Семантика телебашни

Очевидно, что символическое содержание образа телебашни образуется при взаимном проникновении смыслов, заключенных в образе башни как таковой, и представлений о телевидении. Что касается скрытой и явной семантики башни, то, помимо недвусмысленного фрейдистского содержания, можно выделить три инварианта, три семантических блока.

Во-первых, идея вертикали. В отличие от других архетипических вертикалей (дерево, гора, человек) башня принципиально рукотворна, является проявлением воли человека. Она предполагает движение вверх и вниз: построение, восхождение, с одной стороны — и разрушение, падение, с другой стороны (мифологический образ Вавилонской башни, старший аркан «Башня» в предсказательной системе Таро). Основные психологические значения здесь – гордыня, богоборчество, наказание, но также и духовный путь, устремленность в небо.

Во-вторых, идея ограждения, ограничения. В данном случае башня метонимически связана со смыслами образа стены. Здесь реализуются значения недоступности, препятствия, тюрьмы (лондонский Тауэр), защиты (сторожевая башня), уединения и познания (монашеское отшельничество), девственной чистоты (традиционный мифопоэтический образ принцессы, заточенной в башне). Ключевые психологические значения здесь связаны с чувствами страха и безопасности, одиночества и вызова.

В-третьих, идея связи, объединения. Этот коммуникативный аспект проявляется в образе колокольни, а также в мифологеме всё той же Вавилонской башни, одной из целей возведения которой, согласно книге Бытия, было объединение народа и обретение «единого имени».

Компонент образа телебашни, связанный с представлениями о телевидении, привносит или актуализирует значения визуальности, коммуникации, центра, объединения, нормативности, власти, славы. Отметим новый возникающий смысл виртуальности, симуляции реальности. Можно говорить о заложенном в телевизионной культуре религиозном аспекте, напоминающем культ со своими святыми и жрецами, моралью и ритуалом, телебашней-звонницей и телевизором-иконой, занявшем красный угол дома.

Как мы видим, семантические ряды башни и телевидения во многом пересекаются и взаимно уточняются.

Диалог телебашен

Обе московские телебашни хорошо известны в России и в мире и признаются инновационными шедеврами архитектурной и инженерной мысли двадцатого столетия. Обе являются эмблемами телевидения СССР и РФ. В московском городском ландшафте, особенно в его вертикальном рельефе, являются важными доминантами. Обе телебашни проектировались как рекордно высокие. Шаболовская (Шуховская) башня (1920-22 гг.) – самое высокое строение в Советской России до появления Останкинской телебашни (1963-67 гг.), которая со своим ростом в 540 метров оставалась высочайшим строением в мире почти до самого конца XX века. Обе телебашни строились на границе города — на момент начала строительства, воспроизводя в некотором смысле значение сторожевой башни.

При всех этих общих чертах две телебашни по многим позициям образуют бинарные связи, вступая в своеобразный диалог, растянутый на сорок лет, разделяющие их строительство.

С точки зрения визуального восприятия, на ажурную легкость и воздушность Шаболовской башни отвечает мощная игловидная доминанта Останкинской, пронзающей небосвод. С точки зрения организации окружающего пространства, Шаболовская башня легко вписывается в ландшафт, как бы вбирает в себя прилегающие здания, заполняет пустоты, задействуя центростремительный тип энергии. Напротив, Останкинская башня противопоставляет себя городскому контексту, индивидуализирует себя в нем, не допускает заполнения пустого пространства вокруг, реализуя центробежную энергию. Шаболовская башня представляет собой полый конус, а Останкинская – наполненное здание, вмещающее множество внутренних помещений. Динамично-активная Останкинская башня с вращающимся элементом противостоит статичной Шаболовской.

Телебашни противопоставлены и по типу инженерного решения: Шаболовская построена из гиперболоидов: это вихревой, спиралевидный, кольцевой принцип. Останкинская — это вертикальные тросы, способные удерживать конструкцию почти без фундамента. Тип разрушения башен тоже разный: Останкинская связана с огнем (знаменитый пожар 2000-го года), Шаболовская — скорее с водой, ибо стремительно ржавеет. Шаболовская башня связана со слухом (изначально это – радио-башня), а Останкинская не имеет радийных ассоциаций. К слову вспомним, что слуху как типу восприятия свойственно объединять пространство, а зрение индивидуализирует, выделяет объекты.

Иными словами, практически во всех бинарных оппозициях Шаболовская башня проявляет женское иньское начало, а Останкинская – мужское янское. Они соотносятся с описанными выше двумя типами башен: охранительной-устойчивой и амбициозной-падающей.

Если провести воображаемую прямую линию между телебашнями, то середина ее приходится на здание МУРа (Петровка, 38). При этом прямая проходит через Кремль, через колокольню Ивана Великого, а также недалеко от Меньшиковой башни. В XVIII веке соревнование этих высочайших вертикалей Москвы приняло легендарный характер, по сути сакрализовалось (считалось, что Господь наказал тщеславную Меньшикову башню за то, что она была чуть выше башни кремлевской — молнией отсек ей верхушку и сбросил колокола).

В связи с этим возникает гипотеза о том, что отношения между Шаболовкой и Останкино воспроизводят модель взаимодействия башен Ивана Великого и Меньшиковой. Во всяком случае, они образуют очень похожий ряд оппозиций. Из двух типов башен – падающей и охранительно-собирающей – Меньшикова и Останкинская принадлежат к мужскому падающему типу, а колокольня Ивана Великого и Шаболовка – к устойчивому женскому. В этом смысле этот небольшой экспресс-анализ заставляет задуматься о судьбе Останкинской телебашни.