“Все-таки человек — это (в большей степени) не идеи, а неврозы (еще раз убедился).”
superkolos (из сети)

«Всякая культура есть форма институционализированного невроза». Эту максиму, выражающую так называемый «закон психопатологии творчества», я впервые сформулировал в переписке с Олегом Куликом и Михаилом Гронасом по поводу первоначальных концепций вокруг проекта «Верю!». Свой вывод я подкрепил цитатой мэтра из его книги «Скотомизация»:

«Сейчас это воспринимается как начало целой линии в русском искусстве, а тогда это случилось как припадок или нервный срыв.»
Олег Кулик. Скотомизация

Как показывает практика, происхождение генеральной линии из припадка присуще не только художественной, но также сугубо вменяемой среде, в том числе — информационному и экспертному сообществам. Чем еще можно было бы объяснить многомесячный ажиотаж в СМИ вокруг гигантских билбордов в центре Москвы, рекламирующих девелоперский проект «Горки-город» и выполненных известным (теперь-то — точно!) дизайнером Димой Мишениным и его группой dopingpong? Вся история началась с публикации в британской «Гардиан», корреспондент которой, Том Парфит, забил тревогу по поводу возрождения в России нео-гитлеризма:

«Рекламная компания вокруг зимней Олимпиады 2014 года вызвала в России дебаты по поводу ее обращения к якобы «фашистской» образности. В кампании используются образы голубоглазых светловолосых спортсменов и женщин, характеризуемых критиками как «нео-гитлеристские», как «нечто из фильма Лени Рифеншталь».
Гардиан. Русская Зимняя Олимпиада соскальзывает в противоречия вокруг нацистской образности

Интересно, что же это за критики, обнаружившие нацистскую эстетику там, где сами москвичи ее в упор не замечали? Неужто — такая тонкая провокация, выявленная, наконец-таки, специалистами экстра-класса из надежных искусствоведческих институов? Вот даже сам автор статьи в «Гардиан» — весь в сомнениях и осторожно пишет о «якобы «фашистской» образности», предусмотрительно заковычивая прилагательное «фашистская» даже после предшествующей ему частицы «якобы». Но для российского историка искусства, экс-куратора Третьяковской галереи Екатерины Деготь тут все ясно. Она однозначно считает, что «вне всяких сомнений, авторы этой рекламы были инспирированы нацистским искусством…»

В своем мнении экс-куратор не одинок. «На Пушкинской напротив Гэпа висит огромная, откровенно фашистская по стилю реклама элитного жилья в Сочи, на ней лыжник и призыв в будущее», — написала в своем Твиттере группа «Война», известная скандальными выходками типа изображения гигантского члена на Литейном мосту, медленно поднимающегося, вместе с разводом, перед окнами штаб-квартиры ФСБ. За этот акт группе, от Министерства культуры России, была присуждена премия «Инновация».

«Это произведение вызвало необычайный общественный резонанс и выразило общественные настроения нынешней России в наиболее яркой форме», — объяснила bbcrussian.com член жюри Екатерина Деготь.»
Русская служба Би-би-си

Так что здесь тоже все права защищены: официально признанные авторитеты дают профессиональную оценку. Вот и звезда русского дизайна, Артемий Лебедев, замечает в своем блоге: «Я просто не мог равнодушно пройти мимо неогитлеровско-неосталинистских образов, украсивших большие поверхности в центре Москвы.» Правда, дизайнеру как раз нравится эстетика Димы Мишенина, а негодование блоггера вызывают заявленные девелоперами цены на будущее жилье в Горки-городе.

Но слово — не воробей. Так рекламный плакат с изображением светловолосых голубоглазых физкультурников, белых и пушистых, был формально аттестован этаблированными специалистами как проявление «фашистской», «нацистской» и «неогитлеристской-неосталинистской» эстетики. Для краткости обозначили явление просто как «нео-гитлеризм» — как якобы искусство, воспевающее идеалы арийской расы: атлетические фигуры, светлые волосы, голубые глаза…

«Неужели голубые глаза до сих пор считаются злом? — в недоумении вопрошает один из читателей британского таблоида. — Журналисты из «Гардиан», вероятно, считают, что русские должны также ощущать вину белого человека и стыдиться своей культуры, как это делают западные европейцы…»

«Русским нужно было бы изобразить на своем плакате бобслейную команду с Ямайки!» — иронизирует другой.

Вообще, откуда эта старомодная фиксация на «арийской расе» — фантомном продукте геббельсовской пропаганды? Настоящие арийцы, если уж на то пошло — это этнокультурная общность индо-иранских народов, обитающих на территории между Курдистаном и Бангладеш. Белокурая же бестия, доминировавшая в пропагандистской и коммерческой рекламе Северной Америки и Европы (в том числе — России) на протяжении почти всего двадцатого столетия, отражала собой общие эстетические предпочтения большей части населения этих регионов, не связанные непосредственно с какими-либо политическими или идеологическими влияниями. Достаточно посмотреть на «арийские» лица христианских святых, вплоть до Богоматери и Самого Спасителя: люди срисовывали образы с окружавшей их действительности. В наше время, конечно, все очень знаково, концептуально, с двойным кодированием. Просто так ничего не бывает. Если висит билборд с блондинками в Израиле — это одно, если в Москве — совсем другое.

«Может быть, правильнее было бы все это [стиль dopingpong] назвать «советским реализмом? — пытается нащупать истину еще один читатель «Гардиан». — Мускулистый мужчина с молотом, красивая женщина с серпом, целеустремленно рвущиеся вперед…Такой стиль моден в России среди некоторых левых художников. Однако, как я полагаю, если вы спросите мнение авторов 65-метрового члена, то [окажется, что] все, что они сами не в состоянии смастерить, должно быть [по определению] непременно фашистским».

Тут ты, дядя, неправ! Сегодня в России в духе советского социалистического реализма работают исключительно правые, про-имперские художники типа Васильева, Глазунова, Шилова, Беляева-Гинтовта и прочих нео-академиков. Левые же — это те, кто ебется за наследника медвежонка в музеях, переворачивает автомобили с сидящими в них ментами, выпускает на волю тараканов…

«Поэтому для современного искусства так важен консенсус экспертного сообщества, который порой достигается только с годами, — объясняет Дёготь. — Искусство больше не связано с идеей прекрасного. Для этого в современном мире существует дизайн. Искусство сегодня – это форма размышления о мире…»

Cамо собой: сегодня всё, что не концептуально — маргинально. А поскольку художники — плохие теоретики (типа «чукча не читатель»), то концептуализируют за них интеллектуально продвинутые кураторы. Им-то лучше видно, откуда у произведения что растет и какие тут, вообще, есть идейные тонкости.

«В сущности, ничего запретного в работе с нацистской эстетикой нет, если это становится основой критической интеллектуальной активности», — успокаивает журналиста экс-куратор, добавляя при этом: «Я, однако, такого рефлекса в этих композициях не замечаю…»

Понятно. Дима Мишенин, конечно, не Комар и Меламид, у него ирония напрочь отсутствует. Но так он же-таки и не художник, а дизайнер, не отказавшийся от идеи прекрасного! Дизайн-то ведь не является «формой размышления о мире», или как? Ну а раз так, то, видимо, все дело тут просто тупо — в бабках:

«Это коммерческий проект, открыто эксплуатирующий соблазнительный потенциал, который новые богатеи усматривают в нацистском стиле… Я думаю, это рефлексия претензий состоятельных молодых людей на аристократичность и традицию.»

Теперь все кристально ясно: путинская диктатура закономерно прибегает к эстетике нацистского сверхчеловека как символу имперского доминирования над другими народами. И вот уже в российской медии появляются публикации, раскрывающие пропагандистскую подноготную проекта Горки-города и его авторов, глубоко завязанных на пиарные структуры Кремля:

«Призыв к покупке недвижимости адресован в первую очередь младшему поколению, детям современной элиты. Выбор европейского фашизма вместо русского сталинизма имеет тогда чисто коммерческий смысл: первый привлекательнее для целевой аудитории.»
Глеб Напреенко. Стиль Путин. Идеологическая сущность проекта «Горки-город» становится наконец-то кристально ясной

Фашизм — это вообще беспроигрышная тема в стратегиях черного антипиара. Как говорил Геббельс, «чем чудовищнее ложь…» В СССР официальная пропаганда периодически причисляла к фашистам то троцкистов, то югославских коммунистов, то американских неоимпериалистов и их подручных.

“Классная устраивала проработку за прослушивание стенки флойдовской — говорила, что те кричат «хайль Гитлер!» (это ей так послышалось hey, teacher)…”
photo_viewer (из сети)

Как тут не вспомнить казус с фашистами, собиравшимися в конце 80-х в Москве, у памятника Пушкину, в день рождения Гитлера! А ведь потом оказалось, уже после избиений и задержаний фанатов бесноватого фюрера, что это в действительности — фанаты группы Modern Talking, и тот апрельский день был для них знаковым исключительно в контексте истории группы, не более того. За фашистов этих мальчиков приняли почему-то из-за бритых висков. Ну да, все фанаты Modern Talking брили себе виски. А в народе пустили слухи, что так поступают фашисты. Сигнал подан, любера не дремлют…

Я сам тогда попался на эту удочку и, как-то раз, наблюдая по телевизору питерскую группу «Модель», где музыку New Wave играли ребята с бритыми висками, принял ее за крипто-фашистскую. Но еще раньше в фашистов пытались превратить хиппи. Во время знаменитой московской антивоенной демонстрации в День защиты детей, 1 июня 1971 года, кагэбэшники объяснили комсомольским оперативникам и ментам, что на самом деле это — выступление прозападных неофашистов, а пацифик — просто разновидность свастики (!). Фашистов, естественно, всех взяли, переписали, повыгоняли из ВУЗов и с работ, кого-то упекли в дурку, кто-то вышел в окно…

«Но ведь Дима Мишенин сам признался, что любит стиль Лени Рифеншталь, что принимал во внимание ее опыт при работе над образом олимпийского Горки-города!» — скажет вдумчивый читатель. — И свастики на его сайте есть. Это как понимать?»

Вероятно, понимать это нужно в меру собственной испорченности. Или продвинутости. Как написал еще один читатель «Гардиан»: «Благодаря Лени Рифеншталь любые олимпийские образы вызывают в сознании некие ассоциации с нацистской иконографией.» То же самое касается свастики: все зависит от контекста и «критической интеллектуальной активности».

Вот, к примеру, украинская художница Анна Синькова — та самая, которая была арестована киевской милицией за приготовление яичницы и колбасы на Вечном огне и получившая за эту акцию от группы «Война» гонорар в 1000 долларов (из премии за ту самую «Инновацию» с членом) — на вопрос корреспондента «Gazeta.ua» о политической рентабельности советских символов ответила:

«Символы всегда рентабельны. Это все равно, что спросить когда-то у Гитлера: почему в Германии внезапно стал политически рентабельным древнеславянский символ? Просто в свое время у Гитлера была мода на оккультизм.»

Получается, согласно мнению специалиста (круто уважаемого экспертами из группы «Война») свастика — древнеславянский символ. Почему же данное заключение не принимается во внимание критиками мишенинского «нео-гитлеризма»? Может быть, лучше определить стиль dopingpong как «нео-славянизм»?

Проблематика собственно фашистского искусства и фашистской эстетики состоит не в формальных знаках, а в апологии насилия, эстетизации институтов принуждения, абсолютизации авторитарной практики. Антигуманность фашизма состоит в том, что выдвигаемые им идеалы т. н. «расы господ» являются открытым призывом к окончательному порабощению и экзистенциальному подавлению «массы рабов» — т. е. всех остальных, не причисленных к силовой элите.

“Апелляция к смерти и агрессии имеет в фашистском стиле центральное значение.”
Наталия Мелентьева. Фашизм как «стиль»

“В основе «фашистского» стиля лежит ориентированность на воинскую традицию и воинский стиль.”
Альфред фон Фогельвайде

“Нам нужен жестокий, решительный дух, твердый как эшафот, дух, который созидает свои миры и для которого искусство остается всегда окончательным моральным решением, вызовом брошенным чистой материи, природе, хаосу, регрессу, бесформенности.»
Армин Мелер. Фашистский «стиль

“В эру изнеженных, расслабленных инстинктов Вы основали и создали искусство, которое воспевает огонь сражений и агрессию героя… Вы провозгласили высшими ценностями «любовь к опасности», «постоянство энергии и дисциплины», «смелость», «отвагу», «восстание», «атаку», «движение бегом», «смертельный прыжок» и все это Вы называете «прекрасными идеями, за которые следует умирать».
Готтфрид Бенн о Маринетти

“Милитаризм, иерархизм, культ силы, культ героев и аскетов, жестокость, соединение благочестия и греховности, тяготение к пышным церемониям, монументализм в архитектуре — это всё рецидивы эпохи рыцарей… Специфическая эстетика Третьего рейха существовала не в чистом виде, а в смеси с эстетическим наследием предшествовавшей эпохи. Даже в агитационных плакатах нацистов нередко видно влияние чуждых нацистам художественных подходов. “
Александр Бурьяк. Эстетика национал-социализма

Ничего этого — т. е. никакой сверхчеловеческой агрессии или героической отмороженности в персонажах димамишенинского дизайна нет. Ни в тех, которые на билбордах, ни в тех, что на сайте dopingpong. Нельзя же, в самом деле, назвать «апологией агрессии» то, что там выставлено, — включая пресловутую свастику, которая подана как обратная сторона медали с серпом и молотом. Кресты там сочетаются с полумесяцами, а доллары — с пятиконечными звездами (так подробно, чтобы было понятнее про «украшенный свастиками сайт»). Гораздо больше фашизма можно усмотреть в эрегированном 65-метровом члене (прообраз фашистской фасции, символ мачистской агрессии).

А тем временем на улицах Москвы начали появляться подделки под dopingpong: пятиэтажные блондинистые мальчики в белых футболках, на фоне ампирно-сталинской пирамиды Московского университета. И лозунг: «В России легко быть молодым!» (происходит из мишенинского «Молодой быть легко!»). Это, видимо, ответ местных чиновников на шельмование в прессе эстетики столичных билбордов. А заодно — и попытка оседлать модный тренд, — несмотря на опасность прослыть рифенштальщиками.

Хотя наш Абрам Роом — если говорить о спортивном стиле в кино — с его «Строгим юношей» ничуть не хуже заносчивой немки, и воспевает в своих образах не «фашистское тело» сверхчеловека (в создании этого образа обвиняли Рифеншталь некоторые послевоенные критики), а гармонично развитую личность простого советского труженика.

Очевидно, что в работах Димы Мишенина и его студии преобладает, если говорить об историческом аспекте, наследие соц-реализма, но скорее даже не сталинского периода, а хрущевского, когда создавался миф о близком пришествии реального коммунизма. Тут доминирует, на мой взгляд, не столько тоталитарная, сколько футуристическая составляющая. Я бы назвал мишенинский стиль провокативным ретро-футуризмом. Провокативным в хорошем смысле, поскольку провоцируется здесь, как мне кажется, как раз способность критической оценки современной культурной среды, ее идолов и козлов отпущения, ее мифологии и физиогномики.