Начало темы здесь. Предыдущий текст здесь.

Идеальная зараза

В книге «Медиавирус! Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание» ее автор, американец Дуглас Рашкофф, вводит очень полезное для анализа информационных сражений понятие «медиавирус». В чем его суть? Для пояснения Рашкофф рассматривает общеизвестное ныне событие: заснятую кем-то на видеокамеру сцену избиения в Лос-Анджелесе чернокожего мужчины белыми полицейскими. Этот ролик попадает на телевидение и вскоре транслируется всеми каналами на миллионах экранов по всей Америке.

Далее: «Через несколько дней оно становится темой дневного токшоу; через несколько недель дело об избиении рассматривается судом в постановочном сериале «Закон Лос-Анджелеса»; через несколько месяцев появляется телефильм; к концу года – новая видеоигра, книжка комиксов и набор игральных карт. В конце концов то, что вначале было просто тридцатисекундной видеонарезкой, превращается в боевой лозунг широкомасштабных городских беспорядков. Эти беспорядки в свою очередь подхлестываются новыми ток-шоу, радиопрограммами с ответами на звонки слушателей» и т. д.

Нечто, заключенное в ролике, начинает жить собственной жизнью, порождает множество новых явлений: подстегивает беспорядки, дает работу журналистам, меняет настроение в обществе, влечет за собой переосмысление каких-то социальных постулатов и т.д. Определяя медиавирус, Рашкофф говорит: «Данный термин не является метафорой. Нельзя сказать, что эти медиасобытия «похожи» на вирусы. Они и есть вирусы». Прослеживая аналогию между медиасобытиями и тем, что называется вирусом в медицине, автор говорит: «Вирусы в корне отличаются от бактерий и микробов, потому что они – не живые существа; они просто протеиновые капсулы, содержащие генетический материал. Атакующий вирус использует свою защитную липкую протеиновую оболочку, чтобы прилепиться к здоровой клетке, после чего вводит ей внутрь свой собственный генетический код (в сущности, свои гены). Генетический код вируса сражается за контроль с генами самой клетки и в случае победы навсегда меняет способ ее функционирования и воспроизводства».

По мысли Рашкоффа медиавирусы распространяются в информационном пространстве так же точно, как биологические вирусы распространяются в пространстве живых организмов. Но, разумеется, «материя», из которой состоят биовирусы и медиавирусы, – разная. Биологический вирус состоит из цепочки ДНК, покрытой белковой оболочкой. У медиавируса такой оболочкой является нечто, создающее информационный повод для медиадеятелей (какое-то политическое событие, скандал, новая музыка и т.д.), все, что может привлечь внимание. А внутри этой оболочки содержится некий аналог генетического кода, какая-нибудь идеологема. «Прикрепившись, медиавирус вводит в инфосферу скрытые в нем концепции в форме идеологического кода – это не гены, но их концептуальный эквивалент, который мы сейчас называем «мемами». Подобно настоящему генетическому материалу, эти мемы воздействуют на то, как мы строим бизнес, обучаемся, взаимодействуем друг с другом – даже на то, как мы воспринимаем реальность».

«Умные наркотики»

Чтобы объяснить, как работает медиавирус, Дуглас Рашкофф приводит конкретные примеры. Один из которых весьма поучителен.

Это история про то, как была дискредитирована рекламная кампания против наркотиков, шедшая под лозунгом «Просто скажи нет наркотикам!» Нас здесь не интересует суть конфликта между теми, кто напрочь отрицает всякие наркотические вещества, и теми, кто утверждает, что от экспериментов с изменяющими сознание веществами может быть какая-то польза. Нас интересует вирусная атака, которую провели последние. Создание вируса началось с изобретения самого оксюморона «умные наркотики». Рашкофф говорит: «Внутренне противоречивое словосочетание создает свою собственную уникальную понятийную нишу в сознании тех, кто его слышит. Чем дольше словосочетание удерживает наше внимание, тем больше шансов у вируса ввести свои мемы. Задумываясь над понятием, мы утрачиваем иммунитет». Это, так сказать, протеиновая оболочка медиавируса, о его меме – чуть ниже.

Теперь нужно заразить вирусом информационное пространство. Для этого создатели вируса «умных наркотиков» решили создать «Умный бар», то есть – «аптеку для безрецептурной продажи улучшающих познавательные способности препаратов прямо посреди танцпола одного популярного ночного клуба». Расчет был точен: «Уже через несколько минут после открытия «Умного бара» в компьютерных конференциях появились новости об «умных наркотиках». Через несколько недель журналы Rolling Stone, GQ, ТВ программы «Шоу Ларри Кинга», «Найтлайн» и множество других медиаисточников уже вовсю освещали это событие. К продаже «умных наркотиков» подключились новые клубы, аптеки закупали большие количества улучшающих познавательные способности препаратов, и многие люди и агентства забили тревогу – не только потому, что «умные наркотики» заполонили страну, но и потому, что полемические мемы, заключенные внутри вируса «умных наркотиков», все шире распространялись по инфосфере».

Но эта шумиха в прессе вовсе не была самоцелью. Шум был спровоцирован в первую очередь для того, чтобы вбросить в сознание общества мемы, которые скрывались под оболочкой скандала вокруг «умных наркотиков». Рашкофф рассказывает: «Когда вирус «умных наркотиков» получил распространение, один из его создателей, Джон Моргенталер, получил приглашение на «Шоу Ларри Кинга». Удобно разместившись в студии, он воспользовался возможностями открытой дискуссии и рассказал о том, как американская фармацевтическая промышленность в течение долгих лет игнорировала или даже утаивала информацию о многих «умных веществах»… Из-за того, что патенты на многие из этих химикатов потеряли силу еще до того, как фармацевтические компании осознали их ценность, ни одна фирма теперь не испытывает желания тратить деньги на исследование препаратов, которыми не может владеть».

Собственно, мем, впрыснутый в информационное поле при помощи вирусной оболочки «умных наркотиков», касался в первую очередь патентного права и был направлен против политики фармакологических кампаний, а также ставил под сомнение существующую парадигму медицинского бизнеса вообще. Речь шла о том, что наряду с «умными наркотиками» оказался запрещен целый ряд потенциально эффективных лекарств для больных СПИДом (ибо их тоже нельзя было запатентовать). Организаторов вирусной атаки не очень-то даже и интересовало, эффективны «умные наркотики» или же нет. Эти люди хотели привлечь внимание к проблеме концептуальных оснований легализации лекарств.

Продолжение