве с силами ООН по поддержанию мира. Главное состояло в том, что, несмотря на сохранение значительных самоограничений на действия японских войск в составе сил ООН, впервые в послевоенный период была создана юридическая основа для отправки вооруженных сил Японии за рубеж.

В апреле 1996 года была подписана Японо-американская совместная декларация по безопасности, которая включала в себя взаимные обязательства по расширению сотрудничества по договору безопасности, распространявшегося на Азиатско-тихоокеанский регион. Японские эксперты однозначно оценили эту декларацию как «прорыв конституционного запрета на коллективную оборону».

Начало XXI столетия «ознаменовалось» рядом событий, которые, по сути, легализовали действия правительства в области дальнейшей модернизации японской военной политики. Такими событиями стали террористический акт в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, развязывание США и НАТО войны в Югославии, их участие в войне в Афганистане, война в Ираке. На волне этих событий кабинет Дзюнъитиро Коидзуми (Junichiro Koizumi) предпринял ряд практических шагов по созданию законодательной базы для «полноценного реагирования» Японии на «новые вызовы и угрозы национальной безопасности». В частности, борьба с терроризмом была поднята на уровень проблемы обеспечения безопасности Японии. В небывало короткие сроки были разработаны и в октябре 2001 года приняты законы и поправки к существующим законам, создавшие правовую основу для самостоятельных и коллективных действий Японии в борьбе с международным терроризмом: Закон об особых мерах против террора, поправки к Закону о силах самообороны и Закону об управлении по безопасности на море.

В июне 2003 года парламент принял пакет из трех «чрезвычайных законов»: об обстановке в период вооруженного нападения, о поправках к Закону о силах самообороны, о поправках к Закону об учреждении Совета национальной безопасности. Дз. Коидзуми констатировал в этой связи: «Мы совершили генеральный пересмотр концепции действий Японии в чрезвычайных ситуациях и намерены способствовать строительству национальной обороны, которая будет эффективна в любой обстановке». Даже оппозиционная Демократическая партия поддержала правящую Либерально-демократическую партию при принятии этих законов.

Одним из практических шагов по реорганизации ССО стало создание Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ). Создание ОКНШ преследует конкретную цель – координацию действий трех родов войск в условиях необходимости качественного улучшения действий ССО по «обеспечению противоракетной обороны страны, перед лицом крупномасштабных природных катастроф» и др. В функции начальника ОКНШ включено и руководство силами специального назначения, которые будут сформированы на базе подразделений трех родов войск. Одна из важнейших задач ОКНШ – тесное взаимодействие с Пентагоном для координации действий «по обеспечению безопасности в западной части Тихого океана».

Параллельно с мероприятиями по реорганизации структуры ССО, политическое руководство страны при активной поддержке военных осторожно, но настойчиво поднимает вопрос о постепенном пересмотре политики военного экспорта Японии и о смягчении жестких ограничений на военно-техническое сотрудничество (ВТС). Эти шаги находят свое отражение в выступлениях высших должностных лиц страны и в расширяющейся дискуссии относительно необходимости «внесения поправок» в политику «трех принципов отказа от военного экспорта» (провозглашенных в 1967 году, а в 1976 году принявших форму полного запрета международных сделок в области ВТС). Рассматривая прежнюю запретительную политику в области ВТС как «рудимент холодной войны», сторонники пересмотра этой политики обусловливают необходимость «новых подходов» реалиями современной военно-стратегической ситуации в регионе и на глобальном уровне. В частности, в качестве таковых используются «корейская ракетная угроза» и необходимость активизации роли Японии в обеспечении «международного мира» путем борьбы с международным терроризмом. По оценкам японских военных обозревателей, в случае выхода Японии на международный военный рынок, страна может занять «перспективную нишу», прежде всего, в сфере производства высокотехнологичного оружия.

В рамках реорганизации ССО в целом обращают на себя внимание и «серьезные намерения» руководства страны и военных кругов в отношении использования космоса в военных целях для «повышения безопасности Японии перед реальной угрозой ракетного удара по территории страны». В июне 2004 года Федерация экономических организаций (Кэйданрэн) выступила с инициативой пересмотра Закона о мирном использовании космоса 1969 года. Предложение Кэйданрэн было мотивировано тем, что «использование космоса в целях обороны – норма для многих стран.

В настоящее время в подкомитете ЛДП по вопросам освоения космического пространства разрабатываются рекомендации по «смягчению» ограничений закона 1969 г. об исключительно «мирном освоении космоса», что позволило бы «использовать космос в контексте права на самооборону». Если эти рекомендации будут одобрены в ходе текущей сессии парламента, то, по оценкам экспертов, Япония получит возможность самостоятельно разрабатывать и запускать высокоточные разведывательные спутники, освободится от зависимости от американских систем раннего предупреждения и т.д.

Говоря о новых моментах в оборонной политике Японии, западные аналитики в последнее время все чаще поднимают тему о ядерном выборе Японии. Занимая второе место в мире по масштабам использования атомной энергетики в хозяйственных целях, обладая технологиями обогащения урана, по сути, неограниченными финансовыми и материальными средствами, будучи активным членом Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Япония, общественность которой испытывает сильную «антиядерную аллергию», до последнего времени оставалась «вне подозрений» с точки зрения ее желания стать членом «ядерного клуба». Вместе с тем, заметные качественные изменения в стратегии превращения Японии в «глобальную политическую державу», постепенно реализуемую нынешним руководством страны, обусловливают необходимость изучения вопроса о «ядерном выборе» Японии.

Уже сегодня эксперты отмечают большой разрыв между потенциалом накопления плутония и способностью его полного использования. В том случае, если имеющиеся программы будут полностью выполнены, Япония в первой четверти XXI столетия станет первой в мире державой, обладающей наибольшими запасами плутония – 80-90 т. Это обстоятельство дало основание экспертам министерства энергетики США сделать вывод, что гражданское использование плутония в Японии «чревато риском ядерного распространения». Большинство экспертов по ядерным вопросам с уверенностью заявляют, что в материально-техническом плане Япония в состоянии за короткий промежуток времени создать ядерное оружие. Такие оценки базируются не столько на анализе финансируемых правительством военных программ, сколько на анализе передовой технологии двойного назначения, разрабатываемой в частном секторе.

Многие военные специалисты подчеркивают, что, помимо потенциальной возможности создания ядерных устройств, Япония на сегодня уже обладает не менее важным элементом, который превращает атомные устройства в средство сдерживания, – средствами доставки. При этом, оценивая потенциал традиционной триады – авиация, подводный флот, наземные баллистические ракеты – эксперты, в основном, сходятся во мнении, что для Японии более «приемлемой» является морская составляющая этой триады.

Особенности политики Японии в области ядерной энергетики, а также масштабы экономической мощи страны служат основанием для того, чтобы при определенных условиях поставить ее в ряд «пороговых» держав, которые при «изменившихся обстоятельствах» могут стать обладателями потенциала ядерного сдерживания или угрозы.

На сегодня официальная позиция Токио сводится к тому, что хотя с точки зрения существующих законов и конституции Японии не запрещено иметь ядерное оружие, она не обладает таковым только по политическим соображениям. Однако, если внешние и внутренние обстоятельства «будут диктовать такую необходимость», Япония может сделать шаг в направлении обладания ядерным оружием. Характерная особенность подходов военных и политических экспертов к анализу перспектив обладания Японией ядерным потенциалом состоит в том, что в основу прогнозов кладутся не ее технические возможности по созданию ядерного потенциала, а обстоятельства (внешние и внутренние), которые «могут заставить» ее пойти на этот шаг.

В январе 2007 года Управление национальной обороны (УНО) Японии было официально преобразовано в министерство, а его директор официально стал Министром обороны. Впрочем, обороны ли?