В метрической книге Успенской соборной церкви г. Гори за 1878 г. есть запись о том, что 6 декабря (ст. стиля) 1878 г. был рождён Иосиф Джугашвили. То есть – 18 декабря по новому стилю. Однако официальной датой рождения Сталина, человека, фактически руководившего нашей страной с 1921 года до 1953 года, принято считать 21 декабря 1879 года.

По итогам конкурса «Имя России», проведенного на телеканале «Россия» в прошлом году, имя Сталина прочно входило в пятерку лидеров, опережая не только Пушкина с Толстым, но и Петра Первого. А на первом этапе конкурса и вовсе лидировало.

Популярность этого имени подтверждают и опросы ВЦИОМа. Скажем, при опросе 3 марта 2003 года, проведенном по случаю 50-летия со дня смерти кормчего, на вопрос считают ли они Сталина «великим политическим деятелем» утвердительно ответили больше половины опрошенных (53%).

Конечно, к результатам такого рода следует относиться с осторожностью, но не признавать их симптоматичными тоже невозможно.

В преддверии 130-летия поклонники Сталина активизировались. Наиболее полным и развернутым высказыванием по этому поводу можно считать недавнюю коллективную статью ведущих сотрудников газеты «Завтра» под названием «Вопросы Сталинизма». Статья задевает многие аспекты жизни и деятельности Иосифа Виссарионовича, и аккумулировала взгляды довольно значительной части общества на советскую историю.

Чудесный грузин

В 1922 году, в своём ставшем сейчас хрестоматийным «Письме к съезду» Ленин предупреждал товарищей по партии: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека».

Корректный вождь не сказал разве что о том, что «чудесный грузин», как он назвал Сталина в одном из дореволюционных еще писем, не хорош собой: коротконог, с низким лбом, с лицом, изрытым оспой.

Предотвратить появление на свет этих заметок Ленина Сталин не сумел, и это можно признать первой крупной его неудачей – ведь он держал своего учителя Ленина в Горках под неусыпным наблюдением. (Есть фотография, где они с Лениным в Горках сидят рядышком на скамейке – позже было установлено, что это коллаж, см. «Литературный А-Я», № 1, 1999.)

Более того, Сталин хоть и воспрепятствовал оглашению ленинского послания на съезде, но не уничтожил, а упрятал его в архив, и оно стало доступно публике, сначала партийной, потом широкой только после знаменитых Хрущевских разоблачений на ХХ съезде КПСС.

Однако произошла утечка (вторая неудача Сталина!), и уже в конце 2О-х предсмертные письма Ленина циркулировали в Самиздате (такого слова тогда не было, его изобрел поэт Глазков в конце 40-х), но держать их было смертельно опасно: владелец такой копии буквально рисковал жизнью.

Ленин был прозорлив. Став в 29-ом году единоличным руководителем государства, Сталин уже в начале 30-х развернул неслыханный террор и для разминки перебил своих соратников по партии раннего призыва, так называемую «ленинскую гвардию».

Но это преамбула, обратимся к «письму четырёх», т.е. к статье в «Завтра».

Главный её тезис: «модернизацию» невозможно провести без «мобилизации». То есть, пока правительство не откажется от губительных «либеральных стереотипов» — ну, то есть от открытости страны, прав человека и свободы слова (последняя невесть зачем фигурировала в «Сталинской Конституции» 30-х годов) — «модернизация… не только невозможна, но превращается в полную свою противоположность, то есть ведет к распаду страны». Запомним эти слова.

Наследство

В советские времена было принято экономические успехи сравнивать с «уровнем 1913 года». То есть с тем временем, когда Россия сделалась передовой развитой индустриальной европейской державой. Чему предшествовали несколько веков последовательной европеизации, пусть и не всегда успешной.

В России упорно строили «свою Европу», самым активным образом используя европейские достижения, — то быстро продвигаясь вперед, то отступая, но вектор был однонаправлен.

Первая мировая война, вкупе с последствиями поражения в русско-японской войне восемью годами раньше, нанесла бы, конечно, ощутимый урон Российской империи. Но обрушили её не немцы, а внутренние враги. Среди таковых большевики были из наиболее радикальных, но самыми малочисленными.

Февральская революция 17-го года стала закономерным итогом вековых усилий разномастной русской оппозиции – в основном, либеральной интеллигенции. Но большевики к этим событиям отношения не имели. Большевистский октябрьский переворот был во многом стечением столь случайных обстоятельств, что сами победители не верили в долгосрочность победы. Однако, добившись позорного мира с Германией и развязав Гражданскую войну, они укрепили свою власть, но ценой этого было превращение еще десять лет назад процветавшей империи в руины: царили разруха и голод.

Ленин не был догматиком, и вопреки мнению большинства однопартийцев – прежде всего второго по влиятельности партийного вождя Троцкого – объявил Новую Экономическую Политику, в которой, разумеется, не было ничего нового: разрешили частное предпринимательство и торговлю, всего-навсего. Но страна имела еще столько сил, что за несколько лет буквально восстала из пепла. Она-то – с налаженным сельским хозяйством, с заработавшими предприятиями (что стало результатом воплощения выдвинутого еще до революции плана всеобщей электрификации), с восстановленными международными связями – и досталась Сталину в наследство.

Первые шаги

Едва получив единоличную власть, Сталин тут же свернул НЭП и провел так называемую «коллективизацию», то есть ввёл новое крепостное право, на сей раз – государственное. Коллективизация проводилась под лозунгом уничтожения «кулака как класса», причем не только и не столько силовыми ведомствами, сколько силами так называемый «бедноты», то есть деревенских люмпенов. И сводилась к экспроприации «излишков», то есть к открытому грабежу и массовому уничтожению более или менее справных крестьян, в лучшем случае – к насильственному их переселению в Сибирь.

Это было, конечно, не уничтожение «кулака-мироеда», каковые, может быть, и водились еще в большевистской России в качестве реликтов столыпинских времен, но война на уничтожение крестьянства как такового. Большевики всегда испытывали ненависть к крестьянам – как к классу «отсталому и инертному». Читай – видевшему в гробу марксизм и местный его извод – ленинизм-сталинизм. Крестьяне сопротивлялись большевикам еще со времени объявленной Лениным через год после революции так называемой «продразверстки».

Как и после всякой войны, так и после насильственного определения выжившей части крестьянства в коллективные хозяйства (что было призвано уничтожить на селе частную собственность), в стране разразился сильнейший в её истории голод, так называемый голодомор. И это еще одна неудача Сталина – вряд ли он рассчитывал на такой результат, свидетельством чему служит его статья тех катастрофических лет «Головокружение от успехов», в которой, по сути, он призывал грабеж притормозить.

Голод разразился прежде всего в наиболее ограбленных плодородных южных сельских районах. В результате крестьяне массово хлынули в города. Что и стало предпосылкой так называемой «индустриализации» — возникло огромное число практически бесплатных рабочих рук. И их нужно было занять, потому что массовая безработица и голод грозили самому существованию страны.

Заметим, ситуация была настолько сложной, что большевикам пришлось пойти на идеологически чуждые меры и принять помощь Запада. А заодно и начать распродавать «народное достояние» — скажем, картины из собрания Эрмитажа. В копилку пошли и активы «слуг народа», то есть большевистских лидеров, которые под пытками открывали секретные коды своих счетов в швейцарских банках.

Пока шла война с деревней, городские слои населения временно были оставлены в относительном покое. Конечно, преследовали остатки привилегированных слоев, дворян и духовенства, так называемых «лишенцев», то есть лишенных права вступать в рабоче-крестьянскую партию большевиков, а также участвовать в одном из самых важных в пропагандистском отношении большевистском ритуале – так называемых «выборах». Но не трогали рабочих, ради процветания которых якобы и городился весь большевистский огород, и интеллигенцию, не только весьма полезную научную, но и творческую (до неё руки дойдут чуть позже).

Пока же дело ограничилось полным закрытием страны и пресечением какой-либо информации извне. Покинуть страну было проблематично и при Ленине и его «просвещенном» наркоме Луначарском, но всё-таки возможно. Теперь же дело решалось на самом верху, причем Сталин мог отпустить, скажем, Замятина, но не отпустить Булкагова.

«Железный занавес», как это стало называться уже после Второй мировой с легкой руки Черчилля, опустился. Причем на долгие годы пережил самого режиссера… Пока же, то есть в начале своего правления, «гений всех времен и народов», как мы видим, по большевистской привычке продолжает крушить, запрещать и терроризировать.

Большевик, картина маслом

В описании большевизма и сталинизма журналисты «Завтра» используют методологию своего главного редактора и вдохновителя, то есть смотрят на дело не приземлено и обывательски, но – метафизически (за создания этого жанра метафизической пропаганды её автор заслуживает Сталинской премии 1-ой степени).

Вот что авторы пишут о большевизме, несколько, правда, туманно:

«Большевиками воплощалась метафизика стояния здесь и сейчас». Или: «Не витать в облаках… не наслаждаться гармонией мира… а перепахать жизнь, и изменить в ней всё, прямо сегодня». «Эта Партия Новых Человеков… перемолола враждебный тип людей, говоривших преимущественно на немецком языке».

Почему именно на немецком? Если уж на то пошло, преимущественно на немецком говорили «любомудры» в 40-ые годы позапрошлого века, а на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков в образованном слое кто-то говорил по-французски, а кто-то был англоманом.

Как мы видели, обмолот был успешно сделан. Правда, сегодня нам трудно оценить всю поэтичность и возвышенность мира, построенного большевиками, тем более что нам известны свидетельства современников. И не только дворянина Бунина, но и железнодорожного рабочего Платонова, автора «Котлована».

Получается, что всё-таки метафизический большевик со знаменитой картины Кустодиева, «вырастающий до неба и затмевающий соборные кресты», – это некоторое умозрение. А реальный рабочий-большевик, не получающий начальственного пайка (практика, введенная Лениным сразу же после Октября), но живущий впроголодь в бараке и принуждаемый к египетскому физическому труду, мало на него похож.

Но, опять спустившись на землю, мы рискуем плохо усвоить «Вопросы сталинизма». И не проникнемся духом, исходящим от обильных цитат из классиков пролетарской литературы, «к штыку приравнявших перо».

Модернизация

В 1931 году Сталиным был провозглашено, что «мы отстали от передовых стран на сто лет, и должны пробежать это расстояние в десять» (он не назвал, конечно, виновников этого отставания, одним из которых сам и являлся). Авторы юбилейной статьи пишут:

«Все было рассчитано таким образом, чтобы люди нужной квалификации встречались в нужное время в нужном месте».

Два примера практической реализации этой установки. На Кольском, за Северным полярным кругом, в Ухте была разведана так называемая «тяжелая нефть», потребная, скажем, для изготовления каучука, который является стратегическим сырьем.

Такая нефть сама не идёт на поверхность, её нужно добывать шахтным способом. И вот на шахте были собраны и инженеры-нефтяники, и специалисты по горному делу. Излишне говорить, что все они были заключенными. А как иначе их было бы «собрать»?

Также обстояло дело и в Норильске, и в Воркуте. Причем сами эти города, как и дорогу к Воркуте, строили тоже зэки. «Для реализации ряда масштабных проектов… широко использовался труд заключенных, За 24 года сталинской модернизации (1930—1953) в местах заключения погибло почти 1,6 миллионов человек», — бестрепетно констатируют авторы, приводя заведомо заниженную цифру. И дальше: «Примерно за тот же период, несмотря на все «сталинские репрессии»… население выросло с 147 до 188 млн. человек», — и мило смотрятся эти кавычки, в которые взято слово репрессии, сразу после немыслимой цифры их жертв.

Дальше еще веселее. Успехи страны, согласно авторам, были достигнуты за счет «поистине рачительного отношения тогдашней «вертикали власти» к главному богатству страны – людям». Наверное, это говорится о «рачительности» НКВД: «был бы человек – дело найдется». Можно говорить и о «рачительности» стукачей. Согласитесь, довольно беззастенчиво говорить о «рачительном отношении к людям» в замордованной, нищей стране, погруженной в пучину дьявольского страха и атмосферу тотального доносительства.

Хотя в каком-то смысле верно: Сталину нужны были не люди в нормальном смысле слова, но рост народонаселения: кто-то же должен был кормить и защищать партийную номенклатуру. И к этому росту и воспроизведению он действительно относился «рачительно». Причем упор делался именно на максимальное воспроизведение тягловой силы – высокоорганизованные люди были не нужны и планомерно уничтожались. Поэтому-то на втором месте по степени ненависти к ним следом за крестьянами шла интеллигенция.

Впрочем, при всей своей первобытности, вождь народов понимал, что без специалистов ему не обойтись. Изобретение его подручным Берией так называемых «шарашек» было воистину хорошей идеей: если интеллигента чуть подкормить, то он будет думать и творить и в условиях внешней несвободы.

И этот компромисс тоже был сталинской неудачей – оказалось, что без людей, которые были умнее и образованнее его, как бы он их не ненавидел, обойтись Сталин не смог.

Метафизика террора

«Её метафора (метафора партии, – Н.К.) – алхимическая реторта, в которую опытная рука собирает воедино развеянные в космосе энергии». Я уж говорил о метафизическом способе ведения вполне лобовой политической пропаганды. Может быть сравнения типа «партия как алхимическая реторта» и действует на слабые умы, но, согласитесь, это полнейшая абракадабра. Но всё это не от спутанности мысли и общей косноязычности. Это – рассчитанный стилистический ход. Такой поток сознания применял в своих речах, скажем, Муссолини.

Цель этого приема – дать понять, что всё «не просто так». Что вот вы, мол, тупо твердите, что человеков нехорошо мучить и убивать, а высшего смысла не ловите. «Собранной энергии было достаточно для того, чтобы происходило преображение человека. Вчерашний кулак, дворянин, попович, вступая в Партию, выступал на стороне тех, кто репрессировал его отца». Собственно, это и была цель – натравить всех против всех, чтобы легче было управлять и манипулировать. По сути, это политика вожака блатного сообщества, не даром в блатном мире Сталина иначе как Пахан не называли. Но читаем дальше:

«Ему (т.е. предавшему своего отца – Н.К.) открывались недоступные прежде истины, чудесное знание, выпрямляющее и систематизирующее впечатления о мире, и все прочие элементы».

Переведя с эзотерического на простой язык, он был готов с удовольствием пойти в палачи. Чего от него и требовалось – нового члена банды необходимо «повязать кровью». И дальше:

«Это был не закрытый орден меченосцев, но был скорее сонм святых».

Эту фразу, если знать, что речь идёт о большевиках, хочется спеть под балалайку. То-то эти «святые» перестреляли друг друга. То-то Сталин под угрозой опубликования номеров тайных счетов в швейцарских банках заставлял вчерашних соратников каяться на открытых процессах. А после покаяния – убирал. Здесь нужно сказать, что некоторые из большевиков, прежде всего Дзержинский и сам Сталин, действительно были аскетами. Но это был аскетизм фанатиков и маньяков – главным наслаждением их жизни, особенно первого, было не столько жить, сколько убивать.

При этом Сталин был, скорее всего, не столько верующим, сколько суеверным. Если принять эту точку зрения, то становится ясно, отчего он ненавидел науку – не только потому, что ничего не понимал, скажем, в генетике или кибернетике, хотя и это, наверное, было неприятно (Мичурин был понятнее и ближе). Нет, он алкал тайного, эзотерического знания, скрытого от других: финансирование экспедиции Рериха на Тибет – лишь самый известный пример.

Победитель не получает ничего

Апологеты Сталина считают аксиоматичным, что «Горбачев развалил СССР». Однако сделал это не Горбачев, а Сталин, который напротив почитается апологетами собирателем империи.

Он ссылал эшелонами в Сибирь прибалтов, а горские народы Кавказа, калмыков и крымских татар, высылал целиком. Он явно не предполагал, что этого их дети и внуки большевикам не простят. Они и не простили.

Поэтому после войны, едва стало возможно, прибалтийские народы отказались от России. Следующими были украинцы, молдаване и даже белорусы. Нынешняя война на Кавказе, почти наверняка, приведет к тому, что и кавказские народы отделятся, и никакой военной силой их не удержать. И всё это – итог глобальной неудачливости «отца всех народов».

Да что говорить, если при первой же возможности дала дёру из построенной папой страны даже его родная дочь.

Когда Восточная Европа была отдана СССР на разграбление (редкая дипломатическая удача Сталина), многоумный Сталин установил там коммунистическое правление, опираясь на своих заведомо ненадежных и ненавидимых своими народами приспешников. Итогом было венгерское восстание на третьем году после смерти Сталина, с огромным трудом подавленное его наследниками. Откололся Броз Тито – его Сталину было не достать. А вся конструкция, называвшаяся «лагерем социализма», обрушилась через тридцать лет после его смерти, то есть не продержалась и времени жизни одного поколения. А потом рухнул и СССР. И всё это – прямые итоги сталинской политики.

Более того, не прошло и пятнадцати лет после его смерти, как его же выкормыш, придворный шут и танцор гопака, на глазах всего народа и всего мира выкинул труп благодетеля из мавзолея, который Сталин построил для себя и для своего учителя. Этот беспрецедентный акт позора – тоже крупнейшая, хоть и посмертная, неудача Сталина, перед ним меркнут даже знаменитые хрущевские «разоблачения».

Пересажав ученых, убив лучших писателей, Сталин обескровил культуру страны.

Имея возможность после падения Гитлера двумя ногами вступить в Европу, Сталин, опасаясь культурного возрождения нации, оба своих сапога из Европы поспешно убрал.

Своим наследникам он оставил жалкую роль – мы и сегодня топчемся у европейского порога, «шакалим», по известному выражению.

Даже с отсталым по тем временам Китаем ему удалось поссориться, и теперь мы «шакалим» еще и у китайского посольства. Сталин, намеревавшийся за 10 лет догнать остальной мир, отбросил Россию в такое глубокое средневековье, что еще не факт – выберется ли она оттуда когда-нибудь.

Строя вместо дорог руками рабов – каналы, Сталин метафорически сам выразил свою вполне азиатскую, вавилонскую природу. В конце концов, он даже не неудачник, он сам – воплощенная неудача нашей страны. Трагическая неудача.

Материал подготовлен для «Частного корреспондента»