Окончание. Начало здесь

Сегодня мы завершаем публикацию фрагмента из книги Дэниела Ергина «Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть». Это история о том, как Гарри Сент Джон Бриджер Филби (отец знаменитого Кима Филби) помог королю Саудовской Аравии найти нефтяной источник доходов. Читаем Дэниела Ергина:

Во время открытия бахрейнского месторождения в мае 1932 года „Сокал“ обратилась к Филби с тем, чтобы, по словам директора „Сокал“, „войти в контакт с Его Величеством Ибн Саудом“. Филби знал, что конкуренция между различными нефтяными компаниями обеспечит лучшие условия сделки для его друга короля, поэтому вступил в контакт и с „Иракской нефтяной компанией“ через ее основного учредителя – „Англо персидскую компанию“, указав им на интерес „Сокал“ к Эль Хазе. „Я никоим образом не должен служить интересам упомянутого концерна, – писал он старшему геологу „Англо персидской компании“, – но вообще расположен помочь каждому, кто интересуется этими вопросами практически и может помочь правительству“. В конце концов он согласился быть советником „Сокал“, но тайно. Одновременно он поддерживал контакты с „Иракской нефтяной компанией“, причем столь успешно, что ее представитель Лонгридж считал его доверенным лицом. На самом деле, и тогда, и в будущем лоялен Филби был прежде всего королю.

Филби получал удовлетворение от своего нового союза с „Сокал“. Помогать американской компании добиваться успеха в Аравии – значит снова „дергать льва за хвост“ и вредить интересам Великобритании в регионе. Соглашение с „Сокал“ давало ему также и большой личный доход. Реализуя множество проектов для своей торговой компании, он постоянно сталкивался с одной и той же проблемой, общей для всего королевства, – ему не платили. А деньги были крайне нужны, например, для того, чтобы оплачивать учебу сына Кима в Кембриджском университете. За услуги „Сокал“ согласилась платить Джеку Филби по тысяче долларов в месяц в течение шести месяцев плюс премии, как по подписании концессионного контракта, так и по открытии нефти. Таким образом, Ким Филби смог в конце концов продолжить свою учебу в Кембридже, где и сделал первый шаг в „карьере“ советского шпиона.

В ходе переговоров саудовская сторона не оставляла сомнений, что ее главной целью было получение большой предоплаты. „Бесполезно поддерживать в вас надежду, что вы могли бы закрепить за собой концессию без значительного вознаграждения, – писал Филби в „Сокал“. – Главное, что правительство Ибн Сауда является крупным должником и не может выполнить обязательств перед своими кредиторами. Его единственная надежда расплатиться основана теперь на возможности заложить потенциальные ресурсы“.

Позиции двух западных групп резко различались. В то время как „Сокал“ была заинтересована в получении концессии, „Иракская нефтяная компания“, за которой стояла „Англо персидская компания“, мыслила совершенно по иному. Лонгридж конфиденциально сообщил Филби, что „нефть им больше не нужна, поскольку они нашли ее уже так много, что не знают, что с ней делать. В то же время они жизненно заинтересованы в том, чтобы не пустить к ней конкурентов“. Итак, усилия „Иракской нефтяной компании“ были скорее „профилактическими“, нежели изыскательскими. К тому же „Англо персидская компания“ продолжала скептически относиться к нефтяному потенциалу Эль Хазы и не собиралась делать в Саудовской Аравии какие либо крупные вложения. Задача Лонгриджа, как он объяснил британскому послу, состояла в том, чтобы „не купить кота в мешке, заплатив кучу денег за право добывать нефть с большими проблемами“.

Несмотря на то, что темп переговоров все больше обескураживал их участников, загадочный Филби блистал во множестве ролей – работал платным представителем „Сокал“, являлся советником Саудов, инструктировал „Иракскую нефтяную компанию“, служил доверенным лицом Лонгриджа и время от времени беседовал с различными нефтяниками, как просил его король во время их последнего автомобильного вояжа в Мекку. Не только нефть занимала Филби: он активно добивался монополии на ввоз автомобилей для саудовского правительства и компании по перевозке паломников, занимался организацией радиосети в стране.

„Сокал“ предлагала всего лишь пятую часть того, что просили саудовцы. В начале апреля 1933 года один из руководителей „Сокал“ сообщал Филби о „несчастном тупике, в который зашли переговоры“… Нефтяные ресурсы страны практически неизвестны, и для компании было бы верхом безрассудства тратить крупные суммы до обследования геологии региона. Компании не приходилось слишком беспокоиться по поводу „Иракской нефтяной компании“ и „Англо персидской компании“ – они готовы были дать лишь малую долю того, что предлагала „Сокал“. Филби посоветовал Лонгриджу: „Можете собирать вещи, американцы предлагают намного больше вашего“. Так Лонгридж и поступил, внезапно уехав и оставив „поле боя“. Филби уговаривал американцев и Сулеймана достичь „разрядки“, что означало бы предложение более значительных сумм со стороны „Сокал“.

К маю 1933 года окончательный набросок договора о концессии между „Сокал“ и Саудовской Аравией был готов представления королю. После формальных обсуждений на тайном совете Ибн Сауд сказал Абдулле Сулейману: „С Богом – подписывай“. Соглашение обеспечивало немедленную выплату 35 тысяч фунтов стерлингов золотом (175 тысяч долларов) – 30 тысяч фунтов в качестве ссуды и 5 тысяч аванса в счет отчислений от прибыли, выплачиваемых за первый год. Через восемнадцать месяцев предполагалась выдача второй ссуды в 20 тысяч фунтов (100 тысяч долларов). Всю суммарную ссуду надо было возвращать только из причитавшихся правительству отчислений. Кроме того, компания предоставляла еще одну ссуду в 100 тысяч фунтов стерлингов золотом (500 тысяч долларов) по факту обнаружения нефти. Концессия действовала в течение шестидесяти лет и охватывала территорию в 360 тысяч квадратных миль. 29 мая 1933 года договор был подписан. Ибн Сауд получил весьма значительные деньги. Король и его министр финансов настояли также на условиях, побуждавших „Сокал“ вести работы как можно быстрее.

Оставалась лишь одна проблема – где взять столько золота? Поскольку Америка только что отказалась от золотого стандарта, попытки „Сокал“ получить золото прямо в США были отклонены помощником секретаря казначейства Дином Ачесоном. Но в конце концов Лондонский офис Поручительского треста, действуя для „Сокал“, получил 35 тысяч золотых соверенов на королевском монетном дворе. Их в семи ящиках отправили на корабле в Саудовскую Аравию. Позаботились даже о том, чтобы на монетах был изображен английский монарх мужчина, а не королева Виктория, поскольку опасались, что в обществе мужского господства Саудовской Аравии монеты с ее изображением могли обесцениться.

Получение концессии американской компанией должно было неизбежно изменить картину политических интересов в регионе. Когда Филби сообщил британскому послу сэру Эндрю Райану о получении концессии „Сокал“, тот выглядел „словно громом пораженный, и лицо его омрачилось раздражением и разочарованием“. Филби получил огромное удовольствие. Конечно, проигрыш Великобритании означал выигрыш США, хотя Вашингтон осознал это не сразу. Несмотря на неоднократные протесты „Сокал“, администрация Рузвельта отказывалась открыть дипломатическое представительство, устало повторяя, что в этом нет необходимости. Только в 1939 году посол США в Египте был аккредитован также и в Саудовской Аравии. Лишь в 1942 году Соединенные Штаты открыли в Саудовской Аравии постоянную дипломатическую миссию с одним сотрудником.

„Англо–персидская компания“ и „Иракская нефтяная компания“ очень скоро поняли, что из за своей скупости совершили ошибку. Учредители „Иракской нефтяной компании“, обвиняя друг друга, решили больше не допускать таких ошибок. В 1936 году группа получила концессию в Хиджазе, западной части Саудовской Аравии, простиравшейся от Трансиордании до самого Йемена. Условия предполагали намного более высокую плату, чем та, что значилась в договоре с „Сокал“ трехлетней давности. У договора этого оказался лишь один минус: „Иракской нефтяной компании“ вообще не удалось найти нефть.

/…/
…Изыскательские работы по соседству с Саудовской Аравией вызывали лишь разочарование, и совет директоров „Сокал“ все более беспокоился. В ноябре 1937 года менеджер зарубежной нефтедобычи „Сокал“ телеграфировал в Аравию внутреннее распоряжение о запрете реализации любых проектов без предварительного представления подробного плана. И тут, в марте 1938 года, спустя несколько недель после открытия в Кувейте, пришли ошеломляющие новости: на глубине 4727 футов в „Скважине № 7“ зоны Даммам обнаружено большое количество нефти. В конце концов открытие свершилось – почти через три года после начала бурения в скважине „Даммам № 1“. Ибн Сауд и Саудовская Аравия были на пути к богатству. Единство королевства более не зависело от колебаний числа верующих, совершавших паломничество в Мекку.

Открытие нефти в Саудовской Аравии вызвало лихорадочные попытки получить здесь концессии, причем не только со стороны „Иракской нефтяной компании“, но и со стороны стран, имевших более зловещий оттенок, – Германии, Японии и Италии. У наблюдателей создавалось впечатление, что страны Оси прилагают согласованные усилия к получению прав на бурение в Саудовской Аравии. Японцы открыли там дипломатическое представительство и предлагали огромные, по сравнению с существующими условиями, суммы за концессию в стране и во владениях короля в нейтральной зоне. Это были, по выражению одного саудовского чиновника, „совершенно астрономические пропорции“. Японцы преподнесли Ибн Сауду в подарок классическое боевое одеяние самурая, которое, правда, оказалось мало крупному телом монарху. Чтобы зацепиться в стране, немцы аккредитовали своего багдадского посла в Саудовской Аравии и открыли постоянную миссию. Они проталкивали также „оружейную“ сделку с саудовцами. Тем временем и Италия продолжала кампанию давления на Саудовскую Аравию с целью получения концессии. Однако „Касок“, в соответствии с секретным приложением к договору 1933 года, имела преимущественные права на саудовскую территорию, которые она успешно реализовала 31 мая 1939 года, расширив общую площадь своей эксклюзивной концессии до 440 тысяч квадратных миль, что равнялось приблизительно шестой части континентальной Америки. Конечно же, за это приходилось платить. По мере роста финансовых потребностей саудовцев, „Сокал“ неоднократно давала королевству кредиты на суммы в миллионы долларов.

Но, как скоро выяснилось, с учетом величины ставок в игре все это делалось не напрасно. Открытие на „Скважине № 7“ в марте 1938 года стало началом новой эры. Ускорилось необходимое промышленное, административное и жилое строительство в Дахране, ставшем в конечном счете пригородом для американских специалистов, оазисом посреди пустыни. Сразу после открытия на „Скважине №7“ началось строительство трубопровода, соединявшего месторождение и Рас Таннура – место на берегу, выбранное для морского терминала. В апреле 1939 года огромная процессия из четырехсот автомобилей, в которых находились король с большой свитой, пересекла пустыню и прибыла в Дахран. Там они разместились в 350 палатках. Поводом стало прибытие за первым грузом в Рас Таннуру танкера „Д. Дж. Скофилд“. С соответствующей случаю торжественностью сам король Ибн Сауд повернул вентиль, пустив нефть из Саудовской Аравии.

„Сокал“ спешила распространить свои поиски на большую часть пустыни. Поисковая скважина глубиной в десять тысяч футов свидетельствовала о возможном наличии в этом месте очень больших запасов нефти. В 1940 году добыча достигла 20 тысяч баррелей в день. Перспективы казались еще более радужными.

Но тут вмешалась Вторая мировая война. В октябре 1940 года итальянцы бомбили Дахран, хотя, очевидно, нацеливались на Бахрейн. Позднее, в январе 1941 года, в Рас Таннуре начали строить небольшой нефтеперерабатывающий завод, который, однако, в июне следующего года был закрыт. В соседнем Кувейте работы тоже были приостановлены из за войны. В соответствии с распоряжениями правительств союзников, все скважины в Кувейте залили цементом и тем самым вывели из строя – существовали опасения, что они попадут в руки немцев.

В Саудовской Аравии операции с нефтью также были в основном прекращены, а большинство американских сотрудников отправились домой. Оставшаяся команда поддерживала добычу на уровне 12 15 тысяч баррелей в день, нефть же отправлялась на переработку в Бахрейн. Но дальнейшее развитие было отложено. Однако, по мере осознания мировым сообществом нефтяного потенциала Саудовской Аравии, нефтяные ресурсы страны неизбежно должны были стать объектом более хитроумных и интенсивных политических игр, чем могли бы себе представить „Стандард оф Калифорния“, король Ибн Сауд и даже Филби, впервые заронивший в голову короля мысль о подземном сокровище.

В течение тридцатых годов Джек Филби процветал в Саудовской Аравии, продолжая географические исследования страны. После начала Второй мировой войны он попытался стать посредником между Ибн Саудом и президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом в делах по разделу Палестины, но это ни к чему не привело. Его антибританские настроения не утихали. Он шумно критиковал союзников и во время поездки в Индию был арестован. Его отправили назад в Англию, где ему пришлось полгода сидеть в тюрьме. Остаток войны он провел, занимаясь написанием памфлетов, стихов и книг „не для издания“, путаясь во второсортной политике. Вернувшись после войны в Саудовскую Аравию, Филби снова стал советником короля, проводилновые изыскания, писал новые книги и прибыльно вел свой торговый бизнес в условиях послевоенного нефтяного бума. Женившись на молодой женщине, представленной ему королем, он в возрасте шестидесяти пяти лет снова стал отцом. Однако после смерти Ибн Сауда Филби взялся критиковать за мотовство его сына, нового короля Сауда. Филби изгнали из страны, но через несколько лет позволили вернуться. В 1960 году, во время поездки в Бейрут в гости к сыну Киму, он заболел и попал в госпиталь. Человек, чья жизнь была столь насыщенной и „панорамной“, дерзкой и театральной, теперь лежал без сознания. Он очнулся лишь на мгновение, прошептал сыну: „Я так устал“, – и скончался. На мусульманском кладбище в Ливане Ким распорядился сделать простую надпись на надгробии: „Величайший из арабских исследователей“.