НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

Едва ли не с первой страницы «Маятника Фуко» начинаются игры с компьютером. Это, разумеется, еще весьма примитивная машина – что-то вроде того, что предприимчивые ханыги привозили в Советский Союз во времена Перестройки (которая, в частности, и была задумана Осьминогом для того, чтобы включить наше богоспасаемое Отечество во Всемирную сеть). Но дело не в том, что компьютер, которым пользуются герои романа Эко, еще очень мало что может. Дело в принципе, в некоей открытой возможности. Дело в символе. А символ этот читается предельно просто: бог из машины. Осьминог начинает действовать из компьютера и мало-помалу создает новый мир. Профанной частью этого мира является Интернет, в котором мы с вами как раз сейчас и пребываем.

Обратите внимание: безумный План, построение нового сооружения, сосуда для тайны в романе Эко как раз и начинается с подсказки машины, которую Бельбо назвал Абулафией. Скорей всего это имя происходит от имени знаменитого каббалиста Авраама Абулафии, жившего во второй половине 13-го века в Испании и создавшего собственное каббалистическое учение, основанное на использовании языка священного писания (кстати, «Маятник Фуко» начинается с эпиграфа на еврейском языке, что в данном контексте стоит иметь в виду). Абулафия разработал учение о мистическом значении букв еврейского алфавита и технику так называемой гематрии, позволяющей извлечь новый смысл из самих букв Писания, придавая буквам числовое значение. В 1280 году он пытался встретиться с римским папой Николаем III, чтобы убедить его отпустить еврейский народ в Святую землю, но сам едва унес ноги. В 1291 он куда-то бесследно исчез. Так вот машина Абулафия дает изначальную подсказку для построения Плана. Скоро мы это увидим, но вот для начала небольшая предыстория:

И этот год стал для нас годом блаженства, шутливого извращения вселенского текста, временем совершения священного богослужения в честь обручения Предания с Электронной Машиной. Мы творили, и это нам доставляло удовольствие. Это был год создания Плана.

Чудесное приключение металлов уже пребывало в руках корректоров и печатников. И именно в этот момент господину Гарамону в голову пришла гениальная мысль.

– Иллюстрированная история магических и герметических наук! Через какой-то год, с помощью материалов, которые поступают от всех этих сатанистов, вашей компетенции и советов такого необычного человека, как Алье, мы сможем издать книгу большого формата, четыреста богато иллюстрированных страниц, вклейки в таких цветах, что у читателя дух забьет. При этом мы сможем облегчить себе дело, запустив в работу часть иконографического материала из истории металлов.

Для поощрения моего энтузиазма он довольно ощутимо увеличил мне гонорар. Я бросился разыскивать миниатюры в «Liber Solis» Трисмозина, в «Liber Mutus» Псевдо Луллия. Я набивал свои папки пятиконечными звездами, деревьями сефирот, деканами, талисманами. Ходил в самые забытые залы библиотек, покупал десятки книг у книготорговцев, некогда торговавших культурной революцией.

Я крутился среди сатанистов с непринужденностью психиатра, который проникся пониманием и любовью к своим пациентам и находит благотворными запахи, витающие в вековом парке его частной клиники. Вскоре такой психиатр начинает писать о психозе, а через какое-то время с этих страниц встает психоз. Психиатр не осознает, что пациенты соблазнили его, ему кажется, что он стал артистом. Так и родилась мысль о Плане.

Диоталлеви согласился участвовать в игре, потому что для него это была молитва. Что же касается Якопо Бельбо, то поначалу я полагал, что он забавляется так же, как я. И лишь теперь понятно, что игра не доставляла ему никакого удовольствия. Он участвовал в ней и не мог сдержаться, совсем как тот, кто привык грызть ногти.

А может быть, он принял правила этой игры, чтобы найти хотя бы одно ложное направление или театр без сцены, о которых он повествует в файле под названием «Сон». Заменяющее богословие для ангела, который никогда не должен был бы появиться.

Опускаю сон, но давайте иметь в виду, что кошмар, которым игры с Планом обернутся для Бельбо (и не только для него), явился из его сна. Из приснившихся ему проблем и переживаний детства (творческая импотенция, общая трусость и стремление это преодолеть, сводящееся к элементарной упертости). В конце концов, Умберто Эко постарается списать на эти проблемы все чисто человеческие нелепицы, которые появятся в тексте романа в процессе создания Плана и его дикой реализации. Но я позволю себе не поверить автору и отнести детские переживания Бельбо на счет того, что надо же было Эко как-то закруглять роман и мотивировать это закругление. Все это банальные писательские проблемы, которые, пожалуй, могут быть интересны какому-нибудь банальному фрейдисту, но – отнюдь не исследователю Осьминога. Продолжим лучше следить за тем, откуда реально (а не сновидчески) взялся этот План. Вот следите: сейчас в тексте Эко случится постмодернистское разрушение мира, случайное выпадение в хаос, перемешивание листов разных разлетевшихся рукописей, реальное сновидение мира. Читаем:

Думаю, в своих рассуждениях на тему сна Бельбо еще раз вернулся к мысли об упущенной возможности и предназначении, которое заставляет его отказаться от Момента, даже если такой подвернется, поскольку он не может его использовать. Он положил начало Плану, ибо согласился с тем, что будет создавать себе иллюзорные моменты.

Я попросил его найти какой-то текст, он принялся рыться в стопках рукописей, нагроможденных на столе без всякого порядка и вне зависимости от их объемов и размеров. Наконец он нашел то, что искал, и когда попытался вытащить нужную папку из-под горы других рукописей, свалил их все на пол. Падая, папки раскрылись, а их содержимое разлетелось по сторонам.

– Разве нельзя было ее достать, сняв сначала верхнюю часть стопки? – заметил я.

Не стоило утруждать себя ответом, он всегда так поступал. И при этом неизменно отвечал:

– Ничего, вечером Гудрун соберет их. Необходимо, чтобы у нее в жизни было какое-то занятие, иначе она может деградировать как личность.

Однако на этот раз он натолкнулся на мою личную заинтересованность в сохранности материалов, ибо отныне я входил в число сотрудников издательства.

– Гудрун не сумеет разложить их в правильном порядке, она перепутает все рукописи.

– Диоталлеви не помнил бы себя от радости. Ведь из этого получатся совершенно иные книги, эклектичные, случайные. Это вполне соответствует логике сатанистов.

– Мы бы оказались в положении каббалистов. Целые тысячелетия, чтобы найти подходящую комбинацию. Для Гудрун вы просто отводите роль обезьяны, которая целую вечность стучит по клавишам печатной машинки. Единственная разница – время. В смысле эволюции мы ничего не выигрываем. А нет ли программы, по которой Абулафия мог бы сделать эту работу?

– Конечно, такая программа есть, – ответил Бельбо, – и теоретически она позволяет ввести до двух тысяч данных. Достаточно лишь сесть и написать такую программу. Допустим, речь идет о строках различных поэтических произведений. Программа спрашивает, какое количество строк должно иметь стихотворение, скажем десять, двадцать или сто. После этого программа проводит случайный выбор, а говоря проще, создает все новые комбинации, Даже если строк будет десять, можно получить тысячи и тысячи случайных произведений. Вчера вечером я ввел в программу строки вроде дрожат на холоде липы, мои веки отяжелели, если бы аспедистра пожелала, жизнь тебе дают, и так далее. И вот вам пару результатов.

Я не сплю ночами, играя на систре,
Смерть, твоя победа
Смерть, твоя победа…
Если бы аспедистра пожелала…
Из сердца зари (о, сердце)
Если бы аспедистра пожелала…
Из сердца зари (о, сердце)
зловещий альбатрос
(если бы аспедистра пожелала…)
Смерть, твоя победа.
Дрожат на холоде липы,
Я не сплю ночами, играя на систре,
Смотрит зловеще удод.
Дрожат на холоде липы.

– Тут есть повторы, и мне пока не удается их избежать; похоже, это сильно усложняет программу. Но ведь повторы тоже имеют поэтическую ценность.

– Интересно, – подхватил Диоталлеви.

– Так, может быть, соединить меня с твоей машиной. А что, если я введу в нее всю Тору и потом попрошу – как это сказать? – произвести случайный выбор, сможет ли она стать как настоящая Темура и восстановить все строки Книги?

– Конечно, но только это вопрос времени. Ты сможешь получить результат через несколько веков.

Я предложил:

– А если ввести в нее несколько десятков предложений из произведений сатанистов, скажем о том, что тамплиеры бежали в Шотландию или что «Герметический Корпус» в 1460 году оказался во Флоренции, добавить к ним несколько связующих слов типа «очевидно, что…» или «таким образом, это доказывает, что,..», и тогда мы сможем извлечь часть нужных нам сведений. Затем достаточно заполнить пропущенные места, а повторения истолковать как пророчества, внушение и напоминание. В самом худшем случае мы придумаем не опубликованный пока раздел истории магии.

– Гениально! – воскликнул Бельбо, – давайте займемся этим сейчас же!

– Нет, уже семь часов. Отложим до завтра.

– А я сделаю это сегодня же. Прошу вас только на минуту задержаться, нужно поднять с пола любую из двадцати страниц, и первая попавшаяся на глаза фраза станет нашей отправной точкой.

Я нагнулся и подобрал какой то лист.

– «Иосиф Аримафейский перевез Грааль во Францию».

– Отлично, записано! Продолжайте.

– «Следуя традиции тамплиеров, Годфрид де Буйон основал в Иерусалиме Великое Аббатство на Сионе. Дебюсси был розенкрейцером».

– Простите, – прервал нас Диоталлеви, – но необходимо также ввести несколько нейтральных данных, например, что коала живет в Австралии или что Папен изобрел скороварку.

– Или что Минни обручена с Микки, – подсказал я.

– Не будем преувеличивать.

– Наоборот, будем преувеличивать. Если допустить возможность того, что во Вселенной существует хотя бы одна отправная точка, которая не является знаком чего-то иного, мы сразу же выходим за рамки герметического мышления.

– Верно. Пусть будет Минни. И если позволите, я введу ключевые данные: «Тамплиеры всегда к этому причастны».

– Это само собой разумеется, – подтвердил Диоталлеви. Мы работали так минут десять, пока не заметили, что уже действительно поздно. Однако Бельбо заверил нас, что мы можем не переживать. Он сам закончит работу. Пришла Гудрун и сказала, что пора закрываться, однако Бельбо ответил ей, что останется поработать и попросил собрать разбросанные по полу страницы. Гудрун издала нечленораздельные звуки, которые могли равно принадлежать латинскому языку и языку черемисов, но при этом абсолютно определенно выражали при этом недовольство и возмущение, и в этом виделся знак родства всех без исключения языков, произошедших от единого Адамового корня. Однако она все же выполнила поручение.

Утром Бельбо весь сиял от счастья.

– Функционирует! – восклицал он. – Функционирует и дает небывалые результаты! Он протянул нам распечатанный файл.

Тамплиеры всегда к этому причастны
То, что следует ниже, неправда
Иисус был распят при Понтии Пилате
Мудрый Ормуз основал в Египте Орден Розенкрейцеров
В Провансе есть каббалисты
Чья свадьба была в Кане?
Минни невеста Микки
Из этого следует, что
Если
Друиды поклонялись черной Богородице
Значит
Для Симона Мага София – блудница из Тира
Чья свадьба была в Кане?
Меровинги считают себя королями по праву Божьему
Тамплиеры всегда к этому причастны

– Немного туманно, – заметил Диоталлеви.

– Ты не умеешь замечать связи между словами. И не придаешь должного значения вопросу, который повторяется здесь дважды: чья свадьба была в Кане? Повторение – это магический ключ. Естественно, я это дополнил, но посвященный имеет право дополнить истину. Вот моя версия: Иисус не был распят, и именно поэтому тамплиеры не признавали распятия. Легенда об Иосифе Аримафейском скрывает непреложную истину: не Грааль, а Иисус оказался во Франции у каббалистов из Прованса. Иисус – это метафора Царя Мира, истинного основателя Розового Креста. И с кем же прибыл Иисус? Со своей женой. Почему в Евангелии не сказано, чья свадьба произошла в Кане? Да потому, что это была свадьба Иисуса, свадьба, о которой лучше было умолчать из-за всем известной грешницы Марии Магдалины. Вот почему с тех пор все просвещенные умы, начиная с Симона Мага и заканчивая Постэлем, ищут первоисточник вечно женского начала в борделях. Из сказанного несколько выше следует, что Иисус – основатель королевской династии Франции.

Что-то нам это напоминает, не правда ли… Иисус Христос – предок французских королей. ДНК Христова. Еврейская династия Меровингов. Рейх иудейский. Некий текст. Осьминог уже анализировал книгу Майкла Байджента, Ричарда Ли и Генри Линкольна «Тайна святой крови и святого Грааля». Что же, выходит, и Умберто Эко туда же? ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ