В середине сентября в США отмечали годовщину движения «Захвати Уолл-Стрит» и всех его разновидностей. Это движение было уникальным, т.к. кардинально разнилось со всеми предыдущими социальными выступлениями: оно не имело политического контекста в традиционном понимании. Это было движение американских налогоплательщиков, требующих, чтобы в период экономического кризиса власти занимались спасением не банков, а простых американцев. Доказательством тому являлся их девиз, который прост как все гениальное: «Мейн-Стрит (одноименная улица в Нью-Йорке, символизирующая потребительские сектор экономики) не должен отвечать за ошибки Уолл-Стрит (символ банковского и финансового сектора экономики США)».

Читатель может возразить, сказав, что аналогичные социально-экономические требования были и в 1905 г., и в 1917 г., и в 1933 г., и в 1989 г., и 1991 г., и в 2004 г. Безусловно, но в прежние времена их озвучивали политические силы, как правило, находящиеся в подполье или в оппозиции. В США такими «лоббистами» выступили сами граждане или, в лучшем случае, профсоюзы, призывающие не к смене политического курса, а к изменению всей сложившейся политической системы.

Исторический экскурс

Учебники по истории пестрят огромным множеством примеров, когда социальные выступления приводили не только к смене правящих элит, а к изменению всего последующего курса развития государства. Однако вопрос социальных выступлений требует более тщательного рассмотрения. Читая об очередном движении, необходимо смотреть «между строк», пытаясь ответить на вопрос, известный со времен Рима: «Qui bono?» – «Кому это выгодно?». Ведь не секрет, что во все времена за социальными выступлениями очень часто стояли заинтересованные лица или силы, желающие не только изменить и улучшить жизнь простых граждан, которые и предваряли это в жизнь, а самим придти к власти. Эпоха Рима – дела давно минувших дней, поэтому взглянем на социальные выступления Нового Времени. Французская революция, если взглянуть на нее не с позиции общеизвестной истории, а с точки зрения теории заговора (теории, согласно которой важнейшие события в истории явились результатом заговора некоторой группы людей, управляющих этим процессом из корыстных побуждений (деньги, власть, и т.д.)), была не столько стремлением французов сбросить династию Бурбонов и всю аристократию, веками паразитирующую на простых гражданах, а тайным заговором франкмасонов, потомков рыцарей-тамплиеров, низвергнуть монархию, жестоко расправившуюся с рыцарями Храма, предварив в жизнь свой план установления мирового господства под девизом «Свобода, равенство, братство». Кстати, по весьма странному стечению обстоятельств, этот девиз стал формулой всех последующих социальных выступлений не только в Европе, но и во всем мире.

Не менее знаковыми примерами «оркестрирования» социальных выступлений являются Весна Народов 1848-49 гг. в Австрийской Империи, а также революции в России и Кайзеровской Германии. Если снова взглянуть на идеи, принципы реализации и, что наиболее важно, последствия этих социальных выступлений под углом теории заговора, вырисовывается целый ряд не только внешних, а и внутренних сходств: Австрийская Империя, этот колос у которого везде пята, как после напишет Бисмарк, была расшатана, а после ухода в историю по окончании Первой Мировой войны, превратилась в посредственную европейскую страну с теми же принципами, что и Первая, а также все последующие Французские республики; Российскую Империю, мирового лидера поневоле, как характеризует ее российский ученый-политолог Б.Н. Шапталов, постигла та же участь: на смену самодержавию социальные выступления вывели партию, обещавшую всеобщее равенство и имевшую символику (алая пентаграмма), так напоминающую масонскую; Второй Рейх, оказывавший финансовую и идеологическую помощь большевикам, сам стал жертвой заговора, создавшего Веймарскую Республику, судьба которой оборвалась тоже из-за социального движения А. Гитлера в 30-е гг., желавшего восстановить справедливость и избавить немцев от бремени контрибуции, столь их тяготившего.

Аналогичные примеры есть в новой и новейшей истории: антиколониальные движения после Второй Мировой войны, бархатные и насильственные революции 80-90-х гг. в странах социалистического лагеря и союзной Югославии, эпоха цветных революций на постсоветском пространстве, арабская или исламская весна, приведшие не только к улучшению жизни людей (что является предметом отдельной дискуссии), а именно к смене политического курса. Все эти социальные выступления помимо социальных или социально-экономических причин имеют одно важное сходство – на плечах протестующих, демонстрантов и революционеров к власти приходят новые политические силы, кардинально меняющие уклад жизни всей страны: внешняя «демократизация», поворот политического вектора на 180 градусов и, главное – новые лица у власти. Однако моя цель – не дать оценку изменениям, имевшим место в ходе описанных преобразований; ответ на это дадут граждане указах государств и история в целом. Идея заключается в том, чтобы показать, что все так называемые «народные» выступления были срежисированы определенными политическими силами, «серыми кардиналами», цели которых в определенный период истории просто совпали с потребностями рядовых граждан. В большинстве случаев эти выступления шли по оруэлловскому сценарию, известному также как антиутопия или власть Большого Брата. И в этом есть немалая доля правды. В американском политикуме в последние годы широкую популярность приобрел афоризм «революции задумываются гениями, предваряются в жизнь фанатиками, а их плоды достаются злодеям».

Однако феномен «Захвати Уолл-Стрит» может свидетельствовать о появлении новой формации социальных движений – социальных движений аполитичного характера: на улицах Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Детройта и др. городов не было призывов к смене политической власти; люди ждали от правящих элит смены политики в отношении себя – тех, кто создает всю сложную систему под названием государство. В политологии принято считать, что любое событие следует считать политикой. В таком случае, экономический кризис 2008 г. дал жизнь новому типу политики: политики без политических целей.

Экспансия социальной аполитичности

Идеи призывы американских граждан нашли отклик в соседней Канаде, изнемогающей от финансового и долгового кризиса Европе и, что не может не радовать, в Украине! Но обо всех по порядку. Западная Европа традиционно известна высокой социальной активностью своих граждан еще со времен взятия Бастилии. Все хорошо помнят погромы в пригородах Парижа в 2005 г., когда социально активная часть молодежи из районов с компактным проживанием эмигрантов из Африки стала «заявлять о своих демократических правах» на свободу, равенство и братство весьма недемократическим способом. Однако мало кто помнит, как эти волнения были умело использованы кандидатом на пост президента Французской Республики Николя Саркози, кстати, сына венгерского эмигранта; тогда камера журналиста информационного канала «Евроньюз» зафиксировала следующие его слова: «Когда вы меня изберете, мы покончим с этим». В итоге желание социальных преобразований как по взмаху волшебной палочки трансформировались в политическую программу.

Сегодня же европеец, идущий на забастовку или мирную демонстрацию в Лондоне, Мадриде, Афинах или Риме, руководствуется социальными и экономическими требованиями – сохранение рабочих мест, социальных программ и отказ от мер жесткой экономии – но при этом, уже не попадая под влияние политических сил. С такими же требованиями он идет и на избирательные участки, при этом, как отмечает видный европейский политический аналитик Янис Эманоулидис (Janis A. Emmanouilidis), его интересуют не политические цвета кандидатов, а именно их приверженность интересам простых граждан: «Политик рассматривается людьми не как носитель какой-то уникальной «политической» идеи, отличной от заявлений своих оппонентов, а как способный сделать жизнь нормальной, вернуть ее в традиционное русло для европейцев», заявил Эманоулидис в эфире французского телеканала «Франция 24». Такие изменения уже налицо: смена в Испании социалистического! правительства Хосе Луиса Родриигеса Сапатеро. Это событие поистине можно считать знаковым: традиционно социалистические партии являлись защитниками идей простых граждан и боролись с наследием правительств технократических – ставленников финансовых и экономических кругов, если верить представителям теории заговора.

Идеи социальных движений аполитичного характера перешагнули Европу политическую и попали в Европу географическую, в ее центр – Украину. И это не может не радовать, т.к. начиная с 2001 г. социальные выступления в нашей стране носили крайне выраженный политический характер. Украинцы привыкли к тому, что митинги, шествия и демонстрации стали политизированы, что они срежисированы либо властью для увеличения кредита доверия, либо оппозицией для поднятия своего престижа путем использования политтехнологического инструментария и весьма умелого манипулирования социально-экономической ситуацией. Первой ласточкой аполитичных, даже антиполитических, выступлений стали акции движения феминисток «Фемен». Примечательно, что это движение международное, но наибольшую активность оно получило именно в Украине. Однако считать спонтанные акции молодых особ не совсем привлекательной наружности новым трендом не стоит; это скорее «неогеростратство» – желание прославиться не самым лучшим способом.

По настоящему ситуация с социальными выступлениями в Украине изменилась в 2010-2011 гг. во время всеукраинской акции протеста по случаю рассмотрения проекта нового налогового кодекса Украины в Киеве: тогда представителя оппозиции от партии БЮТ скандально известного Олега Ляшко не пустили на трибуну. Организаторы акции объяснили это тем, что требования их социально-экономические, не политические. Уже потом они стали требовать отставки правительства, но события 2010-2011 гг. продемонстрировали четкую тенденцию аполитизации социальных выступлений в Украине. Таким же знаковым стал штурм Верховной Рады афганцами и примкнувшими к ним чернобыльцами; тогда представители оппозиции, функцией которой является критика власти, буквально были «освистаны» и выгнаны с трибуны. Такая же судьба ждала политиков-оппозиционеров и 24 мая 2012 г. под стенами Верховной Рады во время проведения акции «Спаси свой язык!» против принятия законопроекта «О принципах государственной языковой политики». Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов потенциальное применение оппозицией в данной ситуации тонкого политтехнологческого приема, особенно накануне выборов в парламент, но, все же, факт недопущения политиков на подобные акции явился весьма знаковым.

Народная власть, а не «власть народа»

Почему так происходит? Ответ может быть следующим: люди устали от политики. А что такое «политика»? Обратимся к английскому языку – латыни XXI века.

В английском языке слово политика может звучать как policy «политика, политический курс, линия» и politics «политические интриги». Выходит, люди устали не столько от политики, так как политика – это инструмент власти и неотъемлемая составляющая государства, а от политиканства – побочного эффекта политики. Таким образом, недавние социальные выступления в США, странах ЕС и Украине полностью аполитичными считать нельзя: политические требования читаются, что называется «между строк»: это требования к смене принципов политики – отход от кулуарной политики, которую у нас в народе так броско называют «кумовством», а на Западе – «племенной» политикой (tribal politics). Граждане стран, тем самым, осознанно или интуитивно возвращают принципы демократии Древней Греции и Рима – демократии в чистом виде: не власти народа, а именно «народной власти», когда именно народ, граждане, имеющие право голоса, решают судьбу страны, а власть подотчетна народу в буквальном смысле этого слова. К слову сказать, в США и Британии эту тенденцию поняли уже давно, и в Белом Доме и на Даунинг Стрит 10 со свойственной им склонностью к языковым играм переименовали государственную власть в «общественную» (public authority). В этом контексте весьма полезно взглянуть на ныне лежащую в руинах Ливию убитого полковника Каддафи, которая называлась «Джамахирия», что по-арабски означает «народная власть» (а не «власть народа»).

Власть народа или демократия очень выгодна правящей элите, т.к. при умелом манипулировании электоратом (благо теория управления массами стара, как мир) власть народа можно легко трансформировать во власть толпы или «охлократию», которая и становится тем мостом, по которому политики могут пробраться на Олимп власти. Выходит, что в горниле социальных выступлений последних лет зарождается новый политический игрок – народ – и формируется новая форма государственного устройства – народная власть? Почему бы и нет! Поэтому, может быть, Запад, громя Триполи и устраивая охоту на ливийского полковника, руководствовался не только желанием заполучить нефтяные активы и скрыть роль Каддафи в политике некоторых демократий ЕС, а именно недопущением распространения идей «народной власти»? Ведь неслучайно, начиная с 2008 г., выдающиеся мыслители современности, такие как Фарид Закария, неоднократно говорили о необходимости смены сформировавшейся капиталистической системы (многие помнят нашумевшее сообщение в зарубежных СМИ о чтении Николя Саркози «Капитала» Карла Маркса, говорившего о неизбежном кризисе капитализма как политико-экономического уклада), а, как сказал классик, самое концентрированное выражение экономики есть политика.

Новый игрок: политологический портрет

Новый политический игрок. Что его ждет? Обратимся к истории. Новым политическим игроком на карте Европы в свое время стала Советская Россия, против которой выступили все ключевые игроки; но она устояла, после чего была надолго подвергнута изоляции. Вывод такой: новый политический игрок представляет угрозу существующему политическому (читай, мировому) порядку. В США, ЕС и Украине новый политический игрок в лице народа пока еще не осознал свою силу, а если и осознал, то для обретения силы ему недостает ряда ключевых инструментов. У этого игрока имеется важнейший компонент – энергетика или пассионарность, но отсутствует четкое стратегическое видение ситуации и лидер – пассионарий, который в состоянии направить энергетику в нужном направлении. Народу как политическому игроку необходимо сформулировать именно стратегические цели, направленные на изменение самой архитектуры государства, провести его капитальный ремонт, а не ограничиться ремонтом косметическим.

Выступлениям нового формата не хватает лидеров, имеющих именно стратегическое видение, а не преследующего сиюминутные цели. Поэтому, до тех пор, пока граждане, выступающие за свои права на улицах Нью-Йорка, Афин и Киева, не осознают себя как политического игрока, они будут терпеть неудачи. Что, собственно, и происходит: выступления в Штатах, Европе и Украине носят спорадический характер, а их цели – снижение ставок по ипотечным кредитам, кредитам на обучение, отказ от мер жесткой экономии, послабление налогового бремени – тактические, а не стратегические. Отсутствие стратегии при избытке тактики уже возымело негативные последствия: массовые выступления против увеличения пенсионного возраста в ЕС и Украине не дали результатов; акции движения «Захвати» можно охарактеризовать, как «собака лает, а караван идет».

Прогнозы

Выходит, что аполитичность социальных протестов губительна. Аполитичность ведет лишь к истощению энергетики, тем самым – к рассеиванию пассионарности. Аполитичность и тактическое мышление свидетельствует об отсутствии идеологии, а именно идеология, как гласит одна из аксиом политологии, является тем инструментом, который скалярную силу может трансформировать в четкий вектор действий, консолидировать все усилия на решения главной задачи – переходу к новому устройству, новому мировому порядку. Так было при переходе от первобытно-общинного строя к рабовладельческому, далее к феодализму, затем к капитализму, а теперь – возможно к «новому порядку» – «третьему пути»? История не стоит на месте, а теория конца истории, выдвинутая Френсисом Фукуямой, была выброшена мыслителями на свалку истории.

А враг тем временем не дремлет. В США Белый Дом через подконтрольные ему главные СМИ страны, так называемый мэинстрим, ведет подрывную деятельность: с одной стороны, официальные лица страны никак не комментируют ни сами социальные выступления, ни карательные меры стражей порядка, которые, к слову сказать, стали активно использовать агрессивные средства подавления гражданских волнений и взяли на вооружение средства, используемые в армии; с другой стороны: в выпусках новостей Fox News, NBC News и др. дикторы называют представителей акции «Захвати» «комиками», «шутами», «неорганизованной толпой», т.е. социальное недовольство мэинстрим всячески дискредитирует.

Таким образом, аполитичные социальные выступления нового формата, выступающие исключительно за социальные права и свободы, на деле оказываются носителями четкой политической цели – изменения существующего политического порядка, при этом сами того не подозревая. В сложившихся условиях деполитизированные социальные выступления имеют два сценария развития: или продолжать выполнять всего лишь функцию социальной разрядки (давать возможность гражданам «выпустить пар»), либо сформировать новую политическую систему – народную власть, которая на протяжении всей истории, словно синяя Птица счастья, ускользает из рук народа, вновь и вновь обрекая человечество на танталовы муки видимости демократии.

Михаил Бакалинский, кандидат филологических наук, PhD
политический обозреватель
Украина