Легкая паника и прихорашивания начинаются в соответствующих подразделениях кремлевской администрации всякий раз, когда в Россию едет какая-нибудь западная шишка, чтобы проверить, как у нас обстоят дела с правами человека, их защитой гражданским обществом и прочими подобными вещами. Товарищи волнуются потому, что, действительно, с гражданским обществом у нас творится что-то неладное, как его ни культивируй, ни поливай и ни удобряй. Не растет, зараза! А почему? На то есть веские причины. Давайте их рассмотрим.

Предрассудок Просвещения: мы лучше, чем они

В 1766 г. Адам Фергюсон определил гражданское общество (civil society) как состояние цивилизованности, результат процесса цивилизации. Таким образом в это понятие изначально была заложена оценочная идея: есть цивилизованные люди (то есть в первую очередь белые колонизаторы), и есть дикари, с которыми можно и нужно работать, чтобы довести их до состояния цивилизованности. Действительно, уже в теоретических разработках Фергюсона проявляется политический аспект противопоставления западного типа государственности восточному деспотизму. А также аспект экономический (Фергюсон был учителем Адама Смита): противопоставление цивилизованных государств, где есть частная собственность, варварским, где ее нет.

И, несмотря на все изменения и уточнения, которые понятие «гражданское общество» претерпело в ходе истории, в нем до сих пор сохраняется изначальная суть, так поэтично выраженная Киплингом: «Несите бремя белых, – и лучших сыновей на тяжкий труд пошлите за тридевять морей; на службу к покоренным угрюмым племенам, на службу к полудетям, а может быть – чертям». Поэзия наивно раскрывает то, что к началу XX века стоило бы уже скрывать. Ведь идея, заключающаяся в том, что белый человек должен цивилизовать полудетей, – это опасный предрассудок эпохи Просвещения, который представляет собой лишь оправдание колониальной экспансии, подавляющей самобытные формы культуры и уничтожающей традиционные формы социальности.

Технология: вы должны жить по нашим правилам

В любой развивающейся ментальной конструкции всегда будет проглядывать то, что изначально заложено в ней. В понятии «гражданское общество» заложена идея превосходства английского колонизатора над теми, кого он сочтет дикарями. И эта идея до сих пор воодушевляет западных политиков, желающих насадить гражданское общество в странах, которые по какой-то причине признаны недостаточно цивилизованными. Иногда это искреннее желание помочь, но чаще – политтехнология. В последнем случае идея гражданского общества оказывается уже просто формой политического давления на государства, имеющие иные формы социальности.

Проблема заключается в том, что если мы принимаем эту идею, мы принимаем также идею превосходства западного человека, соглашаемся с тем, что мы неполноценны, что нас надо цивилизовать. А поскольку сами мы якобы нецивилизованны и неполноценны, постольку цивилизаторами должны быть западные люди или специально обученные на Западе туземцы (например, правозащитники). Конечный результат подобного рода мероприятий – частичная потеря суверенитета тем государством, которое позволяет проводить над собой подобного рода операции.

Все это, конечно, не значит, что в идее гражданского общества нет ничего хорошего. Нет, это великая идея. Но, к сожалению, используется она в совершенно негодных целях. Например, западные цивилизаторы пытались (и до сих пор пытаются) цивилизовать такие великие цивилизации, как Индия, Китай, Россия. Между тем каждая из этих цивилизаций создала свои формы гражданского общества, то есть формы объединения людей для достижения определенных целей. И эти формы нисколько не хуже, чем те, которые возникли в такой сравнительно варварской стране, как Англия XVIII века.

Но поскольку насаждение гражданского общества западного типа – это лишь политтехнология, цивилизаторы предпочитают не обращать внимания на те формы защиты прав человека, семьи и коллектива, которые выработаны в иных цивилизациях. Западу просто невыгодно рассматривать всерьез естественные для каждой конкретной страны формы социальности. Его не интересует то, что возникло само собой, он не видит (не хочет видеть) того, что соприродно жителю страны, в которой он к выгоде для себя стремится насадить свои представления о прекрасном (гражданском) обществе.

Задача: развиваться, оберегая свое

Люди повсюду живут в коллективах, которые постоянно регулируют отношения между своими членами, а также и с теми, кто находится вне этих коллективов. В свою очередь разные коллективы как-то регулируют отношения с другими коллективами и государством. И все это происходит само собой, естественно и, как правило, без всякого вмешательства государства, а тем более – западных благодетелей, которые собираются насадить взамен этого естественного регулирования какое-то свое гражданское общество.

Использовать чужой опыт полезно, но сначала надо подумать над тем, как сохранить то, что имеешь. Ведь разрушение живого субстрата уже существующего гражданского общества повлечет за собой действительно полное одичание. А на месте разрушенного окажутся уродливые, негодные для жизни и использования имитации чужих социальных форм. Какая-нибудь постмодернистская чушь вроде артистически срежиссированных митингов, годных лишь для того, чтобы привлекать внимание СМИ и совершенно не имеющих никакого отношения к жизни.

Иначе говоря, строить концепцию гражданского общества в России совершенно необходимо. Но в этом деле надо бы обойтись без западных калек, ибо бездумное совмещение социальных форм разного происхождения обычно вызывает иммунную реакцию отторжения. Надо использовать все лучшее и приемлемое для России из западных концепций гражданского общества, но более всего заботиться о своем. Собственно, самобытную концепцию гражданского общества надо даже не столько строить, сколько извлекать из форм общежития, естественно сложившегося в нашей стране. Так, например, как была в свое время извлечена из толщи народной жизни дискредитированная впоследствии коммунистами идея Советов.

Россия не стала бы великой державой, если бы не выработала эффективных форм и не развивала их во времени. Их просто надо найти среди хаоса разнообразных форм жизни, выделить в чистом виде и возвести в ранг работающих принципов – понятных любому, естественных для всех россиян.

Основа: общество там, где есть дух, единящий людей

Выделить основные принципы гражданства по-русски не так уж и трудно. Для этого достаточно посмотреть на то, что лежит в основе представления жителей России о социальном. Вовсе не абстрактная гражданственность (миф эпохи Просвещения, механически разделяющий человека и гражданина). В основе русского представления об обществе лежит идея органичности: настоящее общество – это живой организм, имеющий внутри себя нечто единящее, оживотворяющее и одушевляющее группу людей, которая без этого нечто – вовсе не общество. Что это значит?

Яснее всего это определено в Евангелии: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я с ними». Это абсолютно точное определение общества, общины. И хотя в коллективное сознание оно внедрено именно христианством, все же оно вовсе не обязательно касается одних только христиан. Любые два-три человека – будь они мусульманами или христианами, атеистами или буддистами, язычниками-китайцами или верующими в свободу и демократию американцами, – любые люди вне зависимости от своих убеждений, собравшись вместе во имя какой-то цели, образуют не просто какую-то механическую группу, но общество как живой организм. Люди, случайно оказавшиеся вместе, общества еще не образуют. Для того чтобы возник живой социальный организм, нужно, чтобы они добровольно объединились для совместного достижения некоторой цели (от рождения ребенка до совершения преступления включительно).

И из этого вытекает все остальное. Есть дух, единящий людей, значит, есть предпосылка для гражданского общества. А если есть одушевленное целью общество (общества), значит, будут любые достижения – от выведения новых сортов роз до создания и внедрения новых технологий, от выполнения демографической программы до защиты прав человека. Нет этого духа – не будет ничего, сколько бы денег ни вкачивали в случайно собранные коллективы. Ибо не деньги являются энергией общества, а дух, соединяющий людей ради достижения самых разнообразных целей.

Многообразие социального опыта: от жуликов до филантропов

При этом надо иметь в виду, что дух дышит, где хочет. Например, он может собрать уникальный коллектив профессионалов для ограбления банка или для совершения теракта. Такие коллективы – естественный элемент всякого гражданского общества. И при создании общей концепции гражданского общества это надо учитывать, хотя, конечно, работа с такими ячейками общества – в основном дело правоохранительных органов.

Сеть общественных организаций, самопроизвольно возникающих едва ли не каждую секунду, имеет в своей основе элементарную взаимопомощь людей в достижении самых разнообразных целей. Но, конечно, существуют и искусственные организации, имитирующие естественное функционирование гражданского общества. Таковы, например, некоторые группы правозащитников, живущие на иностранные гранты. Их следует выделить в особый раздел классификации типов сообществ вместе с сообществами, искусственно создающимися в России. Чаще всего это неорганические образования, но их, конечно, тоже следует учитывать, когда размышляешь о гражданском обществе.

Обычно считают, что в развитие гражданского общества надо вкладывать денежные средства. Это абсолютно верно, но надо также понимать, что вкладывание денег в безжизненные проекты приводит к тому, что под этот проект немедленно собирается коллектив энтузиастов, целью которых является распил денег. И одушевленное этой целью сообщество действует очень успешно, разумеется, заваливая проект. Однако есть множество коллективов, одушевляемых целями, под которые они сами ищут денег. Двигаясь к цели, они часто работают вовсе без денег в надежде, что достижение цели принесет и финансовый успех. Феноменология духа, заставляющего их работать на будущее, – важнейший раздел концепции гражданского общества в России.

***

В этой статье рассмотрены самые общие принципы устройства и функционирования гражданского общества по-русски: как совокупности и взаимодействия живых сообществ-индивидов. Но, собственно, ничего специфически русского в этом подходе к пониманию гражданского общества нет, это абсолютно общечеловеческий подход. По таким принципам функционируют общественные организмы в любой точке земного шара. Конечно, эти принципы отличаются от того представления о гражданском обществе, которое навязывают нам коллеги из ОБСЕ и прочих организаций, к которым Россия по известным причинам вынуждена продолжать прислушиваться. Но ведь такое состояние не может быть вечным.