Москва – столица России. Так было, так есть и, кажется, что так будет всегда. Слишком многое в истории России, ее культурном и экономическом прошлом, да и настоящем, накрепко связано с Москвой.
Кажется, что в мире нет сил, способных разорвать эту многовековую и многозвенную связь. Это действительно так. Сил нет. Но, как показывает история, они, порой, и не нужны. Поскольку не линейная логика движет историей, а турбулентная. В ней же не силы определяют развитие, а стремление к самосохранению, или, на научном языке, к динамической устойчивости всей системы человечества в целом.

Длинноволновая логика истории

Напомним вкратце, ее смысл [см., например, Доброчеев О.В., Батурин Ю.М. «История как частный случай физики». Столица. 1994.№10, Доброчеев О.В. «Разумная машина или гениальный собеседник».]. Оказывается, поведение очень большой системы частиц той или иной природы может быть определено лишь на конечных интервалах времени от одной точки бифуркации до другой, а не раз и навсегда. Причем не в точных координатах, а в масштабах их флуктуаций, и не действующими силами (причинами), а устойчивостью всей системы однотипных элементов в целом. Законы турбулентной, а не линейной логики позволяет определить не одну единственную траекторию развития большой системы частиц (страны, в нашем случае), а некоторое векторное поле наиболее вероятных (устойчивых) движений. Окончательное определение траектории развития принадлежит человеку! Только его участие позволяет сузить широкое поле вероятностных решений до конечных размеров, требующих ограниченных ресурсов для своего решения.

Эта логика нашла отражение в ряде количественных принципов турбулентного социального развития (Доброчеев О.В. «Русский хаос – это немецкий порядок…»).

1. Состояние очень большой системы частиц социума регулярно испытывает колебательные изменения постоянной длительности, величина которой определяется физическими размерами системы согласно закону двух третей Колмогорова.
2. В турбулентных блужданиях общественной мысли цель развития проявляется лишь в критических моментах истории (в моменты окончания одного длинного цикла развития и начала другого, т.е. в так называемые осевые моменты истории).
3. Движение к цели происходит по траектории странного аттрактора социального развития, в котором дела (реализации) всегда движутся за мыслями (проектами), но никогда не достигают их.
4. Ширина канала неопределенности странного аттрактора или масштаб идей и их реализаций тем больше, чем больше линейные размеры системы в степени 2/3.

В соответствии с этой логикой наибольшие новации (невероятные открытия) возникают лишь в крупных общественных системах да к тому же в моменты высочайшей неопределенности (непредсказуемости) их положения.

В последнем периоде российской истории такое время пришлось на рубеж веков. Тогда и появились первые, безумные, как казалось вначале, идеи нового российского социального проекта (Пятой России), требовавшие полного переформатирования постсоветского пространства и образования новой столицы в Сибири [см. Доброчеев О.В. «Семь безумных рецептов для обустройства России». Независимая газета, 13. 05. 2000 г.].

Спустя лет пять после этой публикации в прессе началось оживленное обсуждение темы. (См., например, статьи: Юрьев М. «В России останется всего 12 губерний». Комсомольская правда. 12. 04. 2005.. Переслегин и Градировский «География нового освоения», Доброчеева О. и Зубков Ю. «Территориальная реформа: неизбежно, но осторожно, Политический класс. 2005. № 8)

А сегодня проблема структурного перестроения российского хозяйства приобрела форму проекта создания Госкомпании по развитию Восточной Сибири и дальнего Востока.

Новая сибирская волна российских преобразований началась строго в рамках ее турбулентной 80-летней периодичности, о которой автор пишет уже, по крайней мере, 18 лет.

Так, на ее основе еще в 1994 году удалось предсказать ряд будущих событий отечественной истории, казавшихся невероятными для своего времени [см., например, Доброчеев О.В. Россия 2006 г – лидер мировой экономики. НГ, август 1994].

1. Перелом в развитии российской экономики в 1998 году – переход от спада к восстановлению.
2. Переход в 2004 году от политической либерализации к политической бюрократизации.
3. Восстановление основных макроэкономических показателей экономики после 2006 года.
4. Начало планирования в 2008 году
5. Кризисный перелом в политическом развитии страны в 2009-2011 г.

И вот теперь, практически ровно через 80 лет после образования 13 ноября 1931 года «Дальстро?я», началось обсуждение нового государственного проекта, нацеленного на Сибирь. Для того, чтобы понять его перспективы, напомним, заглянув в Википедию, что его исторический прототип Дальсторой» был Государственным трестом по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы, осуществивший в 1930—1950-х годах освоение Северо-Востока СССР. Основной задачей треста являлись получение в кратчайшие сроки максимального количества золота, разведка и добыча других стратегически важных полезных ископаемых, а также использование «Дальстроя» как базы для дальнейшего длительного, комплексного освоения и эксплуатации ранее необжитых территорий Северо-Востока России.

Представленный ряд сопоставлений прогноза с реализацией показывает в целом, что цикличность российской истории оказывается весьма инерционной, такой, что на ее динамику не способны повлиять ни великие исторические личности, ни даже смена целых социально-экономических эпох.

Любопытно, поэтому каким образом эта 80-летняя цикличность отразится на новом сибирском витке нашей истории?

Первое, на что следует, при этом, обратить внимание, так это на то, что строгих в арифметическом смысле повторений истории не бывает. Как сказал, однажды лауреат нобелевской премии по экономике Фогель, дважды нельзя войти в один и тот же цикл. Поэтому вычислять будущее так же точно и однозначно, как мы вычисляем траекторию ракеты, невозможно. Турбулентная логика, основанная на теоретическом обобщении большого количества разнообразных социальных, экономических и политических закономерностей, может определить лишь достаточно широкие рамки будущего. И среди них начало и окончание длинного цикла, которые, безусловно, носят кризисный характер. Но амплитуда кризисного падения и тип кризиса могут существенно различаться от цикла к циклу. Например, оба российских кризиса, 1917-1920-х и 1990-х голов имели ярко выраженное демографическое проявление, но его характер и амплитуда были существенно разными.

Таким образом, можно пройтись практически по всем особым точкам российского прошлого, тем или иным образом отразившимся в будущем.

Вторая волна планирования 2008 года, например, была не похоже на первую волну 1928 года. Разными были внешние и внутренние условия планирования, разным был уровень накопленного знания, разные, в конце концов, личности осуществляли и осуществляют этот процесс.

Турбулентная логика дает т.о. лишь рамочные ограничения для прогнозных решений, конкретный вид которых определяется, в конце концов, человеческим фактором.

Это утверждение можно проиллюстрировать сопоставлением прогноза валютного курса рубля 1994 года с реализациями (рис. 1), управление которыми осуществлялось ЦБ под руководством В. Геращенко. По прошествии времени, в 2001 году, в дискуссиях с ним на эту тему стало понятно принципиальное несовпадения турбулентной логики прогноза и логики оперативного управления финансами большой системы. Консенсуса тогда найдено не было. Однако, много позже, в 2007 году, другой крупный финансист Алан Гринспен период своего бессменного 17-летнего руководства МВФ назвал «эпохой турбулентности».

Помимо несовпадения ньютоновской и турбулентной логики развития сложных систем, рис. 1 иллюстрирует еще одно важное качество долгосрочного прогноза, которое состоит в том, что его игнорирование, как это было в 1994 и 1998 годах, чревато «черными вторниками».

Однако окончательного вывода о том, какая логика предпочтительней, мы сегодня сделать не можем, поскольку упираемся в неполноту научного способа описания реальности, которая не позволяет ответить на фундаментальный вопрос: а можно ли, и нужно ли нам жить в бескризисном мире?

Рис. 1. Сопоставление авторского прогноза валютного курса рубля 1994 года с реализацией

Другое предназначение турбулентной логики долгосрочного прогноза состоит в экспертизе проектных решений. Они является верными, только если вписываются в прогнозные рамочные ограничения.

Посмотрим под этим углом зрения на новый сибирский крен российской политики. Предварительно, однако, обратимся к анализу особенностей длинноволновой макроэкономической динамики.

На гребне волны

Российская история, как показывает целый ряд исследований последних десятилетий (см. публикации О.В. Доброчеева 1994 г, Б.Н. Кузыка и соавторов 2005 г.), имеет свой, 80-летний, а не 60-летний Кондратьевский, длинный цикл. В российской истории помимо длинных волн обнаружены и более низкочастотные гармоники, продолжительностью в 300-320 и 400 лет (см. публикации Б.Н. Кузыка и соавторов 2005, г.А.Т. Фоменко 1990-х годов, Т.Н. Шелегиной 2011 г.). Около 320 лет отделяет, например, начало независимого Московского княжества Юрия Долгорукова от эпохи радикальных Петровских преобразований. А их, в свою очередь, от второй волны расширения «западного окна» России в наше время. 400 -летний же цикл российской истории ярко проявился гигантскими для своего времени проектами Царь пушки и Бурана в 1586 и 1988 годах соответственно, которые, к тому же, оказались одинаково невостребованными современниками.

С позиций одного из этих – 320-летнего сверхдлинного цикла, (фрагменты реализации которого мы наблюдаем сегодня в политической жизни), вполне можно ожидать появление в России в 2023 году (через 320 лет после основания СПб) новой столицы.

По оценкам, которые позволяет сделать гипотеза социальной турбулентности, в 1703 году образование новой российской столицы пришлось на время максимальной пассионарности петровской 80-летней волны, начавшейся в 1680 году.

Гипотеза социальной турбулентности говорит, что пик пассионарности в нынешнем длинном цикле России, начавшемся в 2000 году, следует ожидать 2020-2025 годах. В этот период и возможно появление новой российской столицы.

Гипотезу появления новых столиц на пике пасионарности общественного развития можно проверить на фактах истории. Обратимся для этого к опыту Казахстана.

Новый политический цикл жизни этой страны начался после двухлетней волны политической нестабильности 1986-1988 годов, когда Назарбаева летом 1989 года избрали первым секретарем ЦК Казахстана. А новая столица Казахстана под именем Астана появилась в 1998 году, через 11 лет после начала протестных выступлений в Алма-Ате в конце 1986 года и через 9 лет после избрания Назарбаева политическим лидером республики.

На этот период – 1998 год – приходится и пик пассионарности Казахстана, если его оценивать по такой характеристике как численность населения. Это видно на рис.2, на котором помимо этой особой точки развития Казахстана показаны еще и наиболее длинные – приблизительно 20-летние ритмы ее демографического развития.

По турбулентной логике истории длинный цикл Казахстана, площадь которого почти в 6 раз меньше площади России, должен быть приблизительно в 2 раза меньше российской, т.е. 40 лет, а не 80. Это означает, что в той фазе развития, в которой Казахстан оказался через 9-11 лет после начала своего нового цикла, Россия может оказаться лишь через 18-22 лет.

На этом основании мы может заключить, что новая столица в России может появиться не ранее 2018-2022 годов.

Турбулентная логика истории дает нам, таким образом, некоторые количественные аргументы для новых геополитических построений. В результате нам остается только определить место новой столицы. В этом может помочь теория Кристаллера, который полагал, что оптимальное положение экономического центра региона находится в его геометрическом центре. Таким образом, мы снова приходим в Сибирь, причем не столько Восточную, сколько Западную.

Рис. 2. Численность населения Казахстана

Место новой столицы мы можем найти и не ссылаясь авторитет Кристаллера, а совершив некий умозрительный эксперимент, исходя из общего логического принципа «золотой середины».

Для ее нахождения, однако, вначале нам надо определить крайние точки зрения. В этом нам может помочь предыстория вопроса.

А она такова. В мае 2000 года одновременно с короткой заметкой автора о необходимости политического и геоэкономического реструктурирования новой России с переносом столицы в Сибирь в «Независимой Газете» вышла большая статья ее главного редактора В.Т. Третьякова о целесообразности переносе столицы в СПб. Статья Третьякова вызвала огромный общественный резонанс и, со временем, даже известные политические подвижки.

Затем, с каждым годом стали появляться все новые и новые публикации о необходимости создания на Востоке страны даже не одной, а нескольких столиц, например в Красноярске и Владивостоке. Таким образом, российская мысль, в полном соответствии с турбулентной логикой, прошлась по всему пространству страны от ее самой западной окраины до восточной.

Просмотреть увеличенную карту

А в результате мы снова приходим к новой столице в Западной Сибири. Географическое положение столицы подсказывает, однако, не только размышления, но и опыт Казахстана, который своими действиями показал всему миру, что центр евразийских геополитических и геоэкономических построений находится в Западной Сибири.

Можно найти еще множество аргументов подобного рода. Но дело, сегодня, заключается уже не в них. После весьма длительной поры размышлений и пионерских изысканий в России настала пора действий, что и показали последние политические заявления и проекты.

Олег Викторович Доброчеев, ведущий научный сотрудник РНЦ «Курчатовский институт»